Страница 25 из 66
Глава 4 (
XIX век)
Опоздал!
Новоархангельск 1820 год
Вообще-то я раньше никогда не страдал морской болезнью, но лёгкое судёнышко контрабандиста, что везло меня из Ясенева Перевала, в Новоархангельск бросало из стороны в сторону так, что даже мне сделалось дурно.
Высадившись на причале, я, слегка покачиваясь, пошёл искать нужные мне адреса. Что возил контрабандист, мне было непонятно, да и, честно говоря, неинтересно. Просто в городе было столько проблем, и было непонятно, что здесь можно было купить. Хотя, наверное, можно было продавать тот же хлеб. Это был жуткий 1820 год, когда на Аляску обрушился страшный голод. Правитель Русской Америки, Семён Иванович Яновский, не справлялся с хозяйством своего легендарного тестя - Александра Андреевича Баранова, который умер в прошлом году на острове Ява, возвращаясь в Россию. Но об этом здесь ещё не знали.
Баранов изо всех сил тянул Аляску, но когда Империя нанесла удар в спину, сдав британцам все земли, кормившие этот холодный край, правитель Аляски засобирался домой. Прекрасно понимая, что не в том возрасте, чтобы опять приспосабливаться к изменившимся условиям. Заменивший его на это должности муж его дочери Ирины - Семён Яновский просто не вытягивал. Он не видел, как тяжело даётся Баранову руководство Аляской, не понимал, что в сложившейся ситуации Александр Андреевич выкладывается на все сто, просто чтобы сохранить уже приобретённое.
Когда же понял, было поздно. И винить было в этом некого, только самого себя.
Так что я застал опустошённого человека, думавшего только о том, как бы поскорее вернуться в Россию.
-- Кто вы вообще такой? - спросил он, закончив чтение письма от графа Резанова. Мне даже показалось, что он был слегка нетрезв.
-- Я посланник командующего армией Побережья, графа Николая Петровича Резанова, дворянин Владислав Павлович Ясенев. Цель моего визита изложена в письме, -- ответил я немного сухо.
-- Цели! - фыркнул он. - Что за цели? Якобинство сплошное! И как мог унизиться граф Российской Империи до того, чтобы встать во главе банды головорезов!
-- Те люди, которых вы называете бандой головорезов, -- презрительно сообщил ему я, -- сейчас делают то, что побоялся сделать император, нарушив договор с жителями Заморья, которым был обещан протекторат. А именно: воюют с англичанами.
-- Как вы смеете! - вспыхнул Яновский. - Вы у меня ответите за свои слова!
-- К вашим услугам, милостивый государь. Назначайте место и время. За мной выбор оружия. К сожалению, я никого не знаю здесь и не могу прислать секунданта, и я доверюсь вашему честному слову.
-- Убирайтесь вон! - побагровел Яновский. - И письмо ваше забирайте!
С этими словами, он швырнул в меня бумагу, на которой было написано послание. Я подобрал его и, кивнув (без должного почтения, презрительно), вышел.
Уже на улице я подумал, что ничего зазорного в том, чтобы прочесть распечатанное письмо, нет, и сунул нос в строки текста, написанного Резановым. Зачитав послание, я опять выругался по-польски. Мне стала понятна реакция капитана.
Резанов предлагал обитателям Аляски примкнуть к мятежу против британцев и, собрав все силы, двинуться к Анхелесу, по пути освобождая от англичан русские поселения. К офицеру имперского военно-морского флота не стоило так резко подходить. Если бы я знал содержание письма раньше! Я бы не отправился к Яновскому, не заручившись поддержкой... ну хотя бы Льва Камаева, отца Ани. Именно к нему было адресовано второе послание.
Я собрался с силами и двинулся на поиски домика, где жила маленькая Аня и откуда она отправлялась на свои подвиги, уже входившие в легенды.
***
Льва Камаева я узнал сразу. Да я и встречал его на том памятном совещании в доме Резановых в Новой Вологде. Хотя, конечно, открыл мне слуга, и только узнав, что я от графа, пошёл за хозяином дома, оставив меня ждать в приёмной комнате.
Он спустился вниз из кабинета. Взгляд его был задумчивый и немного усталый.
-- Письмо от графа Резанова, -- я протянул запечатанный конверт. Камаев вздохнул, взял конверт, пробежал глазами и предложил мне сесть на одно из кресел.
-- Вы опоздали, молодой человек. Я понимаю, что непросто вам было добраться, но... могли бы как-то поторопиться.
-- Извините, нас задержали в Ясеневом Перевале, -- и я рассказал про восстание в городе и смену власти.
Тот покивал головой. Мол, понимаю, но и вы меня поймите...
-- Вы поймите меня правильно, молодой человек. Я выполню все мои договорённости с графом и с Кондратием Рылеевым. Поставки оружия и боеприпасов будут. Все дела мы будем вести через русско-американскую компанию и через людей Рылеева, которых он оставил в Новоархангельске, отбыв в Калифорнию, -- тут я опять мысленно обругал уже Афанасия, который не ввёл меня в курс дела. - Есть только одна проблема. Связь с повстанческим движением должна была осуществлять моя дочь, Аня...
-- Что с ней? -- спросил я быстро, и в моём голосе послышался испуг.
Камаев поглядел на меня немного недовольно.
-- Известия о том, что в Калифорнии началось восстание, настигло её, едва-едва она возвратилась. Аня не находила себе места, страдала, что покинула Побережье в такой ответственный момент из-за ссоры с каким-то юношей.
При этих словах я покраснел, но Лев Александрович, то ли не заметил, то ли не подал виду.
-- Она металась, как птица в клетке. А тут ещё известие о восстании в Ясеневом Перевале. Причём принесшие новости купцы говорили, что оно только началось, и были уверены что, восстание подавят, если горожане не получат помощь. Как назло здесь вертелся этот поляк - Валериан Лукасиньский. Он только-только приехал из континентальной России. Что-то там не поделил с масонами. Вот он решил, собрав войско, пойти на помощь к Ясеневу Перевалу. Человек он был здесь новый, поэтому ему понадобился проводник, а лучшего проводника, чем Аня, сложно сыскать. И ей давно на месте не сиделось, так что, несмотря на мой запрет, ушла вместе с ополченцами Лукасиньского.
Я сидел и не очень понимал, зачем он мне всё это рассказывает. На мгновение показалось, что Лев Камаев знает о моих отношениях с его дочерью. Но он развеял мои опасения.
-- Поэтому отправить боеприпасы и обмундирование я смогу только через месяц, когда из Петропавловска вернётся мой доверенный человек.
Хорошо, что я сдержался, чтобы не издать вздох облегчения. Иначе был бы неправильно понят суровым купцом.
-- Да, неприятная ситуация, -- добавил я. -- Не подскажете, где мне остановиться тогда в городе?
-- В трактире на Портовой улице, -- посоветовал купец. - Там место приличное да и людей пока не очень много. Все на войну уехали.
Из дома купца я вышел немного расстроенным. Всё-таки я надеялся встретить Аню и объясниться с ней, но не сложилось.
Уже подходя к трактиру, я опять столкнулся с Яновским.
-- Что? Будете вербовать людей на войну по кабакам? - издевательски спросил он.
Я бы сильно разозлён, поэтому не стал щадить его больное самолюбие. Кроме того, я прекрасно знал историю его жизни, как уже прошедшую, так и ту, которая ему только предстояла. И симпатии она у меня не вызывала. Сами посудите: добиваться всеми возможными способами поста правителя Аляски, а едва его получив и поняв, какой груз проблем к нему прилагается, начать проситься снять его с этой должности. Ведь люди, которые здесь живут, ему доверились.
-- Если надо, то и по кабакам. Раз уж на посту правителя Аляски оказалось такое ничтожество, которое вместо того, чтобы продолжить дело великого Баранова, предпочитает жаловаться на судьбу, на то, что ему вместо синекуры досталась ответственная должность, на которой надо работать, а не мечтать о миллионах тестя. И да, который вместо того, чтобы поддержать восстание на Побережье и обеспечить снабжение Аляски хлебом из Калифорнии, встаёт в позу: "Я, дескать, дворянин, офицер и присягал императору". Вот только какому? Ведь ваши действия скорее в интересах Британской короны, а не Российской.