Страница 62 из 67
Нежность и жалость к нему, такому большому и будто по-детски беспомощному, затопила сердце Александры. Она поцеловала его в голову.
Положив голову ей на колени, он зарыл лицо в её горячие ладони.
Оба молчали.
Тёплой волной от одного к другому пробежала сладкая истома. Засыпанный пеплом обид и недоверия, уголёк страсти выкидывал свои обжигающие язычки.
— Шура! Любимая!
Руки Павла властно обняли Александру, притянули к себе.
Будто пьяная, поддалась она забытой истоме.
Она знала, что сейчас Павел любит её безраздельно, что сейчас Валя забыта. Сейчас он изменяет Вале не только телом, но и сердцем.
На душе было по-злорадному радостно, больно и весело.
— Я знал, знал, что ты меня поймёшь, — шептал Павел. — Ведь ты мой единственный друг. Если бы ты знала, как я тобой дорожу! Чтобы не потерять тебя, я уговорил Валю сделать аборт... А мы оба так хотели ребёночка... Она плакала, убивалась, но потом мы вместе решили, что так будет лучше...
— Вместе решили? Значит, ты к ней с горем пришёл, а не ко мне? Значит, она тебе ближе? Значит, ты её считаешь своим другом, а я тебе только для ширмы нужна? Ведь по твоему рангу жену положено коммунистку иметь...
— Ну зачем ты, Шура, всё искажаешь? Зачем опять мне не веришь?
— Потому что ты лжёшь!
— Это твоё последнее слово?
— Лжёшь, всё лжёшь! — словно обезумев, повторяла она.
Павел молча вышел из комнаты.
Через минуту наверху раздался выстрел.
Александра опрометью бросилась в кабинет Павла.
Дыбенко лежал на полу, в луже крови. Из безжизненной руки выпал пистолет.
С простреленными лёгкими Дыбенко увезли в больницу. Рана оказалась очень опасной, но не смертельной.
Александра сутками дежурила возле его постели. В бреду он звал Валю.
Туго затянувшийся узел надо было разрубать. Оставаться в Одессе было бессмысленно.
Александра написала Сталину письмо с просьбой направить её на любую партийную или советскую работу в отдалённый район страны.
Вскоре от Сталина пришла телеграмма: «Партия решила направить вас за границу на ответственный дипломатический пост. Прошу срочно вернуться в Москву».
Иосиф Виссарионович принял Александру в Кремле, в кабинете Ленина. Ильич болел, и партия доверила сорокатрёхлетнему Сталину важнейший пост в стране.
— Мы хотели назначить вас полномочным представителем РСФСР в Канаде, — сказал он. — Но буквально вчера стало известно, что Оттава не дала вам агреман[30]. Там ещё помнят вашу шумную поездку по Америке в 1915 году.
Вытряхнув из трубки пепел, он с улыбкой спросил:
— Скажите, товарищ Коллонтай, есть такая страна, где вы не нашумели?
— Норвегия, — не задумываясь ответила Александра.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Влюблённая в Северный полюс Норвегия
В гордой застыла дремоте.
В Христианию Александра прибыла в первых числах октября 1922 года. Уютная норвежская столица в осеннюю пору была особенно красива. Почему-то так получалось, что, живя в Норвегии в эмиграции, осени она здесь не заставала: дважды выезжала в это время в Америку, а в марте 1917 года вырвалась отсюда в Россию. Неужели с той весны прошло только пять с половиной лет? Казалось, промелькнула целая жизнь. И вот настала осень. Унылая, холодная, безрадостная.
Поначалу Александра поселилась в красненьком «Турист-отеле» на Хольменколлене. Была надежда, что предвестие весны, посетившее её здесь, вернётся. На Хольменколлене в самом деле на удивление ничего не изменилось, но на сердце от этого стало ещё больнее.
Она переехала в город в гостиницу «Ритц», расположенную возле советского представительства. Из окна её комнаты на мансарде тоже был прекрасный вид на фиорд. Здесь он был даже ближе и ощутимее.
Стараясь преодолеть душевную муку, Александра с головой уходит в новые для неё обязанности советника полпредства: участвует в переговорах о закупке норвежской сельди и тюленьих шкур, о продаже советского зерна, в бесконечных спорах о Шпицбергене.
На какое-то время это помогало забыться, но, придя домой, она опять возвращалась к своим мыслям, и тоска смертельной хваткой душила её.
Она впервые позавидовала тем, у кого есть близкие: мать, сёстры, муж... Нет, меньше всего верно, что муж может дать душевное тепло и не потребовать за это отказа от свободы. Муж — нет, а друг может. Но друга у неё сейчас не было...
Кровоточащую душевную рану терзали воспоминания, прошлое оживало от мелькнувшего в толпе лица, шелеста страниц, дуновения ветра.
И вдруг в голову пришла мысль: если прошлое так настойчиво давит, почему ему не поддаться, почему не поведать свои страдания бумаге?
Она взяла блокнот, и рука сама стала выводить строчки. Но чудо было не в этом: воплощённые в словесную плоть образы переставали причинять боль. С помощью пера и чернил она как бы выдавливала из сердца яд страдания.
Через четыре месяца книга была закончена. Когда она увидела свет, миллионы читательниц во всём мире плакали над её страницами, но сердце Александры было уже спокойно и готово в полном объёме взять на себя тяготы первой в мире женщины-посла: после перевода советского полпреда в Норвегии Якова Сурица в Турцию на его место была назначена Александра Коллонтай.
Свою вторую осень в Христиании Александра встретила окрепшая духом.
И в окрепшее сердце вошла любовь.
Они полюбили друг друга с первого взгляда — полномочный представитель Советского Союза и министр иностранных дел Норвежского Королевства.
Они познакомились во время официального вступления Александры в должность полпреда. После обмена официальными письмами, как того требовал протокол, министр Мишлет пожал Александре руку, но рукопожатие это было не казённо-холодным, а чувственно-призывным. Их взгляды встретились. В глазах Мишлета была грусть, мудрость и нежность.
Они обсудили перспективы увеличения товарооборота взаимной торговли, но глаза их говорили о взаимной любви. Умудрённый государственным опытом политик и начинающий дипломат в равной мере понимали всю трагическую безысходность их чувства. Страстное рукопожатие на дипломатическом приёме, случайное касание в кулуарах стортинга — это всё, что они могли себе позволить. Мишлету бессмысленно было даже снимать отель под вымышленным именем: в Христиании его знали все.
И всё же судьба подарила им свидание. Александре представилась возможность поехать в Ставангер для закупки рыбообрабатывающего оборудования. Мишлет прибыл туда инкогнито и остановился в той же гостинице. После изнурительного дня, проведённого на заводе, где производят шкуросъёмные машины для сельди и трески, наступила ночь любви.
— Только сегодня, на шестидесятом году жизни я впервые познал полнокровную гармоничную любовь, — признался Мишлет. — Чем мне отплатить тебе за подаренное счастье?
— Признанием Советского Союза «де-юре», — ответила Александра.
Через несколько дней, 13 февраля 1924 года стортинг проголосовал за полное признание СССР.
И всё же в Москве узнали об их любви и, несмотря на огромные успехи, достигнутые Александрой на этом посту, её перевели в Мексику.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Это было в тропической Мексике,
Где ещё не спускался биплан,
Где так вкусны пушистые персики,
В белом ранчо у моста лиан.
Я гостила у дикого племени,
Кругозор был и ярок и нов.
Много-много уж этому времени!
Много-много уж этому снов!
А бывало, пунцовыми ранами
Пачкал в ранчо бамбуковый пол...
Я кормила индейца бананами,
Уважать заставляла свой пол...
30
...Оттава не дала вам агреман. — Агреман (фр.) — изъявление правительством одной страны согласия на принятие в своей стране предложенного кандидата в качестве дипломатического представителя другой страны.