Страница 5 из 102
— Человеку многое приходит в голову, когда он размышляет о своём будущем, и великие княгини не исключение. Поэтому скажи, какой ловкий ход может, по-твоему, избавить меня от долга повиноваться законам предков и сохранить при этом звание великой княгини?
— В этом мире человек подчиняется двум видам законов: законам страны, в которой живёт, и законам веры, которую исповедует. Если какой-то вид законов его не устраивает, он должен либо найти другую страну, законы которой были бы ему по нраву, либо изменить веру, избрав ту, которая отвечала бы его чаяниям. Для тебя, дочь моя, вполне приемлемы законы державы, великой княгиней которой ты являешься, однако ты не во всём согласна с законами веры, которую не выбирала, а приобрела при рождении. Кто помешает тебе уже самостоятельно, после здравых рассуждений избрать веру, которая в наибольшей мере отвечала бы твоим взглядам на мир и на собственное место в нём? Если ты считаешь себя вправе устанавливать законы, по которым должны жить десятки тысяч твоих подданных, почему ты не можешь найти законы, по которым хотела бы жить сама, и следовать им?
— Я не услышала от тебя ничего нового, Григорий. Действительно, мысль отречься от веры предков и стать христианкой не раз и не два приходила мне в голову. К счастью, я прочитала в книгах и услышала от тебя о многих поучительных случаях из жизни вероотступников, и некоторые из них крепко засели у меня в памяти. Помнишь кончину Мамелхвы Персидской, которую вы, христиане, причислили к лику своих святых? Она была язычницей, жрицей богини Артемиды, а её родная сестра — христианкой. Мамелхва не смогла устоять перед её уговорами и тоже приняла веру Христа, отрёкшись от прежней. Когда язычники увидели свою бывшую жрицу, появившуюся после крещения в белом одеянии, они забили её насмерть камнями, не тронув даже пальцем ни сестру Мамелхвы, ни других бывших с ней христиан. У меня нет желания разделить участь Мамелхвы, даже если твой патриарх объявит меня святой.
— История со святой Мамелхвой произошла в Азии шестьсот лет назад[9], — ответил Григорий, — а мы живём в Европе и в другое время. В державе твоего мужа не преследуется ни одна религия, в Киеве свободно существуют и имеют свои молельные помещения христианская, иудейская, мусульманская общины. Ты слышала хоть об одном случае, когда женщина какой-либо веры пострадала на Руси из-за своих религиозных убеждений?
— Григорий, ты и я прекрасно понимаем, что Мамелхва пострадала от язычников не потому, что стала христианкой, а оттого, что прежде была не просто язычницей, а их жрицей. Чернь простила бы обычной женщине по имени Мамелхва, как её сестре и другим христианкам, отступничество от старых богов, но не смогла смириться с предательством, которое, по разумению черни, учинила бывшая жрица по отношению к той же Артемиде, которую прежде славила. Чернь очень строга к своим кумирам и не прощает им отступничества от догм, которые те ещё вчера вколачивали в се головы. Если черни по силам расправиться с недавним кумиром самостоятельно, например побить его камнями, она это незамедлительно делает, если кумир пока ей не по зубам, чернь терпеливо ждёт подходящего случая, когда гот утратит былое влияние либо с ним можно будет расправиться чужими руками. Дабы не быть голословной, могу привести случай с нашей киевской Мамелхвой, носившей мужское имя и занимавшей положение намного выше того, которое имела бывшая жрица Артемиды. Хочешь?
— Выслушаю тебя с интересом, дочь моя.
— Твой интерес сразу угаснет, как только я назову имя человека, о котором намерена говорить. Это князь Аскольд, на могиле которого ты недавно молился. Вместе со своим побратимом и соправителем, князем Диром, он совершил немало победоносных походов, в том числе на Балканы и Византию. На Балканах русским дружинам пришлось помериться оружием с легионами Первого Рима, и внуки Перуна обратили в бегство сынов Христа[10]. Во Втором Риме дружины Аскольда и Дира стояли под стенами Константинополя, и лишь благодаря буре, разметавшей и частично потопившей русский флот, ромеям удалось склонить Аскольда и Дира к заключению мира, одарив их с дружиной щедрой данью. И после всего этого князь Аскольд принял христианство! Как должны были чувствовать себя его воины, свято верившие, что языческий Перун намного могущественнее христианского Иисуса, а его покровительство делает их непобедимыми? Князь, водивший их в сражения с именем Перуна, провожавший вместе с ними на Небо души друзей-побратимов, павших в боях с христианами, вдруг изменил святым для себя понятиям и принял веру вчерашних и, возможно, завтрашних врагов! Они Аскольду этого не простили, как заодно и бездействие князя Дира, который, по их представлениям, должен был призвать к ответу соправителя-клятвоотступника и сурово покарать его. Что случилось дальше, ты знаешь без моего рассказа.
— А дальше роль толпы черни, расправившейся с азиатской Мамелхвой, на Руси сыграл новгородский князь Олег, приплывший к Киеву с дружиной викингов. Он правильно рассчитал, что ни киевская дружина, ни горожане не встанут на защиту своих князей, потерявших их доверие и уважение, и действовал дерзко и решительно. Он оказался прав — киевская дружина и горожане без сопротивления признали его своим князем, тем более что Олег ещё в Новгороде заблаговременно объявил себя внуком Перуна и подтвердил это в Киеве. А последующая его деятельность, направленная на защиту Руси и рост влияния её стольного града, заставила смириться с князем-захватчиком и тех киевлян, что поначалу отнеслись к пришлому новгородцу с неприязнью. Согласен, дочь моя, что судьба князя Аскольда во многом схожа с судьбой святой Мамелхвы Персидской. Однако ты забываешь, что Аскольд был князем, одним из двух соправителей Киева и подвластных ему земель, полководцем, известным всей Европе, а ты — великая княгиня, жена своего мужа, владыки Русской земли, скрытая для большинства простых русичей тенью великого князя. Поэтому принятие тобой христианства не вызовет столь резкого неприятия и отчуждения ни со стороны дружинной и боярской знати, ни со стороны народа, а при определённом стечении обстоятельств и вовсе может пройти незамеченным. Зато после перемены веры ты навсегда забудешь о костре, на котором могла бы заживо сгореть вместе с погибшим или умершим мужем.
— Заботясь лишь о спасении собственной жизни, я могу принять христианство хоть сегодня, и это событие вряд ли будет замечено на Руси, если не считать пересудов в великокняжеском тереме и в двух-трёх десятках воеводских да боярских усадеб. Но уверена, что этот поступок станет опасным оружием в руках моих врагов, которые при удобном случае используют его против меня. Например, после кончины великого князя они могут добиться полного отстранения от власти его вдовы-христианки, сохранив, однако, ей звание великой княгини и доверив воспитание княжича-наследника до занятия им стола великих киевских князей. Не сомневаюсь, что это вполне устроило бы многих женщин — великих княгинь, желающих избежать лишь общего с мёртвым мужем погребального костра. Но умная женщина, помышляющая не только о спасении собственной жизни, но и об удержании в своих руках всей полноты ранее достигнутой ею власти даже после кончины мужа, должна принять христианство совсем по-другому. Ты, Григорий, знакомый с хитросплетениями жизни и коварными интригами при дворах ранее живших и ныне здравствующих владык, должен придерживаться такой же точки зрения.
— Дочь моя, я — пастырь своих духовных чад, и главное для меня не обстоятельства, при которых каждый из них принял веру Христа, а чистота их помыслов при свершении сего действа и искренность веры в Спасителя, — осторожно ответил Григорий. — Для меня, недостойного раба Божьего, все прихожане равны, я не делю их на простолюдинов, знатных вельмож и великих князей, поэтому буду одинаково счастлив, когда бы и в каком обличье — обычной женщины или великой княгини — ты, дочь моя, ни явилась в лоно нашей церкви.
9
Святая Мамелхва Персидская приняла мученическую смерть в 344 г. Ее память Православная Церковь отмечает 18 октября. (Примеч. автора).
10
Во время похода на Балканы дружины князей Аскольда и Дира имели ряд успешных сражений с войсками Римского Папы Николая I. (Примеч. автора).