Страница 24 из 41
А потом «Стойкий» рванулся вперёд так, как будто получил пинка под корму. На меня навалились примерно 3-4 «g». Разумеется, Алексей попросил Сергея перевести часть энергии с гравизащиты на двигатели и щиты. Это было нормально, это был штатный режим работы энергосистем корабля.
Вот на это, наверное, стоило бы посмотреть со стороны — наш «Стойкий» нёсся на перехват противника, который был, как минимум, в три раза больше него. Корабль шёл странным «вихляющимся» курсом, который не позволял в него точно прицелиться. Да и прицеливаться пока что было особо некому — имперцы так сосредоточились на фрахтовике, что не видели больше ничего. Алексей что-то прорычал про «ненавижу ближний бой». На мониторе неумолимо отсчитывались километры и секунды до точки перехвата. Мы шли на каракку «сверху — сзади — справа», и им всего-то надо было сделать сканирующий луч немного шире, чтобы засечь нас. Но, фрахтовик же был интереснее! И они продолжали гнаться за «Аргосом», или как там его, периодически стреляя по нему из турболазеров. Иногда попадали, но щит с такого расстояние почти полностью гасил их выстрелы. А потом пришёл и наш черёд…
Время и расстояние на мониторе сошлось в одну цифру — «0», и Наталья выстрелила. Она отстрелялась торпедами так, что все четыре выстрела буквально слились в один. Алексей тут же «выстрелил» тормозными двигателями и заложил манёвр уклонения, а я, как заворожённая, стала следить за полётом торпед на своём мониторе. Шли они хорошо, быстро. Расстояние до каракки они покрыли менее, чем за секунду. Одна из торпед аннигилировалась, полностью сбив щит с лёгкого крейсера. Вторая красиво впилилась в двигатели каракки — и взорвалась. Третью сбили лазеры ближнего боя. Четвёртая взорвалась имено там, куда её и послали — в сенсорном массиве, превратив его в месиво из деталей и металлолома.
Алексей и Сергей сейчас «выжимали» из двигателей и реакторов «Стойкого» всё, на что они только были способны. Корабль уходил от каракки по такому замысловатому курсу, что просчитать его было просто нереально. И, тем не менее…
«Стойкий» внезапно содрогнулся от кормы до носа. Освещение погасло на какие-то доли секунды.
– Ситх побери! Что с нами? — это Алексей. Значит, он жив…
– Командир, судя то отсутствию телеметрии с правого двигателя, у нас его больше нет. Компенсирую отсутствие его тяги левым.
– Хорошо. Другие повреждения? И чем они нас достали?
– Турболазер. Других повреждений нет.
– Так, это уже хорошо. Доклад!
– Штурман, норма.
– Инженер — я уже доложид.
– Ну, у меня тоже всё неплохо. Так, без одного движка мы от имперцев можем и не уйти — ход они сохранили, хоть и разворачиваются сейчас со скоростью контуженной улитки… Надо их добить.
– Поддерживаю, — ответила Наталья.
– Я тоже, — это Сергей.
Я не стала «отрываться от коллектива». Добивать — так добивать…
– Мне нужен курс перехвата, — сказал Алексей. — Надо зайти так, чтобы вогнать торпеду им в БИЦ. Если получится, то хотя бы одну. После этого стрелять они точно не смогут. А прочее — неважно. Мы уйдём — а они пусть чинятся и вообще, делают всё, что хотят. Нас они не видели, доказательств у них всё равно нет…
Я быстро просчитала новый курс, с учётом половинной тяги и нашей текущей скорости. Да, манёвр предстоял тот ещё — но я всё же, сюда пришла не на травке валяться, так что — выдержу. Я отправила курс капитану.
– Спасибо, Изабелла, — сказал он. — Ты прости, что именно тебе всё это выпало.
– Ничего, Алёша. Всё будет хорошо. Ведь будет?
– Обязательно, милая. Обязательно!
«Стойкий» развернулся. Лёг на новый курс. Перегрузками я теперь обеспечена, наверное, до самого конца жизни. Ну что же, надеюсь, что она не кончится hic et nunc(1) … Всё так же, «вихляясь», «Стойкий» нёсся на каракку. Наверное, там уже начали нервничать — наглый эсминец снова готовился стрелять. А попасть в него с выбитым сенсорным массивом… Ну, с выбитым сенсорным массивом можно было «промазать» в забор, стоя около него. Беда была лишь в том, что все элементы у боевых кораблей, как правило, имеют многократное резервирование. Корабль, как правило, устроен так, чтобы после жесточайшего боя, если он уцелел, он мог добраться до базы. Неважно, в каком состоянии, неважно, сколько экипажа уцелело — но корабль должен вернуться. И наш «Стойкий», и имперская каракка следовали этому правилу неукоснительно. Так что — если мы сейчас пришибём им БИЦ, это будет значить, что какое-то время имперцам будет очень сильно не до нас. На одном движке, конечно, разгоняться мы будем очень долго — но из системы уйти успеем, пока они хоть что-то отремонтируют. А большего нам и не надо…
И вот снова «Стойкий» выходит на рубеж открытия огня. Залп — и четыре торпеды снова несутся в сторону каракки. Алексей уводит эсминец из-под возможного ответного огня. Стрельба шла — но, всё больше неприцельная. А потом… потом случилось то, чего лучше бы не было.
Каракка была лишена щитов. Все торпеды попали в цель. На мониторах высокого разрешения было видно, как в районе БИЦ каракки произошёл взрыв. Видимо, повреждения были очень серьёзными — и имперский капитан отдал приказ об эвакуации. Из крейсера посыпались спасательные капсулы. И их было много.
Алексей оттормозился, развернул эсминец и снова выругался. Как я поняла, ругаться он не любил, и делал это, чаще в очень сложных ситуациях.
– Народ, есть предложения?
Я поняла его без лишних слов. В этой системе нет ни одной планеты с более-менее пригодными условиями для выживания. Собственно, здесь вообще ничего нет. Эти люди просто погибнут. А против этого восставала, не только моя совесть и честь будущего офицера — но то, что я была джедаем. Пусть и всего лишь падаваном. Я подняла руку.
– Оставлять их вот так просто нельзя, — сказала я, получив разрешение говорить первой, как самый младший член экипажа.
– Согласна с Изабеллой, — добавила Наталья. — Надо что-то для них сделать. Но вот что?
– Ладно. Сейчас придумаем что-нибудь. Сергей, дай мне связь с ними.
– Принято.
– Господа имперцы! К вам обращаюсь я, командир эсминца «Стойкий». Прошу ответа!
– А зачем тебе наш ответ? — таки ответили спустя пару минут. — Добить хочешь?
– Нет. Наоборот. Хочу, помочь вам. Но мне от вас кое-что надо.
– Если бы хотел помочь — нечего было нас сбивать. Тебе этот кореллианин что — денег должен?
– Можно и так сказать. Но я не хочу ничьей смерти. Потери есть?
– Самое удивительное, но нет. Из БИЦ эвакуировали всех. Раненые, в том числе и тяжёлые, контуженные — есть. Но убитых нет. Что хотел –то?
– Вот это уже конструктивный подход. Мы не сможем взять вас на борт — просто некуда. Вас ведь больше тысячи. Но раненым окажем первую помощь. И вызовем вам корабль, чтобы подобрать вас всех.
– А взамен ты хочешь, чтобы мы сказали, что нас сбил кто-то другой?
– Точно.
– Не отключайся пока, я посоветуюсь с парнями.
Воцарилась тишина. Правда, была она недолгой, так что вскоре имперец вышел на связь.
– Ладно, сеп(2) , твоя взяла. Мы бы, может, и поартачились, но Джейму реально нехорошо, так что, если вы можете что-то для него сделать — делайте.
– Хорошо. Он может подсветить свою капсулу?
– Да. Я попросил его включить огни.
– Ага, вижу. Сергей, вышли ремонтный бот подобрать вон ту капсулу.
– Выполняю.
Сергей выпустил ремонтного робота, который бодро устремился за спасательной капсулой, которая сейчас вся разукрасилась огнями. Наталья посмотрела на меня:
– А нам, Изабелла, пора принимать раненого. Первую помощь оказать сумеешь?
– Да. Сумею. И не только первую.
– Ну и хорошо. У нас, конечно, автодок есть, но мало ли…
Мы с Натальей поспешили к шлюзу, куда робот должен был вскоре доставить капсулу. По пути мы зашли в госпиталь и взяли аптечки первой помощи. К шлюзу мы прибыли одновременно с роботом. Капсула лежала в шлюзе. Она была обожжена огнём пиропатронов, которые отстрелили её. Люк был обращён к нам. Я, предварительно надев перчатку, разблокировала его. Внутри был молодой парень, лет примерно двадцати. Его форменный комбез был залит кровью. Парень, как оказалось, был очень сильно ранен в живот. Он сам себе попытался наложить повязку, но толку от неё было мало. Несмотря на сильную боль (парень ввёл себе большую дозу стабилизаторов и обезболивающего из индивидуальной аптечки), имперец тянулся к своему бластеру.