Любовники

…Она шла навстречу ему, одетая в длинное зеленое платье, источающая аромат разнотравья. На плече её сидела маленькая пурпурная птичка, а в руках было ожерелье, сплетенное из маргариток.

-Приветствую тебя, Торин, потомок Дурина, – мягкий музыкальный голос проникал в душу, даря странное ощущение теплоты и покоя, какие испытывает младенец, прижатый к материнской груди. Он опустился на колени, приветствуя её.

-Присядь, мой сын, – ласковая рука женщины коснулась его губ и боль ушла почти сразу. –Ведомо мне, с чем ты пришел. Но здесь лишь сам ты можешь помочь себе. Даже я бессильна, когда речь идет о преданной любви.

-Мать Цветущего, – прошептал он, склоняя голову, – кто может простить такое? То, что я сделал с Вартой, простить нельзя…

-Кто знает, – глаза женщины полыхнули зеленью. –Появление Фалюмины дало тебе ещё один шанс…

-Эта девочка… она спасла…

-Твою дочь, – кивнула Владычица Трав. –

Мою… дочь… впервые Торин произнес эти два слова и сердце сладко заныло. –Госпожа, я не могу признать её…

-Почему? Это противоречит твоим желаниям?

-Дело не в желании!

-Ещё одно оскорбление любящего сердца, Торин Дубощит. Оскорблении женщины, любящей тебя, родившей твое дитя… Смотри!

Он вздрогнул, глядя, как поодаль Дарфейн сидит на берегу ручья, укачивая на коленях малышку Нанфи. И как свободной рукой полощет в ручье белье. Он видел, как малышка жадно сосет грудь матери, как маленький кулачок сжимает прядку её волос. А потом ручей исчез и это был уже домик, тот, в котором жила его наложница. И он видел, как Дарфейн хлопочет у кухонной плиты, а Кили чинит сломавшуюся оконную раму. Фили с малышкой на руках сидел в гостиной комнате и старался развлечь девочку на время отсутствия матери. Крошка Нанфи радостно скалила ещё беззубые десны, улыбаясь своему кузену.

Они…они там! пораженный Торин следил за племянниками широко распахнутыми глазами.

-Да, ибо в их юных сердцах больше любви и нежности, чем в ином сердце, Торин Дубощит, – грустно улыбнулась Госпожа в Зеленом, коснувшись его груди. –Они любят свою маленькую сестренку и гордятся ею. И им неважно, что она лишь наполовину гномьей крови. Они просто любят.

Торин смотрел на хлопочущую с ужином Дарфейн.

-Но я не люблю Фейн, – тихо произнес он. –Да, я взял её наложницей с её согласия, ибо мне противны мужские объятия, а луна не дает пощады. Что же делать мне, Госпожа?

-Прежде всего, решить, понять в своем сердце, кто дорог тебе, – богиня махнула рукой и на месте дома появились три женские фигурки. Почти одного роста, одетые в одинаковые платья серого цвета.

-Смотри же, не ошибись, Торин, сын Трейна, – тихо произнесла Госпожа в Зеленом.

Спустя миг её уже не было рядом и лишь ветерок пролетел, пригибая к земле темные благоухающие цветки.

====== Часть 25 ======

Двалин внезапно застыл, всматриваясь вперед, потянул руку к шарику, что-то проделав с ним, отчего яркий поток света залил шахту, вырвав из мрака скрюченную фигуру. Дикий визг заполнил переход и существо принялось яростно метаться, колотясь о стены. Двалин перехватил застывшего Кили, выдернув его буквально из-под пласта горной породы, накрывшего участок тоннеля. Теперь путь назад был отрезан, а впереди билась и корчилась кошмарная гадина, напоминавшая давешнюю сороконожку, но с орочьим торсом и передними лапами. Одна за другой шесть стрех вонзились в извивающееся тело чудовища, чьи конвульсии были уже предсмертными.

Что это за дрянь такая? дрогнувшим голосом спросил Кили, возвращая лук за спину.

-Я бы лучше спросил, с чего вдруг вся нежить полезла к поверхности, – пробормотал младший Фундинсон, потирая лысину. –Не нравится мне все это, ох не нравится. Пошевеливайся, парень, некогда стоять!

Они не без труда перебрались через омерзительную тушу орко-многоножки. Шарик по-прежнему светил почти в половинную силу, больше Двалин не хотел рисковать. Они бежали со всей скоростью, на которую были способны, стараясь покрыть как можно большее расстояние за время свечения. Постепенно проход стал уже и потолок его опустился. Кили уже шел не бок о бок с Двалином, а следом за ним. Вскоре пришлось опуститься на четвереньки, а потом уже и ползти.

А……………! послышалось спереди, и Кили вздрогнул.

-Что-то не так?- спросил он, сжавшись в комок.

-Сейчас попробую рассмотреть… подай назад, малыш…

Кили кое-как попятился тылом, давая место старшему. Двалин деловито шарил в мешочке, вылавливая шарик. Сунув уже использованный в кармашек, он засветил новый, прибавив света, и снова нырнул вперед.

-Похоже, придется по стене ползти, – послышался его голос. –Мост обвалился, обветшал, видать.

Кили проводил взглядом его ножищи в сапогах, прополз немного и выглянул из шахты. И почти сразу пожалел об этом. Шахта обрывалась в бездну. Подавив вспыхнувшую было панику, юноша огляделся и увидел сбоку на стене повисшего на двух тяжелых ножах, воткнутых в камень, Двалина.

Прыгай, сынок! прорычал младший сын Фундина. –Прыгай и цепляйся за меня!

Кили прикусил губу, с ужасом представив, что будет, если ножи сломаются. Хотя прекрасно знал предел их прочности. Ножи, выкованные сынами Фундина могли выдержать вес среднего мумака, а не то что двух гномов. Он кое-как выкарабкался из дыры, цепляясь пыльцами за трещины в стенах, и ухватился за шею Двалина, перебравшись ему на спину. Снова накрыла паника, леденящий ужас, но юноша подавил его. Он уткнулся в волосы Двалина, пахнущие землей, кровью и остатками зелья, которыми была намазана царапина на его черепе. От этого запаха было спокойно, как и от ощущения могучих мышц под его руками. Глухие металлические стуки- звук ножей, поочередно входящих в толщу гранита, доносились словно издали. Кили закусил губу, пытаясь удержать мысли в порядке. Снова вспомнился проклятый сон.

-Ну вот! Эй, парень, я вовсе не намерен таскать тебя на своем горбу всю жизнь!

Кили разжал руки, быстро отступив на шаг. Двалин поправил шарик в крепежах и огляделся.

Насколько я помню старые планы подгорных пещер, то почти все здешние ходы ведут к центру горы и оттуда один-единственный к выходу, – задумчиво произнес он. –Так что идти можно по любому из них. Знать бы только, который короче.

-Наугад выберем, – пожал плечами Кили. – Вон тот, например, смотри, там много пятен сажи по верху арки, значит, им чаще пользовались, чем другими.

Двалин одобрительно хмыкнул и двинулся к проходу, Кили постоял пару секунд, пытаясь привести в порядок разбредающиеся мысли, затем пустился нагонять родича, который уже ступил под темные своды.

Торин смотрел на три фигурки перед собой. Сердце его ныло где-то там, глубоко. Он закрыл глаза, возвращая в памяти лик Варты. Но отчего-то сливалось с ним, перекрывая его, нежное безволосое личико девушки Фалюмины. Шлюха, распутная девка… безусловно, его упреки были отчасти справедливы. Но лишь сейчас он вдруг понял, от чего желание причинить боль девушке главенствовало в его душе тогда. Она не сделала ему ничего худого, но с первого взгляда, с первого мгновения, когда он увидел её, словно раскаленный меч вонзился в его сердце и первый камень ударил в стену его самообладания. Прошлое вернулось в облике этой девчушки, так похожей на Варту и так непохожей. Варта была сильной и отважной, не боявшейся ничего, женщиной, которая могла бы быть королевой, не будь он так глуп и жесток… Фал была мягкой, безвольной, податливой, как вода. Отдавалась всем, кто желал её, не держала злобы на своего выродка-папашу и на его дружков. В глазах Торина эти качества опускали её на один уровень с животными, с грязными и мерзкими орчихами. До того ровно момента, когда она впервые ответила ему, громко и смело глядя в глаза, спросив, где её место. Это был второй камень…

А потом был пожар и малышка Нанфи, спасенная этой девочкой, у которой достало мужества броситься в пламя ради чужого ребенка… И тогда он понял, что робость и беззащитность, и видимая слабость и трусость этой девочки были не больше, чем грязь и руда, что облепляют драгоценный камень. В тот миг она окончательно слилась в его сознании с Вартой.