Страница 6 из 25
Это мысль о том, что современный человек не является вершиной эволюции, он только промежуточное звено в длинной цепи существ, которые имели и имеют прошлое, будут, несомненно, иметь и будущее, за сознанием и жизнью в нынешней форме будут следовать «сверхсознание и сверхжизнь», как писал Тейяр де Шарден.
Думаю, что нет надобности останавливаться на противоречии, которое содержат эти идеи и идеи о завершении эволюционного процесса, на человеке современного вида. Зафиксирую только несколько следствий, как мне кажется, важных для понимания последствий этих идей для индивидуальной жизни человека: прежде всего это этические последствия антропоцентризма – эгоизм, потребительство, не родственность – враждебность и т. п.
Итак, любая идея о эволюции несет не только содержательную, но и этическую нагрузку. Мера человеческого в человеке в свете эволюционных идей становится предельно реальной, действенной, обращается в конкретные формы как законодательных актов, так и конкретных научных теорий своего времени.
Относительно независимо от собственных переживаний и установок ученого, получающего гуманитарное знание, он оказывается вовлеченным в процесс научного мышления и обязан проверять истинность своего мышления в соответствии со сложившимися критериями. Не требует особых доказательств тот факт, что система критериев истины в гуманитарном знании аналогична той, которая сложилась в естественных науках, исследующих неживую реальность.
Системный подход к явлениям живой природы, основанный на выделении и описании системообразующих факторов и их функций не может в полной мере зафиксировать качества живого.
Этическое содержание научного знания отражает противоречивость природы самого человека как существа познающего и осознающего процедуру собственного познания (я могу то, что я могу; я не могу то, что я не могу…)
В гуманитарном знании, как ни в каком другом, встречаются логика действия и логика смысла, логика преобразования и логика творения, личные переживания воздействия на другого человека и переживание последствий воздействия других людей и способы научного познания, его логика…
В гуманитарном знании другие люди задают образец правильного мышления как способ познания, но сила воздействия на других полученного научного знания (Ошо, Ауровиль, школа Д. Б. Эльконина – В. В. Давыдова и др.) определяется часто возможностью воплощения этого знания в немедленное действие по «улучшению» жизни, по ее изменению.
Гуманитарное знание как научный текст тоже не может быть бесстрастным, оно, как жизнь, пристрастно, и его место в потоке жизни (как законченного текста) постоянно меняется, конечно, в том случае, если оно включено в этот поток, если оно в нем востребовано.
Когда описывается содержание кризиса в современном гуманитарном знании, то прежде всего говорят о потере целостного человека как предмета изучения. Думается, что в отечественной психологии как в одном из видов гуманитарного знания (и это типично и для других его видов) остались, по существу, не востребованными идеи о целостном человеке, которые разрабатывались многими отечественными и зарубежными философами (Н. Федоров, Вл. Соловьев, О. Конт, Э. Ренан, Д. Пристли и др.).
Утилитарно-практическая направленность современного гуманитарного знания, стремление свести его рецептуре действия, часто ориентированного на простую результативность цели, понимание цели гуманитарного знания как помогающего обедняет, по-моему, смысл и цель исследования в гуманитарной сфере, упрощает смысл и цель применения гуманитарного знания.
Естественно, что помогающая функция научного гуманитарного знания возникает сама собой, если оно выполняет свою главную, на мой взгляд, задачу: фиксирует для человека его индивидуальную жизнь как проявление ЖИЗНИ, осуществляя это вносит в ежедневное, бытовое употребление идеи эволюции человека, идеи НАУКИ, идеи БЫТИЯ и идеи Идеала БЫТИЯ – как общего для всего человечества, так и для индивидуальной жизни каждого человека, идею текста, книги как идею результата мысли поколений.
Гуманитарное знание творит человека для самого себя и для других людей. Думаю, что высокий стиль здесь не дань лингвистике, а возможность зафиксировать способ связи человеческих усилий, сотворящий собственную жизнь.
Если эксплуатировать только помогающую роль гуманитарного знания, то оно, по существу, станет ненужным для построения картины мира как интегральной составляющей сознания человека, если будет обслуживать временные, переходящие немощи человека, его бессилие сделать что-то правильно, с пользой и т. п.
Экзистенциальная роль гуманитарного знания в том, чтобы помочь, если уж пользоваться этим словом, человеку избавиться от его главной немочи – смерти. Современные достижения в разных науках (опыты по клонированию, психотехнические воздействия – настрой, например, показывают, что человеческие возможности в борьбе со своим главным недугом возрастают достаточно быстро, если мерить их мерками вечности. В конечном счете, это не только красивая мечта – бессмертие, воскрешение, это и способ мышления человека о своей природе, это помощь людям в главном – в определении смысла, который, как известно сегодня, надо находить каждому самому, его невозможно задать или дать, его можно найти, если жить.
В конечном итоге роль гуманитарного знания в картине мира современного человека и состоит в том, что пытается ответить на вопрос: зачем жить? И потом уже – как это делать?
Если попробовать зафиксировать те противоречия, которые есть в современном гуманитарном знании, то они могли бы, по-моему, выглядеть следующим образом.
• Является ли человек – разумный идеалом эволюции?
• Как соотносятся физическая и психическая природа человека?
• Существует ли наука о ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА? Можно ли освоить эту науку?
• Как в ходе эволюции неживое стало живым, а живое – сознательным? Куда дальше идет линия эволюции неживого?
Прогресс и эволюция – как они связаны между собой? В каких отношениях находятся между собой разум и сознание?
• Как связаны мышление и практическое действие?
• Какими способами можно (и нужно) получать достоверное гуманитарное знание?
Возможно, я выделила далеко не все, но перечисленные противоречия дают возможность сформулировать, может быть, одну из важнейших задач гуманитарного исследования – поиск той целостности, которая содержит в себе весь потенциал развития человека, все возможности сотворения, преобразования, преображения жизни во всей полноте ее воплощения.
Мне кажется, что постановка такой задачи позволяет выделить в гуманитарном знании важнейшие составляющие картины мира современного человека и мыслить о них, познавая их всем миром, как говорил Н. Ф. Федоров, ученых и неученых:
Может быть, такое знание задает целостность?
Известно, что каждый человек выстраивает свою картину мира, отражающую связность его опыта. Опыта чего? Гуманитарного знания о жизни людей, осознанного и, может быть, не воплощаемого, не воплощенного, но потенциально существующего. Потенциальное – мечта – может быть реальнее осуществляемого…
Когда определяются будничные, прозаические вещи – программы, учебные планы, – возникают одни и те же вопросы: зачем эта или иная информация людям?
Может быть, этот вопрос можно сформулировать и иначе: что с этой информацией они смогут делать?
Будут знать, как правильно жить, как правильно мыслить? Как правильно воспринимать то или иное конкретное событие?…
Сегодня, сейчас, когда я перечитываю и редактирую этот текст, весь опыт, который подарила жизнь, подсказывает ответ на этот вопрос в другом направлении…
Научиться жить можно, видимо, только в том случае, если живешь, а не существуешь или выживаешь.
Самым главным признаком жизни можно, думаю, считать переживание своей человеческой целостности как неисчезающего качества, т. е. фактически реальности бессмертия…