Страница 35 из 70
Я тихо засмеялась, пряча лицо в подушку и пытаясь громко не ржать. Моё хромающее на обе лапы логики и инстинкта самосохранения воображение тут же подкинуло парочку ну очень интересных картинок. Не совсем приличного содержания, с группой известных мне байкеров в роли чернокнижников, некромантов и прочих интересных личностей.
Тем более, что воплотить в жизнь увиденное мне цензура не позволит. Красивая такая, оригинальная и местами жутко деспотичная цензура. Жёнами и девушками называется! И попасть к ним в опалу, это, конечно, будет интересно…
Но весьма болезненно для моего бедного, пострадавшего организма. Про то, что мозг мне выклюют профессиональнее, чем энные знакомые психиатры и психологи вместе взятые, я вообще молчу.
— Жень, чудо моё, хватит ржать в подушку… Я надеюсь, это подушка, а не вскрытый живот очередного твоего клиента? — не смотря на веселье в голосе парня, я без труда распознала в нём нотки предупреждения.
Они недвусмысленно намекали, что если я вдруг окажусь на работе, то меня оттуда вытащат волоком, невзирая на сопротивление и вопли. И Шуту будет откровенно наплевать на то, что о нас подумают, что скажут, и как долго я буду на него дуться. Последнее, по-моему, вообще не котировалось.
Когда друг решал, что это всё для моего же блага, остановить его мог только удар твёрдым тупым предметом об его голову. И то, не факт!
— Спасибо, — тихо откликнувшись, я тепло улыбнулась, поудобнее устроившись на диване. — Я дома, обо мне заботятся, и на работу я собираюсь явиться только послезавтра. Не волнуйся, Лёш, со мной всё хорошо.
— Ага, сказал патологоанатом, отказавшийся от помощи друзей, — недовольно отозвался Шут, но всё же смягчился. — Лан, трупоманка, проявлю не дюжую выдержку и поверю тебе на слово. По крайне мере я не слышу предсмертных воплей твоих санитаров, возмущённого шипения коллег по цеху истерики очередного посетителя… Что не может не радовать мою корыстную душу.
— Добрый ты, — беззлобно фыркнула, скосив глаза на кружку с чаем, появившуюся перед моим носом как по волшебству.
«Волшебство» сияло хмурым выражением лица и недовольно косилось на аппарат в моей руке. Впрочем, молчаливое неодобрение Жмурика с лихвой компенсировалось его же заботой и весёлой болтовнёй Шута по телефону. К последнему я даже не прислушивалась толком, потягивая неожиданно вкусный, чуточку пряный чай и поглядывая на парня, что-то бормотавшего себе под нос на извечном корейском.
Правда, не прислушивалась я ровно до того момента, пока эта пакость не брякнула, нежным таким, ласковым тоном:
— Же-ень, а не подскажешь мне, какого говорящего ёжика наш ледяной администратор упоминает в одной предложении тебя, пейнтбол и день рождения?
Наверное, мне не стоило бы так бурно реагировать на невинный, по сути, вопрос. И уж точно не стоило в этот самый момент делать очередной глоток и засматриваться на Жмурика, наворачивающего круги по комнате. Потому что, когда до ударенной на всю голову меня дошло, о чём же так заинтересованно вещает друг, я сделала то, что в любой другой момент удалось бы избежать.
Я закономерно подавилась, закашлялась, облилась чаем и лишь чудом не грохнулась с дивана на пол. «Чудо», кстати, стояло рядом с таким мученическим видом, что я невольно смутилась, пока меня поднимали и усаживали обратно на диван, попутно отобрав и чай, и мокрое одеяло.
Чувство благодарности при этом куда-то благополучно запропастилось. Потому как не было бы Жмурику цены, если б эта ошибка санитара труповозки не смотрела на меня так выразительно и не молчала так поучительно. Я ж не виновата, что у меня нынче, что ни новость, то потрясение!
И хорошо ещё, что пока пуля свистит в миллиметре и страдает моя тонкая душевная организация, вместе с нежной, детской психикой. Боюсь, повторных физических потрясений мой бедный организм может и не пережить. Хотя…
— Радость моя, гороховая… — медленно протянула, отгоняя, куда подальше крамольную мысль эмигрировать из страны. Куда угодно, хоть на Северный Полюс, лишь бы была возможность выспаться и отдохнуть нормально. — А ну-ка, повторим, что тебя так заинтересовала на мою беду?
— Ну, слышал я тут краем уха, видел краем глаза…
— И благополучно додумал краем мозга…
— А вот тут мне бы обидится, да, — доверительно сообщил мне Лёшка, но не удержавшись засмеялся. — Только вот беда, привычный я и к яду твоему трупному инертный. Ладно, если очень кратко, без шпионской заманухи и прочих интересностей, по существу и для особо одарённых… — тут этот мастер нагнетать обстановку сделал эффектную (исключительно по его личному мнению) паузу, прежде, чем продолжить говорить. — Значит так. У одной моей ненаглядной, ненавистно-обожаемой трупоманки на горизонте замаячила памятная дата. Скорбная для бедных сотрудников и посетителей морга, радостная для меня. Для непонятливых — скоро твой день рождения и да, не надейся, я про него забыл. Как и Эльза. И вот тут-то и кроется моё искреннее недоумение… Как между собой связана твоя днюха и поездка в пейнтбольный клуб на игру? Зрителями что ли?
— Угу. С вип-мест, из самого первого ряда, блин, — ругнулась, совсем забыв об этой весёлой дате и не менее весёлой традиции. Нет, само развлечение мне нравилось и даже приносило садистское удовольствие, когда удавалось зарядить шариком с краской по энному месте противному Венику.
Но в моём виде, да в моём состоянии… Разве что исключительно добить из жалости и закопать на месте. Благо лесопарковая зона обеспечивает идеальное прикрытие для таких недобрых дел!
— А поподробнее? — тут же почуял грядущие неприятности Шут.
— А поподробнее позже, когда у меня язык повернётся что-то кроме трёхэтажной конструкции с перечислением анатомических подробностей ляпнуть, — честно призналась, пытаясь судорожно сообразить, что делать и как теперь быть.
А самое главное, куда ж деваться с подводной лодки?!
Тяжко вздохнув, я потёрла лоб, искренне недоумевая, где успела так нагрешить, что бы такое весёлое начало года заработать. И очень запоздало сообразила, что как раз таки Лёшка про наше ежегодное мероприятие знать не должен был, как, впрочем, и подавляющее большинство наших знакомых, включая Верещагина.
О чём и полюбопытствовала, отмахнувшись от озадаченного взгляда Жмурика:
— Слушай, любовь ты моя чёрная и подлая… — на этой фразе подавились все, начиная молчавшим по жизни Жмуриком и заканчивая без продыху болтающим Шутом. Последний, правда, оправился гораздо быстрее, принявшись, судя по звукам, что-то усиленно трескать. — А ты-то, откуда про этот сейшен узнать умудрился?
— Птичка на хвосте принесла, — невозмутимо отрапортовал друг, продолжая усиленно уничтожать чьи-то запасы пищи. Насколько я его знаю, с собой он отродясь ничего не таскает. Вывод?
Шут опять дорвался до халявной еды и владельца этой самой еды вряд ли спросили. Да и вообще, хотя бы в известность поставили.
— И как звать этого дятла?
— А тебе есть принципиальная разница в том, кто сдал вашу поляну? — озадачился Алексей и тихо фыркнул. — Да говорю ж, услышал я. Эльза с кем-то обсуждала на какое время клуб забронировать. И вздыхала жалобно о том, что ей в развлечении участвовать нельзя. Физические нагрузки, волнение, туда-сюда… К дальнейшему не прислушивался, право на чужую жизнь уважаю!
— Зато право на чужую собственность нет, — хмыкнула, в ответ на ворчание Шута о том, что не он такой, а жизнь такая. И вообще, надо бдительнее следить за тем, что, где и когда оставляешь.
Особенно, если речь идёт о еде. Вдвойне, если о еде в стае вечно голодных мужиков!
— Кто-то прав, а кто-то лев… — философски вздохнул парень, с сожалением протянув. — Но этот мир был слишком мал для нас двоих, меня и бутерброда с сырокопчёной колбасой… Мне, я так понимаю, на пейнтбол с тобой нельзя?
Резкая перемена темы разговора не удивила и даже не озадачила. Я только вздохнула украдкой, уже не первый раз задумавшись над тем, стоило ли действительно так усердно скрывать наше тесное, тёплое дружеское общение.