Квартиранты

И вот теперь Кема лежит, едва дышит и, кажется спит. А всего несколько минут назад я яростно боролся за ее жизнь. Казалось, что она исторгла из себя десятки литров воды. Я продолжал отпаивать ее даже тогда, когда рвать уже было нечем. Дал ей сразу две пачки активированного угля. Ее снова вырвало. Я собрал черные таблетки, с силой запихал ей в рот, заставив запить маленькими глоточками воды. Ее знобило. Волосы были мокрые и сорочка была мокрая. Сорочку пришлось стянуть – не до приличий. Я не стал сушить ей волосы феном – лишь обернул полотенцем, как умел. Уложил на кровать, укрыв легкой простыней. Долго думал, стоит ли поискать марганцовки. Марганцовки не нашел, зато спрятал все лекарства в шкаф, заложив простынями. Вернулся к Кеме. Бледность прошла. Но я не знал, умирает ли она или все с ней в порядке. Порылся в медицинских справочниках. Нашел у Кемы все признаки тяжелого отравления. Потом вспомнил, что с моей мнительностью я вполне найду такие же признаки и у себя. Решил гнать темные мысли прочь. Методы, которые предлагал справочник, нам не подходили. Форсированный диурез, обменное переливание крови, гемосорбция,  плазмаферез, гемодиализ, антидотная терапия. Из всего прочитанного я был знаком лишь с переливанием. И я готов был пожертвовать сколько угодно крови, только бы Кема очнулась, но как это сделать? Я подошел к ней, погладил по руке, спросил тихо:

– Кема, как ты?

Она не ответила. Я боялся ее будить. Дыхание было слабым, но ровным, она не металась, пульс не прыгал. Я не знал, плохо ли это или хорошо. Но я не стал ее мучить, вспомнив, что сон и отдых – лучшие лекарства. Чтобы отвлечься, я вернулся к работе, сопоставлял схемы, вспоминал, куда сегодня мы заходили. Понял, что со всей этой суетой носился по комнатам, забыв про очередность. Придется начинать проверку сначала. Я не мог отвлечься от мыслей о Кеме. Понял, что весь день ничего не ел. Скорее от стресса, чем от голода проследовал на кухню. Отрезал ломоть холодного мяса, съел его с горчицей и солью. Выпил кофе, хотя я ненавижу кофе. Внезапно захотелось спать. Кема так и не отвечала, я осторожно похлопал ее по щеке. Она даже не поморщилась. Страх снова сковал меня. А что, если умрет? Я привык к ней за это время. Нуждался в ней. И было очень страшно остаться совсем одному в этом проклятом месте. От этих мыслей голова шла кругом. Я уткнул лицо в ладони, стал молился. В детстве меня крестили, но я как-то не вспоминал о боге, не посещал церковь, а студентом откровенно богохульствовал, считая себя свободным от предрассудков и жутко циничным. Этот юношеский максимализм закончился сам собой. Стали уходить родители близких друзей, а затем и близкие друзья. Внезапно. Нелепо. Случайно. И провожая их в последний путь, стыдно было вспоминать свое безверие и откровенное презрение к смерти. Как не обманывай себя, смерть никого из нас не оставляет равнодушным. Я не знал как молиться лишь просил бога вернуть Кему назад. А потом задумался, а нужно ли ей возвращаться? Никакой надежды на спасение, никакого просвета. Как бы там ни было – молитва успокоила меня. Странно устроен человек – проникается чувством и верой лишь в те моменты, когда ему нужна помощь. В остальное время – откровенно игнорирует. Быстро приняв душ, я вернулся в комнату. Решил лечь рядом с Кемой, чтобы следить за ней всю ночь. Разделся, задернул шторы. Яркое зимнее утро – не лучшее время для сна. Лежал, долго думал, начал проваливаться в сон.

– Холодно, м-м-м-морозит

Я вскочил с постели. Кема, покрытая испариной, не открывая глаз, стучала зубами. Я немедленно достал толстое байковое одеяло, укутал ее поверх простыни. С детства помню, какое оно колючее и неприятное, мучает тебя всю ночь. Зато теплое.

– Кема, тебе теплее, лучше?

Но она уже молчала. Я нашел второе одеяло, запихал его в свой пододеяльник и также укрыл им Кему. Заметил, что теперь она вяло бьется, пытаясь освободиться из двойного плена. Я раскутал ее и быстро отвернулся, вспомнив, что не надел на нее майку. Кема, не открывая глаз, шатаясь встала и резво побежала в ванную. Я ринулся за ней, даже не успев испытать всей радости от ее пробуждения. Теперь, когда опасность миновала, я боялся оставить ее хотя бы на минуту. В ванной лежала острая бритва. Кема уже закрывала щеколду, когда я резко рванул дверь. Она с удивлением посмотрела на меня. Взгляд был смутный, но осознанный. Потом, спохватившись, прикрыла руками грудь и резким шепотом приказала:

– Выйди!

Я быстро схватил бритву и ретировался. Кема тут же защелкнула дверь. Я громко постучал, предупредив:

– Я буду рядом. Если снова сделаешь глупость – взломаю дверь.

На самом деле я сильно волновался, прислушивался – не бьет ли она стекло, чтобы порезаться осколком, не срывает ли колпачки с отбеливателей, чтобы напиться и сжечь внутренности. Хитрая Кема включила воду и я почти ничего не услышал. Прижавшись к стене спиной, я сел и вскоре уснул. Щелчок открывающейся двери вывел меня из дремы. Кема в халате, с тюрбаном на голове, вышла из ванной. Ее лицо порозовело от горячей воды. Выглядела она много лучше.

– Как ты?

– Хреново…

– Тошнит?

– Не знаю. Кофе хочется

– Кофе тебе нельзя. Ложись. Я сейчас заварю тебе чаю. Зеленого.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.