Копье и кость

Однако Русса и Бану действительно проговорили не одну ночь напролет, и далеко не все это время обсуждали дела. Пока брат был рядом, Бану могла прогонять мысли о Маатхасе. А потом дела вновь захватят ее целиком и в сознании останутся только слова «командующий», «офицер», «солдат», «боец», «юнец», «тан», «болван», «пленник», «придурок». Никаких имен, лишь звания, титулы, личное мнение. Обязательства – лучшее лекарство от чувств.

Вскоре бастард увел армию партизанить по Синему танаару Наадалов, а Бану (в чьей клетке до сих пор сидел Бут Наадал) возглавила летучий отряд убийц, ставший наказанием богов для всей страны.

Везде, где не ждали, появлялся отряд Бану. Одни таны планировали заключать союзы – дружеские отношения сбивали лазутчики Бансабиры. Другие планировали занять какую-нибудь крепость – Бану не давала даже подобраться к ней, нанося по врагу несколько прицельных жалящих ударов. Третьи перебрасывали войска через переправы – Бану была тут как тут. Четвертые переходили громадными силами равнины – Бану ловко провоцировала сражение, уводя части воинства к ближайшим теснинам, где давила засадами. Пятые шли водным путем – Бану брала лишь часть воинства, рассаживала на отбитые прежде корабли, загоняла противника (только если знала, что он не слишком умен) в глухие бухты и, дождавшись, пока подойдет оставшаяся часть армии, давила, как тараканов.

Почти никогда Бансабира не гоняла по этим «заданиям» все пять тысяч – заняв выгодную позицию, она нередко ограничивалась тем, что посылала к очередной стратегической точке только одно подразделение, а иногда и его половину.

Расставшись с братом, Бану реорганизовала вверенное ей войско от и до.

– Все эти ваши дивизии, батальоны и полки – мне от них спасу нет! – заявила она на общем собрании офицеров утром четырнадцатого дня от начала похода.

Собрание проходило на воздухе, потому что вместить всех в шатер не было возможности. Несколько столов по приказу танши составили вместе прямо под открытым небом. Во главе сидела только Бану, Нер расположился по ее левую руку. Юдейр был на подхвате, держась рядом и по первости ничем не выдавая собственного присутствия. Раду с Одханом каменными истуканами стояли за спиной танши, положив руки на рукояти мечей.

– В итоге у меня в армии какое-то немыслимое количество командиров, в чьих рангах я толком не могу разобраться. Я перераспределю вас иначе. – Она сделала знак, и Юдейр разложил перед мужчинами несколько листов с одинаковыми записями. Среди собравшихся пробежал первый шепоток. – Поскольку численность войска составляет пять тысяч копий, я сгруппирую их в пять подразделений. Арифметика несложная, я думаю, – с тонким ехидством заметила женщина. – Каждое из подразделений будет возглавлять командир, которому разрешается иметь десять сотников, имена и заслуги которых должны быть согласованы со мной. Каждому тысячнику также надлежит назначить из числа сотников вицекомандира. Каждый сотник, он же капитан отряда, по своему усмотрению может назначить десять десятников, – быстро пробежала глазами по офицерам: кто-то пристально разглядывает предоставленные бумаги, кто-то в упор, почти с жадностью смотрит на нее. Хорошо.

– Таким образом, весь офицерский состав с этого дня делится на старшее, среднее и низшее командование – для меня более отчетливо, чем прежде. Пятьсот «меднотелых», которыми нас снабдил тан Яввуз, будут распределены между подразделениями по одной сотне в каждом. Однако все капитаны отрядов «меднотелых», как личной гвардии правителя, подчиняются в первую очередь напрямую мне, а во вторую – своему командиру. Единым командующим над бывшим полком «меднотелых» назначается Раду.

По столам прошел ропот. Этот безродный громадина? Чертов выскочка! Мало, что ли, что он и так уже полгода трется возле танши, как щенок, которому перепадает половина костей со стола?

Сам Раду не отреагировал никак – только о ребра шарахнуло так, что раздался шум в ушах.

– Кто-то хочет выразить свое несогласие? – безмятежно спросила тану, осматривая ряды.

Ну и что прикажете на это отвечать? Мужчины примолкли.

– Хорошо, – спокойно продолжила женщина. – Также мне напрямую подчиняется все старшее командование, как вы понимаете. Первое подразделение я возглавлю сама, второе – Гистасп, третье – Гобрий, четвертое – Нер, пятое – Бугут.

Одновременно раздалось два выдоха. Один, полный возмущения, принадлежал Неру – он с трудом сдерживал собственное бешенство. Еще бы, жена только что объявила его подчиненным! Прилюдно понизила, подмяла под себя, ноги вытерла, сука! Да гореть в пламени таким женам! Глядя на благоверного, Бансабира внутренне усмехнулась – кажется, этот недотепа хоть чем-то похож на своего безбашенного братца.

Другой выдох издал коротконогий темнокожий Бугут, один из опытнейших бойцов Сабира, немного старше Гистаспа, который до этого утра был командующим полка «меднотелых» в воинстве Бану. Когда последняя передала его полномочия Раду, он трех ударов в груди недосчитался – малыми трудами, что ли, ему достался этот пост?! Но, разумеется, виду не подал. А вот сейчас от сердца отлегло: повысили, значит.

Бансабира, отметив происходящее и ничуть не поменявшись в лице, продолжала уверенно и ровно:

– В остальном многое остается по-прежнему, однако об обязанностях каждого подразделения я бы хотела поговорить только в присутствии командиров. Если вопросов нет, можете расходиться.

Вопросов не было – только тотальное возмущение, которого большинству никак не удавалось скрыть. Да что же она творит, зарвавшаяся девчонка?! Так думали те, кого прежде с ней не было. Это ей, родившейся в семье тана, жизнь в ручки вложила статус и войска в подчинение, а среди офицеров среднего звена было прежде немало таких, кому должность обошлась ценой жестоких побоев и половины жизни.

– Дан, Серт! – окликнула Бану, достаточно насладившись их понурым видом. – Задержитесь. Юдейр, перенеси все необходимое в мой шатер, мы продолжим внутри. Вы двое, – оглядела оставленных офицеров, – ждите снаружи.

– Да, тану, – не очень живо отозвалась парочка.

Когда группа людей отгородилась от мира сводами и пологом шатра, Бану продолжила заметно тише, но так же властно:

– Второе подразделение, Гистасп, как и прежде, будет ответственно за пленных. Под твоим началом будет вся элитная конница. Тех, кто может стрелять из лука на всем скаку с обеих рук, собери в отдельный отряд.

– Понял, госпожа, – он улыбнулся глазами.

Бану уже очень хорошо знала смысл такой улыбки. Гистасп больше всех остальных попервости внушал Бансабире тревогу: он почти со всеми был неизменно вежлив; в общем, безоговорочно подчинялся ее приказам; осаждал не в меру горячего Гобрия. Но когда дело доходило до решений, Бану отчетливо видела, что Гистасп мог без тени сомнения или сожаления проявить невиданную прежде безжалостность; не меняясь в лице, смотреть на зверство в адрес даже, казалось, приближенных к нему людей; мог пойти на самую вопиющую гнусность, будь то подкуп или предательство товарища. Граница между его учтивостью и истинной благожелательностью – той самой, которую танша быстро научилась отличать только по выражению в действительности удивительно добрых глаз, – казалась почти неприметной, но на деле оказывалась непреодолимой и громадной до того, что поначалу доводила Бансабиру до холодного пота. Нередко Бану приходила к мысли, что уж кому-кому, а Гистаспу больше других пошло бы носить на левом плече черную саблю из Храма Даг.

– Бугут, – танша перевела взгляд, – твое подразделение ответственно за все переходы, переправы, возню с реками и кораблями. Всех легких на подъем, с крепкими и сильными ногами, всех, способных покрывать большие расстояния пешком, преодолевать горы и трясины, распределят к тебе. Имей в виду, именно твоя обязанность в сражениях добывать знамена врага.

«Ну хотя бы не за пленных отвечать», – подумал мужчина и послушно отрапортовал: