Страница 13 из 17
Пища в широком смысле слова – это энергия и любовь; именно это она часто символизирует в искусстве. «Съешь мое яблочко!» или «Отведай моего пирожка!» в русских народных сказках – это соблазнение, побуждение к тому, чтобы герой вкусил то, что первоначально он намерен проигнорировать. В обмен на знание, информацию. То есть плод (или пирожок) для него не однозначный подарок, это скорее договор, испытание, провокация. Так же, как написанное на пузырьке «Выпей меня!» у Л. Кэрролла.
Популярный роман мексиканской писательницы Лауры Эскивель «Шоколад на крутом кипятке» представляет собой историю семьи в кулинарных рецептах – блюда обладают лирической, драматической, социальной символикой, а причастность к их приготовлению – знак избранности (кулинарная книга передается лишь посвященным).
Существует множество церемоний, связанных с употреблением напитков и пищи: чайная церемония, винные дегустации. Все они, помимо гастрономического смысла, обладают еще и психотерапевтическим. Так, чайная церемония начинается с вопроса, обращенного к завариваемому чаю, разумеется, о собственной жизни, а заканчивается ответом и благодарностью ему.
Пищевое поведение – это также и способ социальной самопрезентации и воздействия, посредством общения по поводу пищи можно унизить, подчинить или проявить собственную власть.
В преданиях и сказках разных народов сохранилось отношение к приему пищи как к чему-то большему, зачастую еда и питье наделялись сакральными свойствами. С другой стороны, еда часто связывалась с насилием и «поеданием» кого бы то ни было. Во многих европейских сказках конфликт королевы-мачехи и принцессы-падчерицы разрешался следующим образом: мачеха без колебаний отсылала падчерицу со двора, приказывая приближенным убить ее и принести ее сердце домой. Приготовив и съев сердце своей падчерицы, королева мечтала обрести власть над королем, отцом девушки, и избавиться от нежеланной соперницы. Было ли такое или не бывало никогда – судить не приходится, на то и сказки, но несомненно одно: народная культура очень трепетно и внимательно относится к пище и ритуалам еды. Летописи, источник, признанный более достоверным, чем легенды и предания (хотя они зачастую переплетаются, затейливо скрывая настоящие события!), сохранили историю о печальной судьбе князя Святослава, доблестного воина, побежденного печенегами. Хан печенегов не стал хоронить противника с почестями: из черепа Святослава он сделал кубок и пил из него. Заглянув в историю, мы можем найти множество примеров, связывающих пищу с властью и социальным признанием.
Ритуалы принятия пищи, пищевой этикет в совокупности с содержанием меню, которым располагает каждый человек в своих представлениях о правильном, здоровом или вкусном питании, складываются в «диетическую идентичность», которая может быть семейной, а может оставаться личной. Диетическая идентичность представляет собой не всегда осознаваемый свод правил принятия пищи: кто, как и что ест и на что этот человек никогда не согласится. Это различие может быть критичным для интернациональных семей. Диетическая идентичность, культурно и семейно обусловленные способы питания в зрелости могут быть причиной серьезных супружеских и внутрисемейных противоречий; а в позднем возрасте люди становятся еще более привязанными к своим пищевым привычкам.
«…Нынче там варилось варенье по новой для Агафьи Михайловны методе, без прибавления воды. Кити вводила эту новую методу, употреблявшуюся у них дома. Агафья Михайловна, которой прежде было поручено это дело, считая, что то, что делалось в доме Левиных, не могло быть дурно, все-таки налила воды в клубнику и землянику, утверждая, что это невозможно иначе; она была уличена в этом, и теперь варилась малина при всех, и Агафья Михайловна должна была быть приведена к убеждению, что и без воды варенье выйдет хорошо.
‹…› На секунду он почувствовал, что разделяет чувство Агафьи Михайловны, недовольство на то, что варят малину без воды, и вообще на чуждое Щербацкое влияние. Он улыбнулся, однако, и подошел к Кити».
У взрослых членов семьи воздействие через пищевые потребности – один из скрытых способов проявления собственной властности: чего стоит, например, игра в «загнанную домохозяйку», при которой никто из домочадцев не смеет войти в кухню, чтобы перекусить перед обедом! В благополучном случае супруги вырабатывают компромиссное меню и режим питания; при этом интересно обратить внимание, кто готовит, а кто вынужден это съедать, кто старается «угодить» родственникам своей кулинарией, а кто равнодушно без похвалы поглощает все предложенное, – все это показывает расклад сил внутри семьи и отвечает различным семейным ритуалам, несовпадение которых дает повод почувствовать себя кому-то не дома. В качестве компенсации появляется привычка тайно поглощать пищу ночью или ходить в кафе.
Пищевые привычки
Очень диагностичны пищевые привычки: высокостатусный человек в семье нередко начинает новое блюдо и не возвращается к нему потом, а остальные могут приступить только в очередь, таким образом никогда не распаковывая, не начиная, не открывая («Альфа-самцы едят первыми. Заморышам достаются остатки») (Уилсон, 2005, с. 54). Другая важная характеристика пищевого взаимодействия – способ приготовления и сервировка. Пища часто готовится одним человеком, а потребляется другими. Для того чтобы не вызвать брезгливость из-за участия чужого тела (пищу пробуют, ее готовят руками), разработаны правила пищевого этикета и эстетики. Чисто ли на кухне, постираны ли и спрятаны от посетителей неизбежные кухонные тряпки, – все это знаки уважения к членам семьи. Конечно, голодные люди могут съесть многое, но все-таки лучше, чтобы не только голод гнал их на кухню, к очагу, к печи, которые всегда были душой дома, ведь пища, даже если она не съедается, всегда повод для общения.
О многом говорит способ пищевого поведения матери семейства в отсутствие семьи. Если такое случается, готовит ли она еду только для себя? Ест ли она вообще? Узнав это, можно лучше понять, что для нее значит процесс приготовления пищи, – это жертва, самоограничение или спонтанное творчество?
Упражнение 4
Понаблюдайте за привычками членов своей семьи или задумайтесь и вспомните их. Кто ест быстрее всех? Кто доедает вчерашнее или то, что осталось после других членов семьи? Кто обычно обедает или ужинает после того, как поели остальные члены семьи?
Если вы даете на все три вопроса один ответ, подумайте, хорошо ли живется этому человеку дома. Почему он (она) так поступает? Нравится ли это ему (ей)? В каких словах он (она) рассказывает об этом своим друзьям, подругам, сослуживцам? Что будет, если попросить его обедать вместе со всеми? Кто тогда будет подавать пищу остальным членам семьи? Будет это к лучшему для всех или менее удобно? Если этот человек устает, какие психологические «бонусы» он получает и как он отдыхает? Наконец, любит ли он есть пищу, приготовленную не им?
Мы думаем, что попытка поразмышлять над теми критическими для семейных пищевых традиций моментами, которые мы обозначили, помогла вам оценить расклад сил в семье. Люди могут избегать совместной трапезы по самым разным причинам – чтобы ускорить процесс взаимодействия или поглощения пищи и освободиться, чтобы поддержать порядок, чтобы похудеть. Все эти мотивы, естественно, отражают разное отношение к близким. Может случиться, что размышления приведут вас к открытию новых смыслов привычек близких, которые раньше вас раздражали.
Гостеприимство и отказ от него также опосредованы пищевыми ритуалами как знаками доверия и толерантности. В замках средневековой Чехии существовал специальный предмет мебели, называемый kredens (от лат. credo – верю, доверяю). Небольшой столик-буфет, стоящий обязательно в углу рыцарского зала, был предназначен для того, чтобы разливать напитки в присутствии гостей. Поскольку отравления приглашенных были в порядке вещей, присутствие kredens’а было призвано несколько успокоить их бдительность. Соответственно принять чашу и пищу было также демонстрацией доверия хозяину.