Страница 6 из 8
– Никто не застрахован от чёрных полос для этого и нужны друзья, – убеждала себя я, слушая причитания Альбинки.
Каждое новое утро начиналось одинаково. Сначала мы ехали к Алькиному дому, где она переодевалась ровно час, потом со скоростью света летели в офис, нарушая при этом все пункты и правила ПДД, чтобы вовремя оказаться на работе. Но при всей моей собранности третье утро мы опаздывали, сегодня не на пятнадцать минут, как обычно, а на сорок. А в пятницу до обеда сдавался материал в печать для загрузки типографии на выходные. Нас же на работе в 9.40 не было, а вот директор наверняка был, и меня с Альбинкой ожидали неприятные разборки по поводу опоздания. Но дурачкам везёт. Утром босс вместе с дочерью улетел в командировку в Москву на показ осенней коллекции Юдашкина.
– На дворе разгар лета, а они пальто фотографировать. Эх, мне бы в Москву, встретила Алекса… Быть может, – мечтала я и добавила в кофе вторую ложку сгущенки, чтобы подсластить досаду.
Комп моргнул и засветился экраном, я открыла почту, один рабочий материал и куча рекламной чепухи, от Алекса ничего. Три недели ничего.
Появился он как гром среди ясного неба. Из его машины на парковке выпорхнула Станислава. Оживленная беседа, смех и на прощание поцелуй в щёчку. Что это было? Что за вольности? Я не верила своим глазам. А я? Как же я? Я была готова бежать на край земли, чтобы только увидеть его. И что? Что взамен? Всё с меня хватит! Я больше не буду жертвой, которая смотрит в глаза мучителя и ждёт своей участи. Теперь я в роли мужчины – бессердечного и ничего не чувствующего. Одного урока мне достаточно.
Поэтому встретив Алекса в коридоре, я весело произнесла.
– Доброе утро Алексей Германович, с возвращением… Журнал вижу, заждался Вас.
И шагнула в свой кабинет. Видели бы Вы его лицо, оно было таким же каменным как у меня на стоянке.
Теперь всё шло, по моему сценарию. С Алексеем Германовичем у меня установились профессиональные отношения. Натянутые, профессиональные отношения двух коллег. Он несколько раз пытался заговорить со мной, но я прерывала разговор, ссылаясь на занятость. Я игнорировала его шутки, забавные рассказы. Я в принципе игнорировала его, твёрдо решив не отступать от своей роли. И чем больше я в неё погружалась, тем лучше становились отношения между Алексом и Стасией. И тем хуже со мной.
Оставшийся месяц лета пролетел незаметно в связи с неимоверной загруженностью. В плюс сыграли и две недели отпуска, проведенные на даче у родителей, которые поверхностно, наспех зарубцевали сердечные раны. На дворе сентябрь. Осень припозднилась, и бабье лето пришлось на последние числа месяца. Сухо, светло, тепло – здорово! Я любила такую осень. Да и само по себе бабье лето – как некий вызов существующим законам природы, некий возврат в прошлое. Маленькое чудо, возникшее в холодную, дождливую погоду. Женщины на миг расцветают, достают из шкафов светлые одежды, снова звучат детские голоса, на улицах гуляют влюбленные пары. Все нежатся в последних лучах солнца. Скоро дожди, а это самая скучная пора в году. У нас же в газете «бабье лето» – это своего рода праздник. Четыре года назад, в конце сентября, во время бабьего лета состоялось открытие нашей газеты. Точной даты, как таковой не существовало, вернее в свидетельстве она имелась, но мы, игнорируя всякие правила, по воле сердца каждый год в последнюю теплую неделю осени выезжали на природу, тем самым отмечая «день рождения газеты». Так было и в этот раз. Всю неделю стояла теплынь, и в пятницу решили рвануть на шашлыки. Отвертеться от гиперсобытия не удалось. Оставалось одно – веселиться. Натянуто, скрепя зубами, с улыбкой на лице. И вот мы в лесу. Я одной из первых вышла из автобуса. Кругом кра-со-та! Ну, просто настоящее минилето. Солнце печёт. Небо слепит синевой. Воздух – эфирная субстанция, чист, прозрачен и свеж. В городе такого воздуха нет, даже в парках и даже после дождя. А какая тишина? Человека, привыкшего к шуму города, она оглушает. Только крик птицы или хруст падающей ветки, возвращает в реальность, напоминая, что ты не один в этой тишине. И вдруг это хрупкое невидимое единение с природой стало ломаться. Появились новые звуки и запахи, стук топора, крики, смех, музыка, запах костра. Человек пришёл, и природа отступила. Выдохнув остатки сожаления о невозможности единения с природой, я присоединилась к шумному и быстрому завоеванию кусочка её территории, дав себе зарок обязательно вернуться сюда ещё раз, окунуться в мир леса, посидеть вне времени и подумать о вечном.
Алекс вместе с Михаилом Юрьевичем и Стасией приехали, когда всё уже было готово. Такое положение дел всегда приятно для руководства. Особенно рапорт о досрочно выполненной работе, причём сделанной ещё вчера. Игра в волейбол на мгновение прекратилась, большинство играющих пошли встречать вновь прибывших, а я и ещё несколько не карьеристов продолжили перекидывать мяч друг другу. Свое нежелание видеть начальство я понимала, а вот каковы причины у остальных? Можно ли понять это по лицам играющих? Присмотрелась. Большая часть игроков, натянув на себя маску безразличия, скрывала подлинность чувств и лишь на лице женщины, играющей напротив меня, отражалась неприкрытая усмешка. Интересно с кем у неё возникло противоборство с Михаилом Юрьевичем или Алексом, а возможно со Стасией, судя по улыбке блуждающей по её лицу, она из этого сражения вышла непобежденной, если не победителем. Девушка оказалась из вновь принятых, я силилась вспомнить её имя, перестраивая свои извилины из параллельных в перпендикулярные, пытаясь этим выделить из остальных. Усилия оказались тщетны, банально не хватило времени. Ушедшие стали возвращаться в игру, и я перестала чувствовать свою солидарность с этой женщиной, так и не получившей своего имени, и ещё с пятью мужчинами, оставшимися коленонепреклоненными. С увеличением количества людей – игра обрела былую динамичность, я же в противовес ей – медлительность и рассеянность. Желание увидеть Алекса мешало игре, а обернуться не позволяла сверхмерная гордость.
– Вот почему сразу не встать лицом к костру, – укоряла себя я.
Пока два полушария вели борьбу за подачу сигнала для поворота головы, моё тело, инструктированное спинным мозгом, создавало бесконечные оплошности в игре. И вот она развязка внутренней борьбы, Алекс, встав в круг напротив меня, включился в игру.
– Иногда бездействие дает положительный результат, – хвалила я себя за твёрдость характера.
Он чертовски хорошо играл. Я тоже из неуклюжки превратилась в Екатерину Гамову. И вот он апофеоз игры, Алекс снял куртку, и отбросив её в сторону, остался в синем свитере. В «моём синем свитере». Это было ударом в поддых, от негодования у меня перехватило дыхание.
– Зачем? Зачем? Зачем? – это слово, повторяясь, стучало в моей голове.
На мгновение я застыла в недоумении, уставившись на Алекса. В широко открытых глазах на миг отразился мяч и сильнейший удар в лицо, свалил меня с ног. Я с маху шлепнулась на задницу. Обида и гнев, раздирающие изнутри, заглушили нокаутирующую боль. Во рту появился привкус крови. Соседи по игре, тут же подняли меня на ноги и, дотащив до костра, усадили на ящик со спиртным, оказывая первую помощь, которая свелась к простому прижиганию разбитых губ водкой. Я не сопротивлялась, я отдалась обстоятельствам. Дезинфекция губ закончилась приемом ста грамм лекарства внутрь, и ступор начал отпускать. Появившиеся изменения в лице, стали медленно превращать меня из чемпионки по волейболу госпожи Гамовой в секс-красавицу Анжелину Джоли. Губы пухли на глазах, придавая поразительное сходство с вышеназванной леди. В меня влили ещё сто грамм горячительного напитка, сие действие опять не вызвало сопротивления с моей стороны. Зато алкоголь выполнил свою задачу качественно. После двухсот грамм водки на голодный желудок, синий свитер Алекса, стал для меня, словно красная тряпка для быка. Произошло превращение ангела в фурию. Я язвила, подкалывала, хохотала громко как Мальвина и заливала своё горе спиртным, катясь к привычному для алкоголика состоянию – «домой под белы рученьки». Остановить меня могло лишь чудо, и оно случилось. Танец по инициативе Алекса. Это было верхом наглости, он решил обуздать несущуюся галопом лошадь. Согласившись, я решила – это мой шанс, высказать ему всё, что я о нём думаю, да и алкоголь провоцировал на смелость в высказываниях. Под медленную музыку мы присоединились к танцующим парам.