Мясник

Девочка — самая маленькая из трех исполнительниц — подхватила с пола картонную коробку из-под «Марса» и стала обходить зевак. Люди подавали, но как-то нерешительно — может быть, из-за того, что девочка не причитала, не кланялась истово, не суетилась, нарочито выказывая благодарность. Нет, она была другая. Спокойная. Даже — чуть надменная.

Хлынов сунул руку в карман и обнаружил, что все деньги остались на столе в кабинете. Вот досада! И от того, что слепая не видела, что он ничего не положил в короб-

ку, ему вдруг стало так стыдно, что он решил обязательно ей что-то дать.

Волнуясь, он обшарил карманы, ничего не нашел, но тут вспомнил, что у него в бумажнике есть какая-то универсальная банковская карточка, по которой — как утверждал когда-то Космачев — можно получить деньги почти в любом коммерческом банке, если он только входит в Ассоциацию столичных банков «Спектр».

А ведь рядом как раз есть такой банк, едва не закричал Хлынов, обрадованный тем, что все решается так просто. Он даже сделал несколько шагов к слепым музыкантам, будто хотел их предупредить, но вдруг услышал, о чем разговаривают девочки, и замер, пораженный.

Одна из девочек, та, что была повыше других, достала из кармана сережки и протянула остальным.

— Потрогайте, — предложила она.

— Ух ты!

— А теперь? — Она вдела их в уши.

— Где?

— Вот… Правда, красиво?

— Красиво, — согласились остальные, ощупав ее уши.

— Примерьте и вы, — разрешила великодушно девочка.

— У меня уши не проколоты, — почти хором ответили те.

У Хлынова перехватило дыхание.

Он круто развернулся и побежал к выходу из подземного перехода, туда — к банку…

Глава восьмая

Цепь случайностей, сотканная на небесах, привела Хлынова именно в тот банк, на который совершали налет Генка и Андрей. Скажем прямо, неудачный налет. Идиотский.

Вокруг Хлынова суетились люди: кто то рванулся через дверь и разбитые стекла прямо на проезжую часть, другие, напротив, бросились помогать охранниками подоспевшим омоновцам ловить преступников(чего уж там теперь ловить), иные истерично орали или стояли столбом, шокированные всем произошедшим. И только Хлынов, неторопливо прикурив, вышел из банка так легко и непринужденно, словно прогуливался с семьей по парку в воскресный день.

Если бы у него в этот момент спросили, о чем он думает, Хлынов, не задумываясь, ответил бы, что пытается найти недостающее звено в логической цепи случайностей…

Он не кокетничал — действительно, этот вопрос волновал его в эту минуту больше всего. Ведь почему-то это с ним произошло? Ведь есть же какая-нибудь связь между всем этим. Между чем?

Во-первых, Космачев с его вытаращенными глазами и совершенно бредовой речью о массовых изнасилованиях слепых девочек в одном из интернатов столицы.

Так, допустим, это первое звено.

Идем дальше!

Во-вторых, поиски желтого листка под названием «Московский комсомолец»…

Стоп! Не так!

Это вовсе не во-вторых. До поисков он раздумывал — идти ему или оставаться. Были десятки способов раздобыть эту дурацкую газету, и он выбрал самый сложный. Но зато — и самый безопасный!

Значит, во-вторых, были эти раздумья. Хорошо. Идем дальше…

В-третьих, поиски. Это уже третье звено в цепи.

В-четвертых, ему пришлось ехать, искать подходящее метро, чтобы не спускаться под землю слишком глубоко.

Четвертое звено — страх!

В-пятых, конечно же, песня. О чем они, кстати, пели? Что-то наивное и сентиментальное. Не помню. Ладно, проехали.

Песня и слепая, которая не видит, что я ей ничего не подал. Это пятое звено. Стыд.

В-шестых, сережки. Значит — жалость.

Что еще?..

Кажется, уже подходим к концу. Остается банк, нападение, глаза охранника и последний удар…

Нет! Что-то было еще. Но что? Что?

ЭТО, вдруг понял он. Кто-то из незатейливых грабителей сказал про дам (баб, женщин, телок, шлюх, девчонок, кого?!), и у Хлынова вновь началось…

ЭТО!

Неужели к ЭТОМУ привела странная цепь случайностей? Не может быть! Раньше, в предыдущих четырех случаях, все было иначе. Все было по-другому. Но как?!

Он не знал.

Он не мог знать, как не может знать ребенок, что он появляется на свет Божий. ЭТО возникло где-то внутри него и имело только цвет: красный и черный. Оно не могло возникнуть как результат цепи случайностей. Но почему?!

Хлынов почувствовал, что разгадка где-то совсем рядом. Погоди, погоди!.. Давай-ка пройдем все с самого начала. Что у нас было? Вспоминай! Быстрее!..

Информация о девочках.

Раздумья, как бы сделать все скрытно.

Поиски.

Еще раз поиски.

Страх. Обязательный страх.

Напоминание. Тот самый момент, когда звучала песня.

Жалость. Или какое-то другое, очень похожее чувство.

Неожиданность. В виде нападения на банк.

И фраза.

После которой он сразу почувствовал, что его вновь охватило ЭТО…

А если суммировать? Только быстрее!

И. Крутов

Информация — размышления — поиски — страх — память — чувство — неожиданность — фраза.

Что то не то! После неожиданности не должно быть фразы. Или все заложено во фразе? Что сказал этот пацан? Что? Что?.. Где-то совсем рядом.

Он опоздал.

Вернее, опоздала та часть его сознания, которая не была отравлена препаратом «Ди-Кси»…

ЭТО захватило его в плен окончательно. И не было сил противиться. Хлынову не хватило буквально нескольких последних кирпичиков в его рассуждениях, и тогда он, возможно, поступил бы иначе. Как жаль! Ведь оставалась самая малость — понять, что фраза налетчика не просто касалась девчонок, она еще говорила, пусть в неявной форме, об уступке.

Вот какой была последняя технологическая функция в логической цепи. В так называемой цепи случайностей, где каждый фактор, выбираемый пораженным организмом из миллиона возможных, имеет решающее значение. И только финальная часть — этот аккорд! — в виде той или иной «уступки», как секретный ключ, «включал» всю систему препарата «Ди-Кси».

Хлынов опоздал. Он упустил свой шанс. Или небу было так угодно, чтобы он упустил…

Теперь это вновь был не Хлынов.

Это был монстр. Идущий к цели…

Выхватив боковым зрением «жигуленок» с отъезжающим и в нем Чумой и Таней, Хлынов, мгновенно догадавшись, о ком шла речь в банке, бросился в погоню. Как зверь. Как дикий зверь. Как безумный зверь. Но лучше было бы сказать — как человек, который идет к своей цели и достигнет ее, несмотря ни на что…

Они выскочили на широкий проспект.

Две легковые: след в след.

Впереди — красный «жигуленок» с девчонками. За ними — белая «Нива» Хлынова…

Стиснув зубы и отчаянно матерясь, Чума с трудом вписывалась в крутые повороты. Таню уже вовсю бросало из стороны в сторону, она больно билась плечом о дверцу машины, а один раз «жигуленок» подбросило так, что девочка прокусила губу.

Погоня не могла продолжаться слишком долго — силы были неравны. Хлынов прекрасно водил, и со стороны казалось, что он играет с жертвами в кошки-мышки. То специально отстанет, то, напротив, притрется сзади почти вплотную и начинает сигналить.

— Вот падла! — выругалась Чума. — Ну, я его!..

— Ты что?! — заорала Таня.

— Держись!..

— Что ты хочешь сделать?!

— Держись, говорю!..

Чума резко надавила на тормоз, подставляя багажник «жигуленка» под удар, но Хлынов легко разгадал ее маневр и спокойно ушел в сторону.

— А, черт! Не получилось…

— Что не получилось?! — отчаянно закричала Таня. — Мы чуть-чуть не разбились!

— Да сиди ты!

— Что?!..

— Заткнись, говорю! Заткни свою пасть и не возникай! — грубо закричала Чума. — Не видишь, кранты нам настали…

Мелькнули и остались позади какие-то железные фермы, старые пакгаузы, огромные склады и разбитые вагонные скелеты.

«Жигуленок» летел не разбирая дороги.