Весы совести

Когда прибыл еще один раненный в компанию к Степану, глава его личной охраны выругался. И ругался последними словами. Тем временем нашли доктора и заставили стюардессу взять аптечку, в которую входит малый прибор сканирования. Надежный и нужный приборчик. Доктор присел к пострадавшему и стал осматривать его через прибор.

- Что с ухом? - поинтересовался начальник охраны.

- Все нормально. Лопнула кожа, и кровь попала в начало ушного канала. Перепонка на месте. Целая. А вот голова имеет трещину. Небольшую, но сотрясение серьезное. Его нужно в больницу и под гиопласт. Иначе головными болями будет мучиться до конца дней.

- А посадка?

- Ничего не изменишь. В гиопласте все исправится.

- Не окочурится он при посадке?

- Не должен. Хотя риск есть. Вот тут рядом с местом, куда удар пришелся, капилляры ослаблены, может кровоизлияние начаться.

- Да еб вашу душу! - выругался мужчина и застонал в голос, выдавая рык. - Вот какого хера ты руками машешь, не думая? - он смотрел на провинившегося захватчика. - Тебя же сотрут в порошок при посадке. А меня и всех тут присутствующих проведут через всю тут пеструю картинку, которую Степан обрисовал.

Самолет летел еще часа три. Затем его посадили в нужной точке. Доктор, которого нашли, при посадке получил четкие указания следить за его состоянием. После посадки охрана вынесла Степана на руках и посоветовала убрать свидетелей.

Степан долго приходил в себя. Он то впадал в беспамятство, то ненадолго выплывал к свету. В итоге проснулся ночью от легкой боли в районе левого уха. Услышал странный писк и подумал, что это следствие травмы. Но потом прислушался и понял, что это прибор его сердечко фиксирует. Медленно ощупав голову, он застонал от досады. Его котятки, наверное, уже волнуются. Все сроки вышли. Алекс, наверное, весь извелся, а Леон замер в ожидании, что ему придется тикать оттуда.

В комнату тут же вошли и плавно усилили свет. Это был человек в медицинском комбинезоне. Он быстро проверил данные и улыбнулся.

- Как себя чувствуете?

- Хреново. - Степан оглядел человека и понял, нихуя не хочется. - А котики тут водятся?

- Извините, кошачьим тут не место. Отдыхайте.

Проводив его взглядом, Степан выдохнул:

- А ты нихрена не понял. Котятки это котятки. И попки у них...

Утром он проснулся куда быстрее, и голова совсем не болела. К нему тут же ворвался карлик и с ходу влез на стул.

- Слушай, Степан, вот какого хера ты вылез при захвате?

- Я? - Степан удивленно уставился на человечка. - Я вообще-то усмирял своего охранника, а тут вокруг тихо стало и все так быстро пронеслось и бац, мне по уху, бац и я в отрубе. Я тебе звонил?

- Мен, мне. - Закивал головой Болгарин. - А перед этим во всех деталях описал четыре казни и во всех подробностях, даже сравнил запах запеченного человека с молочным поросенком. Ты этого не помнишь?

- Нет. - Степан удивленно уставился на карлика. - А чего еще было?

- Ну ты орал на охранника своего, когда по уху получил. А потом еще мне отчитался на какой летучей консервной банке ты летишь. Если бы я не знал, кто что сделать хочет, ты был бы уже труп!

- Зато отдохнул бы. - Зевнул Степан.

- Ну-ну. А Компас нас бы потом порвал на крестики и носовые платки. И вообще, с чего тебя без палача отпускают? Где Мильер? Куда эта шавка подевалась?

- У Мильер свои дела. Не вечно же им меня сторожить.

- Степан ты и твой язык однажды отделите голову от плеч!

- Я и мой язык мечтаем о трепещущей дырочке. Будь другом, притащи котика с тугой попкой. Жуть как трахаться хочется!

- Слушай, половой гигант! - зарычал карлик. - Ты будешь лежать тут и не рыпаться, пока голова не заживет. Это по меньшей мере пара недель. Наши медики прекрасно справляются с поставленной задачей.

- Ну хоть пусть отсосет. - Жалобно запросил Степан.

- Обойдешься! Все, я пошел разгребать ту кашу, что ты заварил.

В итоге Степан пролежал обездвиженной куклой неделю. Была такая слабость, что оставалось только спать. И это не очень хорошо отразилось не его настроении. Под конец недели Степан начал злобно отвечать, посылать всех и Болгарину пришлось вмешаться, когда он приложил рукой медсестру.

- Степан, что ты творишь?! - рычал карлик влетев в палату.

- Нихуя я не творю. Лежа на жопе в потолок луплю. Семечек не хватает, засыпал бы шелухой весь пол. - Отозвался Степан раздраженно.

- Да какого хера происходит? Как с цепи сорвался! - карлик уже знал, что медсестра получила сотрясение. - Ты решил персонал в могилу свести? Кого словами, кого руками?

- Ты пришел мне нотации читать? - Степан сел, спустил ноги на пол. Встал. - Заметь, не я начал орать.

- Да я еще не ору! - взвизгнул карлик. - У нас тут чухня происходит, а ты еще дергаешься!

- Да насрать мне на все ближайшее окружение! Я трахаться хочу и вскоре на стену полезу! - зашипел Степан.

- А руки тебе на что?

- Да ты что? Рукой значит я себя должен удовлетворить? Это тебе может и помогает, а у меня сладкие задницы мелькают перед глазами и даже полапать нельзя.

- Тебя что только ебля и волнует? - взвился карлик.

- В данную минуту ДА. - Степан оглядел комнату. - Если ты так волнуешься за персонал, оголяй свою задницу.

- Да ты охуел?! Я тебя щас по стенке размажу, пидор гребанный!

- Ну-ну, мажь, давай! - Степан самодовольно заулыбался. - Только жопу свою уговори не трескаться потом!

- Совсем из ума выжил! Завалите его! - взревел карлик.

Степана завалить не так-то просто. Через минут шесть, правда его усмирили. Но перед этим он сломал несколько рук, отправил в мир морфея и выпустил пар. Карлик обиделся. Сильно причем. Дальнейшее лечение Степан проходил связанный. Болгарин приставил к нему двоих людей, которые крутили его в разные стороны, когда приходил медперсонал. В итоге Степан рычал одни маты и свирепо требовал дать телефон. Его игнорировали. Вызверившись, Степан извернулся из удерживающих рук и слетел на пол, больно ударившись коленом. Взвыл, что пустит всех на фарш. Успокоили дав снотворное зафигачив уколом в задницу.

Степан предчувствовал, что что-то происходит. И знал, что ему нужно дать одну из десятка команд. И если он этого не сделает в ближайшее время, пипец котенку. Он затаился, перестал вырываться, но его не спешили развязывать, да и Болгарин не приходил больше. Заподозрив неладное еще сильнее, Степан стал обихаживать одну из девушек. И делал это мастерски. Играл вид дитяти, шутил с ней и со всеми, мол приступ прошел и все такое. А потом в ее ночное дежурство упросил дать телефон мимо строгих охранников. Мол он должен предупредить своего брата, который наверняка волнуется, а так как у него нет телефона он не может подать знать, где он и что с ним. Девушка выполнила его просьбу, правда развязывать его не стала. Набрала номер и нажав на вызов к уху приставила. Отошла подальше. Сделала вид, что готовит укол.

Степан тут же тихонько выдал длиннющий код для ответившего компьютерного голоса. Удачная такая штучка, эта программа слежения. Даже лишившись личного телефона, можно войти в систему и работать. Только сигнал от трубки будет в другом месте. И вот это уже само по себе сдвинет с места айсберг. Это-то и нужно Степану. Если Болгарин его предал, он ему череп раскроит своими руками. Главное отсюда выбраться и добраться до телефона. У него на нем стоит номер Леона. И только с него Леон возьмет трубку. В другом же случае он просто соберет Алекса и тикает. И ищи его потом. Замучаешься.

Выдав пару коротких фраз, ничего не значащих для слушателя, он можно сказал снял натяжение нити с растяжки, где маячили гранаты. Все, теперь Степана, для этого сектора Переговорщика, начнут искать согласно протоколу безопасности системы. Сам же Степан отдал телефон девушке и ласково улыбнулся ей. Она забрала трубку и одарила его нежнейшей улыбкой. Вышла из палаты.

Рано утром Степан проснулся от того, что почуял запах дыма. Отодрав голову от подушки, он еще успел заметить, как дверь открывается и в нее спиной вваливается стороживший его бугай. Дальше сознание утекло. Очнулся Степан лежа на старом матрасе, укрытый пледом. Вокруг тишина и только работающий старинный обогреватель размеренно гудел вентилятором. Приподняв голову он увидел бутыль с водой. Быстро взял ее, вскрыл и отвинтив крышку присосался. Затем утерев рукой рот огляделся. Заброшенный дом. Окна заделаны мутной клеенкой. Комната пустая, если не считать пары сломанных стульев и валявшихся кирпичей. Дверь тоже завешена клеенкой.