Тамара и Давид

— Царица хочет иметь рядом в трудную минуту тебя, своего друга. Только ты, царевич, глубоко понимаешь желания и чаяния Тамары. Ведь ты говорил всегда, что Иверия стала твоей второй родиной. Только ты, — повысив голос, продолжал Гагели, — поможешь избавить престол от самокорыстной опеки именитых вельмож. — Царевич продолжал молчать.

— Сослан! — с упреком сказал Гагели, — ты думаешь только о себе. Интересы Иверии и престола подчиняешь самолюбию и гордости. Пойми, единение Тамары и Сослана нужно не только вам, оно необходимо нашим двум народам в борьбе против спарсов и сельджуков. Византия ослабла, она слабее объединенных врагов христианства.

Сослан оторвался от окна и взволнованно произнес:

— Вот этого я от тебя не ожидал, — и, повернувшись обратно к окну, медленно с грустью продолжал, — я думаю всегда о нашей земле и о Тамаре, об опасности, грозящей нашим народам, о силе объединения, которая бы оградила христианство от мусульманства. Но вместе с тем, дорогие друзья, единение картвельцев, овсов, армян и других народов против общего врага зависит от внутреннего единства Иверии. Самая большая опасность — это междоусобица в стране. Против меня — князья, церковь, между мною и Тамарой лежит гнусная клевета, связанная с таинственным исчезновением царевича Демны. Я хочу единства картвельского государства и возвеличения Тамары, но не хочу стать причиной раздора на родной земле.

— Сослан! — начал молчавший до этого Элизбар. — Ты лучше меня знаешь характер Тамары. Царица может пойти на все, ее никто не остановит в достижении заветной цели.

— Тамара должна думать прежде всего об единстве страны, — перебил его Сослан. — В Картлии и вне ее есть достойные, которые просят руки Тамары. Церковь и князья уже сделали выбор.

— А клятва, священная клятва и слово рыцаря?! — вместе воскликнули Гагели и Элизбар, будто сговорились.

Сослан не стал возражать, подошел к окну, потом повернулся к Гагели и Элизбару и улыбнулся. Для них было ясно, что Сослан принял положительное решение.

На второй день состоялся Совет старейших, возглавляемый Бола.

— О, господи, сотворитель наш, — говорил Бола, — ниспошли нам разум и отвагу.

К нам прибыл посланец царицы Тамары. Она желает, чтобы наш доблестный царевич вернулся в Картли. Картли грозит опасность, спарсы и сельджуки хотят посрамить нашу племянницу, дочь Георгия Третьего. Что вы скажете, почтеннейшие, — обратился он к Совету.

Поднялся Туган и сказал:

— Сослан прежде всего должен думать о возвеличении своих предков: Дургуля и Царазона.

Другой почтенный старец сказал:

— Враг пробирается к нам с востока, нашей стране угрожает опасность. Кто может дать отпор врагу? В эти грозные дни нужен союз с северным соседом, с русскими. Не надо нам портить отношения с русскими.

Наконец Бола обратился к молодежи, чтобы они тоже сказали свое слово.

Молодой джигит Арават обратился к Бола с просьбой высказаться от имени молодежи Тасолтану.

— Говори, — произнес Бола, обратившись к Тасолтану.

Тасолтан, сделав три шага, поклонился старейшим и начал:

— Почтенные старейшие! Вы нас воспитали на адатах наших предков. Вы нам говорили, что народ, который не отстаивает свою честь и славу, не достоин жизни. Враги Тамары и Сослана оскорбили нас, оклеветали царевича, они выступили против единения наших народов. Надо собрать войска и двинуться на помощь Тамаре.

Слово попросил Гагели.

— Храбрые и доблестные овсы, — говорил он, — Сослан едет для того, чтобы вместе с царицей Тамарой возвеличить Иверию и Овсское царство. Ум, храбрость царицы Тамары и ее избранника Сослана укрепят оба царства.

Бола, обратившись к сидевшему рядом Сослану, попросил его сказать слово.

— Я еду в Картли по зову сердца, — заговорил Сослан. — Царица зовет меня, я связан с нею священной клятвой.

Элизбар воскликнул: — Да здравствуют царица Тамара и царевич Сослан!

Поднялся Бола:

— Для витязя нарушение клятвы — позор, позор не только для него, но для рода и народа. Сослан клялся народом, предками. В роде Царазоновых нарушителей клятвы не было.

На поляне между крепостной стеной и сверкающей речкой Уналдон большое оживление. Здесь расставлены столы в несколько рядов. В первом ряду — кресла, отделанные богатым овсским орнаментом, для двенадцати почтенных старцев, Сослана и иверийских азнауров.

К полудню к замку царевича стали стекаться гости. Из крепости вышли Бола и царевич Сослан, вместе с ними Гагели и Элизбар, вслед за ними шли остальные гости.

— Ближе к столам! — обратился Бола к народу. Все подошли степенно и заняли места в соответствии с адатом — по возрасту и знатности.

Встал Бола с большим турьим рогом в руках и начал тост:

— О, бог богов! Ты сотворил вселенную, землю и людей. Дай счастье нашим доблестным воинам.

О, златокрылый Уастырджи, ты являешься покровителем мужчин, путников, воинов, сохрани наших доблестных мужей, отправляющихся в путь на большое дело, береги и их от несчастья, прикрывая золотыми крыльями своими. Дай им непобедимую силу и честь наших предков!

Тосты чередовались, один краше другого. Выпили за дружбу картлийского и овсского народов, за здоровье гостей, за предков.

Группа молодежи преподнесла старшим традиционные молодежные бокалы — огромные турьи рога, наполненные овсским бархатным пивом. Получив согласие старейших, молодежь образовала полукруг, справа стали парни, слева девушки. Начали с традиционного массового овсского народного танца «Симд». В ведущей паре стоял брат Сослана — Джандиер со своей двоюродной сестрой Ацырухс. Вереницей потянулись тридцать пар. Мужчины горделиво и степенно вели девушек по кругу, нежно держа их под руки. Грациозно плыли девушки, едва касаясь ногами земли.

Элизбар, смотря на танцующих, пришел в восторг:

— Замечательно, великолепно!

— А кто в паре с Джандиером? — вдруг спросил он Гагели, не отрывая глаз от танцующих.

— Она — иверийская невестка, просватана за сына аргветского владетеля… Опоздал, дорогой друг, — весело ответил Гагели.

После «Симда» начались парные танцы: «Приглашение», «Соревнование». Одни пары сменялись другими.

— Танец гостя, танец гостя! — раздалось несколько голосов.

Элизбара попросили выйти в круг. Гагели успел ему шепнуть: «Приглашай невестку».

Элизбар подошел к Ацырухс и склонил перед ней голову.

Ацырухс, которая была обучена картлийскому танцу, удивила Элизбара искусством танцевать. Закончился танец, Элизбар поклонился Ацырухс, она опустила голову и медленно пошла к подругам.

Попросили Гагели. Все были изумлены исполнением им овсского «Легкого танца». Раздались мелодии овсского «Плавного танца». Все были в ожидании, кто же будет исполнять этот величественный нартский танец. Взгляды девушек были устремлены к мужской половине, но никто не показался.

— Может быть, будет танцевать царевич, — сказала одна из девушек.

Бола понял, что джигиты воздерживаются потому, что хотят увидеть танцующим Сослана. Да и кто мог исполнить лучше него «Плавный танец»!

— Царевич, — обратился Бола к Сослану. — Ты — достойный потомок нартов, покажи нам, как танцевали нарты Батрадз и Сослан.

Сослан вышел. Встав на носки в полоборота к девичьей половине полукруга, он плавно начал поднимать могучие руки. Из группы девушек вышла красавица Фаризат, она сделала несколько шагов и замерла на месте. Приблизившись к Фаризат, Сослан начал отходить на носках вправо, дав дорогу напарнице. Фаризат поплыла, как лебедь, едва касаясь земли. Вдруг Сослан резко повернулся и на носках начал отчеканивать ритмичные па кругового плавного танца. Под взором восхищения всех Сослан и Фаризат оставили круг.

Восхищению Элизбара плавным танцем не было предела. Он обратился к Гагели:

— Это невероятно, чудесно. Этот танец имеет язык, передает самые сокровенные чувства. В нем показаны: сила, мужество и величавая сдержанность, этот танец гимн женщине. А Фаризат, Фаризат! Она скромна и величава, грациозна и легка.