Страница 95 из 116
Одним из оригинальных и плодотворно работавших в Секции ученых был его первый председатель Леонид Леонидович Сабанеев. В ГАХН основной областью исследований Сабанеева (знаменитого биографа А. Н. Скрябина[975]) стала психология музыкального творчества и восприятия. В книге «Музыка речи», статье «Психология музыкально-творческого процесса», докладах «О воображаемых звуках в музыке и о роли психологической педали», «Принцип наименьшего действия в музыке», выступлении во время дискуссии «Основы музыки» (май 1922) и проч. он проявил себя прежде всего как эмпирик, постигающий основы музыки на основе собственного музыкального творчества.[976] Свою позицию он многократно декларировал:
Я очень далек и, надеюсь, буду всегда далек от мысли видеть в какой бы то ни было «науке об искусстве» средство к тому, чтобы создать в конечном пределе возможность обходиться без интуиции вовсе, создать некие законы, заменяющие творчество и устанавливающие, взамен акта вдохновения, некий процесс познания…Для меня наука об искусстве, этапы постепенного осознания – средства к расширению области интуиции.[977]
Метод создания теории на основе самонаблюдения и осмысления своих собственных ощущений стал, например, основой для выдвижения Сабанеевым интересной гипотезы о «психологической педали» в музыке:
Во время слушания музыкального произведения мы слышим не только реальные звуки, но и звуки своего представления, звуки «примышляемые»…Звуки воспоминания, звуки ожидания и созвуки – психологические контрапункты, возникающие одновременно со слышимыми.
…Психологическая педаль – это воспоминание бывших звуков. Она может быть очень продолжительна, если ее действию не мешают новые реальные звуки… Примышление может быть самопроизвольное и волевое. Педаль – это примышление самопроизвольное.[978]
Интересна реплика А. Ф. Лосева по поводу этого доклада; он пытается связать предложенный Сабанеевым термин «психологическая педаль» со своим пониманием феномена музыкальной формы:
А. Ф. Лосев обращает внимание на психологическое понятие формы. Целое можно рассматривать как совокупность. Целое имеет и отдельные моменты, но каждый момент окрашен этим целым. Ожидаемые звуки не то же ли самое.[979]
Хотя у Сабанеева речь идет о «послеслышании» и предслышании звуков на основе ладовых тяготений, а у Лосева – о цельности восприятия музыкального становления, в этом случае смысловой ассонанс на самом деле возникает.
Исследования Сабанеева были направлены также на разрешение проблем ритма в музыке, проблемы синопсии (цветного слуха) и других.
Сходные темы привлекали одного из старших членов Секции Эмилия Карловича Розенова, автора более тридцати докладов, посвященных гармонической функциональности, ритму, симметрии, проявлениям действия закона золотого сечения в музыке и др. Он опирался на физическое обоснование музыкальных явлений, стараясь найти в объективных природных закономерностях объяснение музыкальным феноменам. Например, обосновывая законы «рациональной музыкальной эстетики», Розенов стремился «извлечь эту философскую дисциплину из области трансцендентальной… и поставить ее на почву позитивную».[980] Источник рационального обоснования эстетики Розенов находил в биологическом инстинкте самосохранения:
Инстинкт этот побуждает нас постоянно к выяснению отношения текущих явлений к нашему существованию для использования всего способствующего его благу и избежания всего, наносящего ему вред. Этот же первородный инстинкт руководит и волей к эстетическому восприятию, к его продлению в случае положительной (притягательной) реакции… или порождает безразличное отношение к восприятию в случае нейтральной реакции.[981]
Эстетическая реакция возникает в результате действия инстинкта самосохранения – такое объяснение не может не вызвать вопросов.[982] Однако логика дальнейших рассуждений выглядит более убедительной. Розенов утверждает:
В переходе от первичных ассоциаций [тембр голоса, способы звукоподражания и др.] ко вторичным… и состоит психический процесс перевоплощения звука. Перевоплощение звука требует полного выпадения из сознания реального его происхождения и установления связи с ирреальными источниками, возникающими в представлении по ассоциациям высшего порядка.[983]
Характерно, что присутствовавший на заседании Лосев согласился с этим утверждением:
Многое в докладе по своей сущности близко мне… В эстетике нужно бы иметь в виду не ассоциации, часто случайные, а какую-то более глубокую связь, которую мог бы уловить внимательным и добросовестным самонаблюдением именно музыкант.[984]
Основания для определения параметров музыкальной материи Розенов искал преимущественно в органической жизни, чаще всего – в физиологии. Например, определяя границы частоты музыкальной пульсации (темпа), он исходил из средних параметров частоты сердечных сокращений у человека:
Темп дыхания и пульса имеет пределы от 40 ударов в секунду до 240 – воспринимается как жизненный темп. Такой темп периодичности может действовать моторно. Более быстрый периодично граничит с тремоло, мерцанием звука, перестает восприниматься как периодичность.[985]
Обоснование музыкальных явлений действием физических законов, а иногда и напрямую физиологией человека было характерно и для Болеслава Леопольдовича Яворского, одного из выдающихся мыслителей своего времени. Теория «ладового ритма» (другое название – теория «музыкального мышления») Яворского стала универсальным учением об искусстве как запечатлении человеческой истории вообще.
В основании теории «ладового ритма» лежала идея непрерывного прогресса в музыке, который выражается в том, что слух постепенно овладевает всеми видами ладов, возникающих на основе принципа тяготения и разрешения «неустоя» в «устой». Ядро этой теории – идея своего рода «первоначала», наименьшего элемента музыки всех времен. По Яворскому, этим «первоначалом» является «единство противоположностей» – простейшая система из двух элементов, неустойчивого и устойчивого. В музыке такое соотношение возникает при разрешении диссонанса тритона в консонанс терции или сексты. Эта простейшая система из двух элементов и «есть наименьшее и вместе с тем единственное известное теперь основание звуковой системы».[986]
Яворский пояснял найденное им соотношение аналогией: человек живет в пространственном мире, мире тяготения, и утверждением его в этом мире служит действие, противопоставленное внеличной и вечной силе, притягивающей его к земле. Утрату способности противостоять этой силе, преодолевать движением пространство (разрешать неустойчивое отношение звуков в устойчивое) ученый сравнивал с потерей сознания, состоянием, при котором все звуки сливаются в сплошной шум: «В моменты, предшествующие полной потере сознания, орган слуха попадает под власть всех победивших человека, вне его находящихся источников тяготения; его наполняет какой-то шумовой вихрь. В органе зрения возникают цветные круги, теряется ощущение времени».[987] Если спроецировать эти образы в звуковую область, то музыка будет восприниматься как подобие заклятия хаоса, противостояние шуму – осмысленного гармонического последования, мировой стихии – организующей человеческой воли. Для Яворского именно это качество – «организация волей» мировой стихии – было основным смыслом современного искусства.[988] В музыке наиболее чистое выражение этого принципа он находил у Скрябина.
975
Сабанеев известен прежде всего как автор «Воспоминаний о Скрябине» (опубликованы в 1925 г.). Он и сам был композитором, автором симфонических, фортепианных сочинений (в том числе сонаты «Памяти Скрябина»), балета, романсов и др.
976
Л. Л. Сабанеев. Психология музыкально-творческого процесса. С. 195–212; Он же. Музыка речи. Эстетическое исследование; Он же. Этюды Шопена в освещении закона золотого сечения. С. 132–145 и др.
977
Он же. Музыка речи. Эстетическое исследование. С. 5. Ср. с высказыванием Сабанеева в прениях: «Всякий анализ изменяет чувственный тон восприятия, что-то убивает в нем» (РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 5. Ед. хр. 1. Л. 2. Протоколы заседаний Музыкальной секции Научно-художественной комиссии. Протокол № 6. 29 марта 1922 г.).
978
Доклад Л. Л. Сабанеева «О воображаемых звуках в музыке и роли психологической педали» (РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 5. Ед. хр. 10. Л. 8. Протоколы заседаний пленума Музыкальной секции РАХН. Протокол № 11. 8 января 1925 г.).
979
Там же. Л. 8 об.
980
Э. К. Розенов. Вывод основных законов музыкального построения. Доклад, прочитанный на Комиссии по музыкальной эстетике 19 сентября 1924 г. (РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 5. Ед. хр. 5. Л. 6).
981
Там же. Л. 7.
982
Это странно уже потому, что инстинкт самосохранения является врожденной формой поведения всяких живых существ в случае возникновения опасности для жизни. Соответственно, при утверждении этого инстинкта основанием эстетики пришлось бы признать способность к эстетическому переживанию у животных.
983
Э. К. Розенов. Художественное перевоплощение звука как условие, необходимое для эстетического восприятия музыки. Доклад, прочитанный на заседании Подсекции теории музыки Музыкальной секции РАХН 4 июня 1925 г. (РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 5. Ед. хр. 10. Л. 105).
984
Там же. Л. 105 об.
985
Обсуждение периодичности в музыке. Протокол № 10 заседания Комиссии по музыкальной эстетике Музыкальной секции РАХН от 9 февраля 1925 г. (РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 5. Ед. хр. 10. Л. 173).
986
Б. Яворский. Строение музыкальной речи. Материалы и заметки. Ч. III. Отдел II. С. 4.
987
Он же. Основные элементы музыки. С. 185.
988
Он же. Статьи. Воспоминания. Переписка. Т. I. С. 503.