Страница 20 из 36
Сеанс окончился.
Выйдя из кабачка, министр обратился к Гудэну:
— Скажите, — что же это такое?
— Вы хотите знать секрет превращений этого молодого человека?
— Да.
— Это очень просто. Это — иллюзия. Здесь действует система оптических зеркал, при помощи которой на лежащего в гробу проектируются самые разнообразные световые эффекты. Кроме того, здесь работает скрытый от зрителей кинематограф.
— А все эти кости?..
— Чистейший фарфор!.. По особому заказу!
— А это подземелье?.. Там нет никаких подпорок. Почему же не осыпается земля?
Гудэн рассмеялся.
— Там работали лучшие декораторы! Техника изумительная! Ни в одном театре вы не найдете бутафории такого высокого качества и таких декораций! В это предприятие вложен немалый капитал.
III. Великий колдун.
По требованию министерства, надо было ускорить отъезд, и через несколько дней Гудэн был уже в Марселе и грузил на пароход сундуки со своей аппаратурой.
Когда пароход вышел в море, Гудэн устроил в своей каюте совещание, в котором приняли участие его помощник и представитель министерства иностранных дел. Гудэн наметил план предстоящей работы в Алжирии, а представитель министерства познакомил его с нравом и бытом туземцев.
По прибытии в Алжир, фокусник немедленно получил аудиенцию у губернатора, который дал ему инструкции и сообщил свой взгляд на задачи колониальной политики Франции.
— Для нас совершенно не подходит голландская система колониальной политики, — говорил губернатор. — Эта система, введенная генералом Фан-ден-Бошем[54]) на острове Яве, в настоящее время устарела. Для поднятия культуры Алжирии, необходимы меры культурного воздействия на туземцев. Но, конечно, всякая попытка восстания должна подавляться беспощадно. Вы, мсье Гудэн, как представитель французской культуры, должны способствовать разрушению фанатических предрассудков туземцев, задерживающих их развитие. Распространителями дикого фанатизма являются, как вам известно, марабуты, — и необходимо во что бы то ни стало развенчать их авторитет и, таким образом, лишить их влияния на туземцев.
После аудиенции у губернатора Гудэн, сделавши несколько визитов представителям французской колонии в Алжире, уединился и начал изучать туземные языки. Через два месяца он имел некоторый запас слов и фраз, необходимых для его выступления, и, закончивши приготовления к путешествию, отправился со своими спутниками в глубь страны.
Прибыв в селение Мейбуз, Гудэн пригласил к себе старшину и предложил ему созвать джемоа — общинное собрание— и сообщить населению о приезде знаменитого французского колдуна, который творит чудеса — более замечательные, чем чудеса марабутов.
Помощник Гудэна — Тибо вместе с двумя солдатами, прибывшими с ними из Алжира, стали сооружать громадную палатку, в каких дают представления бродячие цирки. К палатке пристроили небольшой деревянный сарайчик, который должен был служить лабораторией «чудес». К вечеру оборудование цирка было вчерне закончено.
На следующий день Гудэн встал очень рано — на восходе солнца. Утренний ветерок веял горьковатым запахом поросших полынью горных полей Атласа. Направляясь к цирку, Гудэн увидел группы берберов, собиравшихся из окрестных селений в Мейбуз., — весть о приезде французского колдуна уже распространилась по всей округе.
Все утро ушло на оборудование лаборатории. Когда приготовления были закончены, Гудэн попросил старшину, в доме которого он поселился, оповестить всех о начале представления — и через полчаса все места в цирке были заняты.
Гудэн вышел на арену.
— Я вижу здесь жителей окрестных селений. Они вышли из дому на рассвете и в дороге, наверно, проголодались. Я хотел бы их угостить. Я могу сто человек накормить одним куриным яйцом.
Берберы дружно захохотали.
Гудэн хлопнул в ладоши, и солдаты внесли на арену корзину с яйцами.
— Из этих яиц я сделаю одно большое яйцо. Может быть, вы думаете, что это не настоящие яйца?.. Осмотрите их!
Берберы осмотрели, — в корзине лежало около сотни обыкновенных куриных яиц.
Тибо поставил на стол большую кастрюлю, и Гудэн стал над нею разбивать яйца. Потом он размешал эту яичницу волшебной палочкой и поставил кастрюлю на жаровню. Через несколько минут он вынул из кастрюли гигантское куриное яйцо, сваренное вкрутую.
Гудэн предложил одному берберу разрезать яйцо. Тибо на большом блюде понес разрезанное яйцо в публику, предлагая всем желающим отведать. Берберы с недоверием брали и, посыпавши солью, ели.
Гудэн вынул из кастрюли гигантское куриное яйцо и предложил одному из берберов разрезать его.
Яйцо как яйцо! Никакого обмана!
Берберы с изумлением смотрели на фокусника.
— Я слышал, что марабуты могут творить чудеса, — сказал Гудэн. — Но я хотел бы знать, есть ли среди них сильные люди… Кто считает себя силачом, пусть подойдет ко мне.
Весь в белом, на арену вышел рослый марабут и с самоуверенной улыбкой приблизился к Гудэну. Фокусник внимательно оглядел его с головы до пят и спросил:
— Ты считаешь себя сильным человеком?
Марабут презрительно усмехнулся и, обнажив руку, показал свой железный бицепс.
— А ты уверен в том, что через пять минут ты будешь так же силен, как сейчас.
— Я считаю этот вопрос неразумным, — сказал марабут.
— Напрасно!.. Ты ошибаешься!.. Стоит мне захотеть — и ты в один миг сделаешься слабее грудного ребенка.
Марабут засмеялся.
Гудэн отошел в сторону и, указывая на небольшой металлический сундучок, спросил:
— Ты можешь поднять этот ящик?
На крышке ящика была петля. Марабут просунул в эту петлю мизинец и поднял ящик над головой.
— И это все? — презрительно спросил он.
В ответ — Гудэн стал произносить заклинания и, медленно шествуя вокруг ящика, размахивал волшебной палочкой.
Потом приблизился к марабуту, протянул руку и, топнув ногой, угрожающе вскрикнул:
— Теперь ты слабее женщины! Тебе легче взлететь к небесам, чем поднять этот ящик хотя бы на один сантиметр от земли!
Марабут — при напряженном молчании всего цирка — подошел к ящику и снова попробовал поднять его одним мизинцем, но это ему теперь не удалось. Тогда он внимательно осмотрел ящик со всех сторон и ухватился обеими руками. Но ящик не трогался с места. Марабут напрягал все свои силы, но ничего не мог сделать, — ящик был неподвижен.
Задыхаясь, обливаясь потом и сгорая от стыда, марабут отошел в сторону. Отдохнувши немного, он взялся за ящик с такой силой, что на подмостках затрещали доски. Он весь побагровел, жилы надулись, дыхание стало прерывистым и тяжелым. И вдруг все тело его конвульсивно вздрогнуло, руки повисли, он упал на колени и завопил диким голосом.
Гудэн подошел к нему и прикоснулся к его плечу волшебной палочкой. Марабут с воплем ужаса вскочил и, расталкивая публику, бросился из цирка.
Берберы были ошеломлены. Не давая им опомниться, Гудэн продолжал:
— Я хотел бы знать, — есть ли здесь марабуты, хорошо знающие коран?
По цирку пронесся ропот, и на подмостки поднялся- медлительный, важный седой старик в зеленой чалме.
— Я сорок лет изучаю коран, — спокойно сказал он, строго посмотрев на фокусника.
Гудэн взял со стола коран и, раскрыв его, обратился к старику:
— Если ты сорок лет изучаешь коран, так скажи мне: какое первое слово стоит в седьмой строке снизу на сто двадцать третьей странице?
— На такой вопрос никто не может ответить, — сказал старик.
— А я могу! — заявил Гудэн.
— Вы видели когда-нибудь такого глупого лжеца? — закричал старик. — Этот вонючий шакал брешет, будто он знает коран лучше меня!
Весь цирк зарокотал, взлетели угрожающие выкрики. Но Гудэн поднял волшебную палочку, и берберы замолкли.