Двугривенный

- А я думала ему коровьим навозом приложить,-робко говорит Анисья.

- И ни-ни, хуже наделаешь, еще ногу отнимать придется, верно тебе говорю.

- Боюсь я докторов этих. - вздыхает Анисья.

- Чего их бояться, они умнее нас с тобой, не зря учились.

Уговорила Наташа Шуркину маму.

Страшный доктор.

Доктор страшный, в очках круглых больших, и халат белый, а руки до локтей голые. Подошел, посмотрел.

А Шурка набрался храбрости.

- Дяденька, а дяденька?

- Чего тебе?

- Мне к пятницу в кино идти, что нога выздоровеет, аль нет? Мне ведь так не дойти…

Покачал головой доктор и сказал:

- Сомневаюсь.

Не выдержал Шурка, кинулся на лавку ничком, уткнулся лицом в локти согнутые, а плечи так и подскочили от рыданий. Неужто так и не придется в кино попасть! А доктор потрепал Шурку по голове и говорит:

- Не плачь, мальчуган, посмотрим, ступай за мной.

Проковылял Шурка в операционную. В главах зарябило у Шурки от белизны: все белое и блестит, а на столике в углу кипятится что-то на синем огне в блестящей коробке.

Уложила фельдшерица Шурку на стол, а сиделка крепко схватила Шурку за ногу. Подошел доктор, посмотрел еще раз ногу, потрогал щипчиками и говорит:

- Ну. мальчуган, уговор дороже денег. Будешь орать благим матом - не пойдешь в кино, а не будешь - пойдешь. Идет?

Шурка только головой мотнул.

Стал доктор Шурке ногу трогать. У Шурки мурашки по спине пошли до самых корней волос. Не пикнул Шурка, крепко стиснул зубы, глаза закрыл.

А как резанул доктор но ноге острым блестящим ножичком и прямо до живого мяса дух занялся у Шурки в жар и в нот всего бросило, закружилась у Шурки голова, в главах потемнело, слезы так и брызнули. Разинул Шурка рот, собрался завопить что есть мочи па всю операционную, да вспомнил: «Нельзя, в кино не попадешь». Смолчал, ногтями в ладони впился, зубами заскрежетал.

А доктор поковырял, поковырял, потом перевязал ногу марлевым бинтом п сказал:

- Готово.

Смотрит на Шурку, улыбается.

- Молодчина парень, сдержал слово, и я в долгу не останусь, после завтра на перевязку приедешь, а в пятницу и в кино можно.

Отлегло у Шурки от сердца: не зря терпел.

По дороге в кино.

Андрюшка, Шуркин товарищ, понукает лошадь. покрикивает, дергает вожжами. Еле тащит Савраска нагруженную людьми телегу но размокшей, разъезженной, черной, грязной дороге. Сверху моросит мелкий, холодный дождь, голые деревья качаются от ветра, вдали мелькают огоньки села. Там свет! Там радость!! Там кино!!! Шурка сидит на телеге, сдавленный со всех сторон руками и плечами. Девушки, женщины лущат семечки, пересмеиваются. Парни кучкой идут пешком за телегой, чавкая сапогами но грязи.

Шурка не слушает болтовню девчонок. Шурка крепко зажал в кулаке маленький кусочек розовой бумажки.

Сегодня утром Андрюшка бегал покупать билеты в кино, иначе не достанешь, пожалуй. Шурка отдал ему двугривенный, и Андрюшка вместо двугривенного принес ему розовую бумажку.

- Ай. беда, тонем,-с хохотом завопили вдруг девушки.

- Стоп! Куда лезешь, сто-ой!..- закричал Андрюшка и осадил Савраску.

Телега въехала в широкую канаву, полную жидкой грязи, накренилась на бок и стала.

- Вылезайте, не вытянет лошадь, ишь насели,- скомандовал Андрюшка.

Девушки с хохотом стали тяжело спрыгивать с телеги в грязь.

Весь подол замочила. - ахает Маша.

- А у меня баретки грязные, только сегодня новенькие надела.- охает Феклуша.

- Калошу, калошу потеряла: девки, кто мою калошу видел? Ах. да вот она. в воде лежит, темно, не видать, - кричит Зина.

- Ишь, и править-то не умеет… заехал… гоже в кучера записался… - ворчит па Андрюшку Мотя.

Шурка тоже осторожно слез с телеги, чтобы не повредить больной ноги.

Молчит Шурка, а сам думает:

- Не опоздать бы только.

Билет.

Перед дверью избы-читальни тесно толпится народ, ждет, чтобы кино открыли, а кто просто так глазеет. Мальчишки безбилетные шныряют вокруг да около, так и выглядывают, как бы пролезть. Тусклый фонарь на столбике освещает любопытные, настороженные лица. Слышатся окрики:

- Танька, Фенька!

- Здеся…

- Не отбейтесь, вместе сядем.

- Я вперед полезу…

- Дурак… впереди хуже видать, надо на середку садиться.

- Павлу-у-шка!

- Здесь!

- Откроют сейчас.

- Ой, ребята, задавили совсем… дохнуть нечем.

- Открывают!..

Раскрылась дверь. Два парня, клубных работника, загородили вход, чтобы не лезли без билетов. Толпа хлынула торопливым, неровным потоком. Шурка быстро заковылял на хромой ноге, держа билет наготове. Его толкали вправо и влево. Боковой поток народа отшатнул Шурку в сторону. Мимо него промелькнули лица своих деревенских и скрылись за дверью.

- Пропустите.- пыхтит Шурка, пробиваясь локтями.

И вдруг… какой-то мальчишка подскочил к Шурке, сильно ударив его локтем в грудь, а кулаком по руке так сильно, что Шурка невольно разжал кулак. Мальчишка подхватил билет, юркнул в толпу и скрылся в дверях.

У Шурки все замелькало в глазах: фонарь, люди, большая афиша с желтым львом и стало холодно… холодно…

- Отня-я-яли,- заревел Шурка, метнувшись в дверь. Рука загородила ему вход.

- Билет показывай.

- Был билет…- рыдает Шурка,- был… да отняли сейчас… мальчишка отнял, пропустите… правду вам говорю, провалиться мне на этом месте… был билет!

- Врешь. Запирай дверь, Алексей! И дверь захлопнулась перед Шуркиным носом.

Повезло.

Шурка сидит скрючившись перед фонарем на бревне. Не чувствует Шурка, что дождь все сильней да сильней мочит ему голову, течет по спине тоненькими тепловатыми ручейками,что фуражка его, скомканная,валяется в грязи, что чужая какая-то взъерошенная собака с любопытством обнюхивает его сапоги, что на дворе грязно, темно, холодно, а там, за освещенными окнами читальни, бродят и колышутся серые людские тени…

- Степанов, откройте.

- Кто там?

- Это я, Степанов, я, Иван Гаврилович, доктор… Опоздал… Экстренного больного привезли. не началось еще?

- Не началось, опаздывают что-то, скоро начнется, идите скорей, Иван Гаврилович.

Доктор Иван Гаврилович подымает ногу, чтобы перешагнуть порог.

- Это еще кто, чего тебе?

Две маленькие руки крепко уцепились за карман докторского пальто.

- Ты что, мальчик?

- Дяденька, это я, Шурка.

- Какой Шурка?

- Шурка… кому вы ногу резали… Вот она нога, завязанная… я не ревел тогда… в кино попасть хотел… упомнили теперь?

- А помню, помню, в кино ты собирался, молодцом себя держал, не пикнул… Ну, в чем же дело?

Шурка, запыхавшись, волнуясь, путаясь, рассказывает о своем горе.

Желтая струя света падает с фонаря прямо Шурке на лицо, и доктор Иван Гаврилович ласково заглядывает Шурке в заплаканные правдивые глаза.

- Степанов, пропустите, пожалуйста, этого мальчика, я его знаю, он не врет.

Львы… Слоны… Леопарды.

Доктор толкнул Шурку на деревянную некрашенную скамейку и сказал:

- Сиди смирно. Смотри…

Кругом было совсем темно. Потушили последнюю керосиновую лампу. Кругом - справа, слева, спереди-торчали из темноты головы и плечи, кашляли, сморкались, шептались, хихикали, стучали ногами об пол. Было душно.

Шурка глаз не отводил от большой белой простыни на противоположной стене.

- Это экраном называется,- объяснил ему накануне Андрюшка,- на нем на самом все и показывают.

Вдруг запиликала скрипка, жалобно, жалобно, того гляди-оборвется струна, и что-то затрещало т-р-р-р-р.