Страница 5 из 8
– Привык к лесам и травам бескрайних просторов, готов спорить.
– Тут спорить не о чем, братец. Полностью с тобой согласен.
– А согласен ли ты полностью, что новичку, нашему товарищу по лапе, могут понадобиться друзья?
– Безусловно, – кивнул Флинн. – Именно друзья этому парню и нужны, и мы вполне можем ими стать.
– Лучшими друзьями.
– Да-да, лучшими, – согласился Флинн. – В конце концов, друг познается в беде.
Братья Чернохвосты были скорлупочники – один орех, три скорлупки, а игроки стараются угадать, под которой из скорлупок спрятан орех. Угадаешь – орех твой. Не угадаешь – это обойдется тебе в орех, или семечко, или что там еще завалялось у тебя в карманах.
Многие путешественники, равно крысы и еноты, птицы и кролики, вывернули свои карманы дочиста в лапах этих братьев Чернохвостов, в чьем исполнении слово «друг» означало на самом деле «олух».
Подмигнув, Флинн Чернохвост велел брату начинать рекламу, зазывную речовку для привлечения публики, хотя старые игроки их не интересовали.
Нет, они не отрывали глаз от молодого енота – тот и впрямь выглядел настоящим «другом».
Глава пятая
Братья по шерсти
– Кому-то сегодня привалит удача! – выкрикнул Шин Чернохвост.
– Дашь пять – станет десять, простая задача! – тут же отозвался Флинн Чернохвост.
Слова они произносили громко и четко, так громко, что слышал весь переулок, но предназначались эти слова только Киту.
– Кому изобилье, богатство кому! – выпевал Шин. – Простая ставка, два к одному!
– Эй, ты, там! Славный парень! – прокричал Флинн. – Чего не подходишь? Давай!
Юный енот поглядел налево и направо, уверенный, что эти говорливые ребята на углу никак не могут обращаться к нему. Он в этом переулке никого не знал. Взглянул на зажатую в кулаке полоску бересты. Содрогнулся от воспоминания, как кинулись собаки на маму, когда он бежал, затем утер одинокую слезу и велел памяти заткнуться.
Он решил, что не будет вреда, если попросить соплеменников-енотов указать ему дорогу к дяде. Вид у них был вполне дружелюбный.
Кит вразвалочку подошел к близнецам и уселся на задние лапы, чтобы поприветствовать их сложенной из пальцев буквой А. Они ответили на приветствие, и ему было приятно узнать, что и под Рассеченным Небом еноты приветствуют друг друга так же, как у него дома. По крайней мере, хоть что-то знакомое.
Братья Чернохвосты ухмылялись уголками губ. Шин стряхнул пыль со своих щегольских брюк в полоску, а Флинн закатал рукава открытой черной рубахи.
– Как тебя звать, парень? – спросил Флинн.
– Кит, – ответил тот.
– Славное имечко, Кит, – сказал Шин Чернохвост. – Впервые под Рассеченным Небом, да, Кит?
– Ага.
– Тяжко, наверное, когда ни шкуры в городе не знаешь? – спросил Флинн.
– У меня тут дядя, – объяснил Кит. – Вроде живет где-то рядом. Я пытаюсь его отыскать.
Он протянул полоску бересты, Флинн небрежно взял ее и не глядя передал брату. Шин положил ее на свою сторону стола, придавив когтем ровно настолько, чтобы Кит не мог ее забрать.
– Ой, на дядюшек да на адреса времени хватит, – сказал Флинн. – Как насчет дружеской игры в честь твоего появления здесь?
– Некогда мне играть, – возразил Кит. – Мне правда нужно разыскать дядю.
– Но мы же практически родственники, – не отступал Шин. – Братья по лапе, все одной шерсти и так далее. Все еноты друг другу кузены да племянники. А где кузены, там и до дядюшек недалеко. Вывихнутый переулок просто кишит дядюшками.
– И вшами тоже кишит, – добавил Флинн.
– Вывихнутый? – переспросил Кит.
– Ты в нем стоишь, юный Кит! – расхохотался Шин. – В Вывихнутом переулке.
– Юный Кит не знает, где находится, – задумчиво произнес Флинн. – Поневоле задумаешься, откуда ему знать, куда он направляется.
– Нельзя, чтобы парнишка вроде Кита бродил по Вывихнутому, не зная, куда идет, – подхватил Шин.
– Его может занести куда угодно.
– Он может вообще пропасть! – воскликнул Шин.
– И впрямь, пропасть, а то и впасть, – поддакнул Флинн.
– Однако сейчас он здесь, – сказал Шин.
– И пока он здесь, мы не можем позволить ему пропасть, – согласился Флинн.
– Это было бы неправильно, – заключил Шин.
– Не по-дружески, – поправил Флинн.
– Не… безопасно, – объявил Шин.
Братья-еноты имели обыкновение тараторить так быстро, что у Кита голова кругом пошла, но он зацепился за последнее слово и перебил их бойкую трепотню встревоженным вопросом:
– Безопасно?
– Ну, – Флинн покачал головой и втянул воздух сквозь зубы, – Вывихнутый переулок небезопасен для тех, кто не знает, куда идет.
– Получил свое название от вывихивающих лапы ловушек, которые расставляют тут Люди. – Слово «Люди» Шин произнес словно грязное ругательство.
– Люди, – повторил Кит, тоже выплюнув слово будто ругательное, отчего братья Чернохвосты рассмеялись.
– Новые ловушки появляются все время, – продолжал Шин. – Люди ставят их, пока мы спим, переставляют их под покровом дня. А на следующий день, разумеется, посылают своих питомцев полакомиться тем, кто попался, да так и остался.
– Полакомиться? – Кит сглотнул.
– Сожрать! – рассмеялся Флинн. – Безблохие слопали бы нас всех, будь у них такая возможность. Разумеется, в переулке достаточно легко жить, когда есть друзья, которые, если что, прикроют.
– Которые следят, чтобы тебя не обидели, – добавил Шин.
– И мы, выдающиеся представители Бешеных Шельм, – заключил Флинн, – не хотим, чтобы тебя обидели.
Кит окончательно запутался:
– Бешеных кого?
Шин покачал головой:
– Он не знает Бешеных Шельм.
Флинн сочувственно закивал.
– Бешеные Шельмы – это соседский дозор, – объяснил он. – Мы представляем собой когорту, если угодно, существ, посвятивших себя охране безопасности и благополучия всех обитателей Вывихнутого переулка.
– Когорту?
Кит почесал в затылке. Что-то тут не так. Он знал, что слово «когорта» означает группу, но ему уже становилось не по себе от того, как братья Чернохвосты произносили это слово – будто имели в виду больше, чем говорили.
– Ну, – пожал плечами Шин, – кто-то назовет нас бандой. Но мы наезжаем только на тех, кто не ценит нашу защиту. На тех, кто угрожает безопасности нашего района.
– И его благополучию, – добавил Флинн.
– Разумеется, – продолжал Шин, – мы крайне преданы идее благополучия, как благу, так и получию.
– О да, благополучию больше всего, – подхватил Флинн. – И в интересах твоего благополучия, Кит, я предлагаю тебе держаться нас и сыграть разок-другой-третий. Готов поклясться последней крошкой, что этот твой дядя разыщет тебя еще до того, как солнце вновь поднимется над Вывихнутым переулком.
– По-моему, мне не следует… играть в азартные игры, – сказал Кит.
– Только пока дядя не подойдет, – сказал Шин. – Старая добрая игра в скорлупки притягивает дядь, как арахис церковных мышей.
Оба енота оглянулись на другую сторону переулка, где трое мышей заняли узкий проход между Анселевой пекарней-кондитерской и кучкой кур, собравшихся на вечерние посиделки со сплетнями возле петушиной цирюльни. Прохожие всех видов и мастей старались обойти мышей, но эта мелкота заступала дорогу равно коту и крысе.
– Верите ли вы, что мир возможен? – требовательно вопрошал серьезный мыш нетвердо держащегося на ногах скунса, пихая ему под нос берестяную брошюру. – Верите ли вы, что Дикие и Безблохие могут жить в гармонии? Мы верим! Нам ведом путь к миру и процветанию!
Скунс отмахнулся от проповедника, шатаясь, обогнул его и быстро исчез в темном дверном проеме под вывеской «Ларканон», где у двери дремал шелудивый пес.
– С утречком, Рокс, – сказал скунс и бросил собаке несколько зернышек. Пес, не поднимая головы, убрал их в карман и буркнул в ответ.
Мыш с брошюрой в лапках печально проводил скунса взглядом, вздохнул и занялся выкликанием других прохожих.