Страница 3 из 8
Кит кивнул.
Кот вздохнул.
– И разумеется, еще печальнее, когда все вроде бы наконец налаживается, а вместо этого становится гораздо, гораздо хуже.
Кит искоса взглянул на кота, растянувшего пасть в зловещей улыбке. Не говоря ни слова, кот спихнул Кита с дерева.
Кит падал и, падая, слышал, как в безумном злорадстве взвыли внизу псы.
– Отлично, Шестипалый! – гавкнул вожак стаи как раз перед тем, как Кит грянулся оземь и из него вышибло дух.
Глава третья
Короткое прощание
Силясь вдохнуть, Кит оглядел окружившие его кровожадные морды пяти гончих. Еще выше с дерева посматривал ярко-рыжий кот, шерсть его сверкала на фоне голубого неба, как второе безжалостное солнце. Ох, как затосковал Кит по прохладному лунному свету и безопасности семейного логова!
– Развлекайтесь, парни! – крикнул с дерева кот собакам. – Помните, мне не заплатят, пока он цел. То есть это вам не заплатят, пока вы его не порвете.
Кит содрогнулся. Собаки, утробно ворча, сжимали кольцо.
– Погодите! – крикнул кот.
Может, подумалось Киту, кот осознал свою ошибку. Может, он сообразил, что поймал не того енота, что ни он, ни его родители ничего не имеют против кого бы то ни было, не говоря уже о кучке Безблохих котов и собак. Они просто лесные еноты, живущие под Большим Небом и не трогающие никого – ни мохнатых, ни пернатых, ни клювастых, ни когтистых, ни крылатых, ни усатых. Может, теперь собаки с извинениями отпустят его домой, похлопав по спине, и к закату он с родителями уже будет смеяться над недоразумением.
– Голову не ешьте! – прокричал кот, прохаживаясь туда-сюда по ветке. – Боссу нравится оставлять головы.
Кот прошмыгнул по ветвям дерева, как по ровной дорожке, и исчез в золотисто-зеленом пологе листвы. Собаки продолжили ворчать, и сердце у Кита упало.
– Ты бы раньше слез, – сказал ему вожак. – Теперь я сделаю тебе больно. Думаю, я лично оторву тебе голову.
– А я хвост! – крикнул другой пес, бросаясь вперед.
– Перетягивание енота, перетягивание енота! – загомонили другие собаки.
Собаки, как всем известно, ничто так не обожают, как жестокую игру в перетягивание жертвы.
И как раз когда вожак стаи прыгнул на Кита, воздух наполнился вихрем серо-черной шерсти, раздался вопль, пес кувырком отлетел в сторону и брякнулся на землю вверх тормашками. Он долго бешено молотил лапами, силясь перекатиться на бок и снова встать.
– Оставьте мальчика в покое! – рявкнула Китова мама, принимая боевую стойку на задних лапах, между собаками и сыном.
– Ррррр! – заворчал вожак стаи. – Я думал, мы тебя уже убили. Отдай нам След Азбана, и мы не станем убивать твоего мальчишку, как убили мужа.
– Папа? – вскрикнул Кит из-за маминой спины.
Она не сводила глаз с собак. Для скорби время придет позже. А в данную минуту ее единственной заботой была защита сына.
– Знатно гавкаешь, – зарычала она на пса. – Спорим, кусаешься ты куда хуже.
Разъяренный пес снова прыгнул на Китову матушку. Еще двое бросились с боков.
Китова мама аккуратно от них увернулась, подцепила вожака за ошейник в момент броска и, использовав его же скорость, швырнула его в двух других. Вся троица крепко приложилась о землю и образовала свалку. Когтем задней лапы енотиха располосовала вожаку стаи лодыжку, отчего рык сменился визгом.
Кит восхитился: оказывается, мама знает лапа-джитсу. Похоже, у нее была целая тайная жизнь, о которой он понятия не имел!
– Кит, берегись! – предупредила она, когда на него пошли два оставшихся пса.
От первого наскока он увернулся и ринулся вокруг дерева. Они принялись гоняться за ним кругами.
– Стоп! – крикнул вожак.
Собаки перестали носиться за Китом. Кит перестал убегать. Он оглянулся и увидел, что мама держит вожака за ошейник. С каждым движением лапы ошейник затягивался туже, душа хозяина.
– Отстаньте от моего сына, – приказала мама, – а то ваш вожак задохнется.
Собаки колебались. Их вожак скулил.
– Предупреждаю, – продолжала Китова мама, – я вам не перепуганная деревенская мамашка. Я родилась в Вывихнутом переулке и умею драться почище любой собаки.
– Назад, парни, – прохрипел вожак, и псы отступили от Кита.
– Перекатиться на спины, – приказала мама, и собаки дружно повиновались. – И, Кит, – обратилась она к сыну, – когда я скажу, беги.
Кит кивнул.
В течение одной невыносимо тяжелой секунды все затихло и замерло, словно лес под снегом. Китова мама выкручивала собачий ошейник, пока у пса глаза из орбит не вылезли, а затем расколола смертную тишину криком:
– Беги!
Она соскользнула со спины гончака и одним прыжком покрыла расстояние до дерева, под которым стоял Кит. Схватив сына за лапу, она потянула его за собой. Вожаку стаи потребовалась минута, чтобы обрести дар речи, и еще минута ушла у растерянной стаи, чтобы перекатиться обратно на лапы, вынюхать, в какую сторону подались еноты, и выполнить приказ вожака, впрочем весьма простой: «Взять их!»
Вожак захромал следом, да и прочие собаки бежали далеко не так быстро, как прежде. Победа мамы-енотихи нанесла их гордости не меньший урон, чем шкурам, а уязвленная собачья гордость способна замедлить бег своего обладателя не хуже пораненной лапы.
А Кит с мамой мчались во всю прыть.
– Домой же не сюда, – пропыхтел Кит.
– Домой нельзя, – отозвалась мама. – Они знают, где мы живем. Мы направляемся в город под Рассеченным Небом на поиски твоего дяди.
– Дяди Рика? – спросил Кит. – Но я думал, он живет среди роющихся-в-отбросах-лживых-мерзавцев.
Мама, не отвечая, продолжала тянуть его за собой. Они бежали.
– Я и не знал, что ты оттуда, – добавил Кит.
В отдалении лаяли собаки. Они нагоняли их, но недостаточно быстро. Впереди поджидала река и нависшие над ней ветви деревьев. Еноты умеют лазить и перепрыгивать – в этом собакам за ними не угнаться. На той стороне они будут в безопасности.
Уже казалось, что у них все получится, но тут раздалось громкое ЩЕЛК!
Кит почувствовал, как мамина ладонь выдернулась из его лапы, и мама упала ничком. Она наступила на металлическую ловушку, спрятанную под кучей листьев. Это была маленькая трубочка на конце цепи, и мамина задняя лапа застряла там намертво. Она попыталась вытянуть лапу, но ловушка только крепче стиснула ее. Передние лапы дергали трубку, но не могли разомкнуть ее. А собаки выли и лаяли, все ближе и ближе.
– Мама! – Кит схватил цепь, дергал и тряс ее.
– Ты должен идти, Кит, – сказала мама. – Оставь меня. Беги.
– Почему это происходит? – спросил он. – Я не понимаю.
Мама вынула плоский камень, который изучал его отец. Камень крошился, но отпечаток енотьей лапы и мазок яркой краски на нем сохранились – обломок куда большей картины.
– Отдай это дяде Рику, – велела она. – Он сообразит, что с этим делать. Очень важно, чтобы он получил этот камень. Он может предотвратить ужасную войну. Судьба несчетного множества зверей зависит от него.
Она сунула камень сыну в карман.
– Ты отдашь его сама, мам. – Кит покачал головой, изучая механизм ловушки. – Я могу открыть его.
Он знал, что неплохо разбирается в ловушках и замках. Он проследил цепь звено за звеном до колышка, удерживавшего ее на месте. Попытался выдернуть колышек, вложив в это все свои силы, но тот оказался закопан слишком глубоко. Кит начал рыть землю вокруг колышка, но почва оказалась слишком твердой, и дело продвигалось слишком медленно. А собаки приближались. Он побежал обратно к матери и стал разглядывать ее лапу там, где она исчезала в металлической трубке. Защелкивающийся металлический рычажок замкнул ловушку вокруг маминой лапы. Если бы Киту удалось отжать рычаг, она бы выскользнула.
Собачий лай становился все громче.
Лапки Кита ощупывали рычаг осторожно-осторожно. Тот не поддавался. Надо найти что-нибудь, чем его можно было бы отжать.
– Кит, времени нет.
– Есть время! Я могу это сделать, – возразил он.