Дублин

– Я выполнял одно поручение отца.

– Он так и сказал. Сказал, что ты должен будешь заехать к кузену Дойлу, и мы отправили туда сообщение, чтобы ты сразу ехал домой. И где только тебя носило? – Энн покачала головой. – Ну, это уже не важно. Он хотя бы может говорить, пока что. Подожди внизу. Я им скажу, что ты приехал.

И Энн ушла.

Орландо ждал в одиночестве. Дом казался до странности затихшим. Прошло какое-то время. Потом по лестнице спустился Лоуренс.

Брат был в черной сутане. И выглядел мрачным. Увидев Орландо, он не улыбнулся, а просто подошел и сжал его руку:

– Ты должен подготовиться. У отца сейчас кризис. Это был апоплексический удар, и ты увидишь, что он сильно изменился со вчерашнего дня. Ты к этому готов? – (Орландо молча кивнул.) – Хорошо. Я молился вместе с ним. Но твое присутствие его утешит. – Лоуренс помолчал, с интересом глядя на Орландо. – Кстати, а где ты был?

– Я не могу тебе сказать, Лоуренс. Я делал кое-что по поручению отца.

– Мне-то ты уж точно мог бы объяснить свое отсутствие, так? – Вопрос был задан вполне благодушным тоном, и все же в нем звучало некоторое неодобрение.

– Я обещал отцу.

– Понимаю. – Легкая морщинка собралась на его лбу, но иезуит тут же ее прогнал. И посмотрел на лестницу, где появилась Энн. – К нему можно?

– Да. – Энн ободряюще улыбнулась младшему брату.

– Он что, умирает? – спросил Орландо.

Никто ему не ответил.

Орландо поднялся по старой деревянной лестнице и подошел к двери комнаты отца. Она была приоткрыта. Орландо рывком распахнул ее.

Отец был один. Он полусидел в резной деревянной кровати. Его лицо странно осунулось, глаза провалились, но он нежно посмотрел на Орландо и постарался улыбнуться:

– Мне жаль, Орландо, что тебе приходится видеть меня таким.

Мгновение-другое Орландо был не в силах говорить.

– Мне тоже жаль.

Он хотел сказать совсем не это, но не нашел нужных слов.

– Подойди. – Отец жестом подозвал его поближе. – Ты сделал то, о чем я тебя просил?

– Да, отец. Все сделано.

– Хорошо. Я горжусь тобой. Он что-нибудь сказал?

– Что навеки в долгу перед тобой.

– Он сжег письмо?

– Да. Я проследил.

– Правда, теперь это уже практически не имеет значения… – Отец произнес это скорее для себя, чем для сына. И вздохнул. В груди у него захрипело. А потом он улыбнулся. – Ты хорошо поработал. Очень хорошо.

Орландо так хотелось что-нибудь сказать, объяснить отцу, как сильно он его любит. Но он не знал, как это сделать. И просто беспомощно стоял. Несколько мгновений его отец, закрыв глаза, молчал. Он как будто собирался с силами. Потом наконец посмотрел в глаза Орландо. Юноше показалось, что во взгляде отца он заметил некую настойчивость и страх.

– Ты помнишь, что обещал мне, Орландо? Насчет твоей женитьбы?

– Да, отец. Конечно я помню.

– Ты обещал мне иметь детей.

– Да.

– Они будут?

– Да, отец. Не меньше дюжины. Обещаю.

– Это хорошо. Спасибо. Возьми меня за руку. – (Орландо взял холодную руку отца, и тот сжал ладонь сына.) – Ни один отец не мог бы иметь лучшего сына, чем ты, Орландо. – Мартин снова улыбнулся и закрыл глаза.

Какое-то время прошло в тишине, и слышно было лишь свистящее дыхание Уолша. Орландо продолжал стоять рядом, все так же держа холодную отцовскую руку.

Потом, не открывая глаз, отец тихо произнес:

– Энн…

Энн, стоявшая за дверью, мгновенно вошла в спальню.

– Да пребудет с тобой Господь, сын мой, – сказал Уолш.

И Энн выставила Орландо в коридор.

Она велела ему идти вниз. Через несколько мгновений наверх снова поднялся Лоуренс. А Орландо лишь ждал в отчаянии. Примерно через полчаса Энн спустилась вниз и сообщила, что их отец умер.

Небо все еще было серым, когда на следующий день рано утром Орландо вышел из дому, неторопливо прошел по тропе мимо заброшенной часовни и вскоре уже был на пологом склоне, что уходил к морю. Юноша не встретил ни души на пути к святому колодцу в Портмарноке.

Опустившись у колодца на колени, Орландо стал молиться. Но хотя слова слетали с его губ, он не мог сосредоточиться по-настоящему, как советовал отец.

Орландо встал и трижды обошел вокруг колодца, на этот раз произнося «Отче наш». Он знал, что даже такой маленький обряд может дать результаты. Потом снова встал на колени. И все равно не мог найти той тишины, которую искал. Орландо пытался думать о древнем святом, чье присутствие благословляло воду колодца. Но ничего не получалось. Тогда Орландо подумал об отце и прошептал:

– Я обещаю, отец. Обещаю. Не меньше дюжины.

И разрыдался.

Прошло больше часа, прежде чем он вернулся домой. И увидел Лоуренса, который искал его.

– Где ты был, Орландо? – спросил иезуит.

– У колодца в Портмарноке, – честно ответил Орландо.

– А… – Лоуренс явно задумался. – Думаю, пора, – сказал он вполне благодушно. – Пора тебе отправляться в Саламанку.

В возрасте тридцати четырех лет Энн Смит имела все основания быть благодарной судьбе. Она познала печаль: пару раз у нее случались выкидыши и двое ее детей, мальчики, умерли в младенчестве. Но почти все матери, которых она знала, испытали подобные страдания, однако такие раны излечивались. И у Энн все же оставалось четверо здоровых детишек, три девочки и мальчик, а в будущем могли появиться и другие.

И еще у нее был брат Орландо. Энн в общем ждала, что он женится сразу, как только вернется из Саламанки. Она знала об обещании, данном им отцу, и о его горячем желании не подвести отца. Как-то раз, когда Энн со смехом заметила, что он может удовлетвориться и меньшим количеством детей, он ответил:

– По крайней мере, я могу постараться.

И он произнес это с таким пылом, что Энн решила ничего больше не говорить. И уж конечно, не было недостатка в семьях, которые желали бы выдать своих дочерей за молодого Орландо Уолша. Но ему понадобилось несколько лет, чтобы стать адвокатом, как его отец, а уж потом он смог осесть с чудесной девушкой из семьи сквайра-католика в английском Пейле. И управлять имением. Многие из прежних клиентов отца обращались к нему. Правда, Энн пока что не слышала, чтобы его жена Мэри забеременела, но они ведь были женаты всего год. И Энн казалось, что в отношении Орландо у нее были все причины для оптимизма.

Но вот если посмотреть на мир в целом, то сразу были видны причины, почему у добрых католических семей вроде Уолшей надежды было маловато.

В Англии правил новый король. Старый король Яков был сыном пылкой католички Марии Шотландской, и лорды-пресвитерианцы из его родной Шотландии зорко следили за тем, чтобы Яков, пусть и не желавший преследовать католиков, все же оставался убежденным протестантом. Но теперь Яков умер, а год назад его сын король Карл – серьезный молодой человек – потряс подданных-протестантов, женившись на сестре короля Франции, одного из самых ярых приверженцев католицизма. И до сих пор было неясно, какие религиозные симпатии испытывает сам Карл.

– Но это наверняка должно нас радовать, – сказала как-то Энн своему брату Лоуренсу. – То, что король выбрал в супруги женщину истинной веры.

И хотя Лоуренс всегда был осторожен в высказываниях, даже он ответил:

– Будем надеяться, – и ободряюще улыбнулся сестре.

Ирландия же превратилась в странное место. Графы бежали, Манстер и Ульстер были превращены в колонии, протестанты держали верх в парламенте. И все же Энн казалось, что за прошедшие со дня ее свадьбы почти двадцать лет повседневная жизнь большинства простых католиков изменилась на удивление мало. Протестанты могли принимать законы против них, но эти законы исполнялись лишь частично. Даже здесь, в Дублине, в самом сердце английской власти, жизнь была наполнена любопытными аномалиями. Кафедральный собор Христа, великий средневековый памятник ирландской католической традиции, стал теперь домом так называемой Церкви Ирландии, конечно английской и протестантской. Его посещали правительственные чиновники из Дублинского замка и протестанты из Тринити-колледжа. Но почти все приходские церкви в городе, куда ходили общины торговцев и ремесленников, оставались католическими. По закону католические священники не имели права существовать.