Охотник на кроликов

– Верно, – сказал Салим.

Он быстро произнес благодарность Господу за пищу и встал.

Йона сказал Салиму, чтобы тот еще раз подумал насчет учебы.

У заключенных было десять минут – привести себя в порядок перед прачечной, учебой или мастерской.

Оказавшись у себя в камере, Йона понял, что ее обыскивали: кровать разворошена, одежда валяется на полу, кто-то топтал его письма, книги и фотографии.

Он вошел и вернул на место фотографию дочери, Люми, погладил ее и принялся убираться.

Он собрал разбросанные письма, расправил их, постоял, держа в руке первое письмо Валерии и вспоминая, как получил его. В тюрьме готовились к Рождеству. После праздничного ужина (без спиртного) в отделение явился рождественский гном.

– Хо-хо-хо, есть здесь непослушные ребята? – вопросил он.

Первое письмо Валерии оказалось настоящим рождественским подарком. Тем вечером Йона читал его у себя в камере.

Дорогой Йона,

ты, наверное, удивлен, зачем я пишу тебе, ведь прошло столько лет. Ответ прост. Честно сказать, раньше я не решалась заговорить с тобой. Только теперь, когда ты в тюрьме, я осмеливаюсь написать тебе.

Мы оба знаем, что наши жизненные пути сильно разошлись. То, что ты стал полицейским, неудивительно, но чтобы я пошла в противоположном направлении – такого я и выдумать не могла, ты это знаешь. Не думаю, что это в моей натуре, но в жизни всякое случается, человек выбирает извилистую дорожку, которая ведет его вперед, и оказывается в месте, куда он совершенно не намеревался прийти.

Сейчас я другой человек, я живу обычной жизнью, разведена и у меня двое взрослых сыновей, я работаю старшим садовником уже много лет, но я никогда не забуду, что такое тюрьма.

Ты, наверное, женат, у тебя куча детей, которые все время навещают тебя, но если тебе одиноко – я обязательно приду.

Я знаю, что мы были ужасно молоды, когда встречались, что это было в наш последний школьный год, но я никогда не переставала думать о тебе.

Искренне твоя,

Валерия

Йона сложил письмо, положил его к остальным, поднял с пола постельное белье, встряхнул. Он не смел думать, что задание, полученное от премьер-министра, приведет к помилованию.

Жизнь под замком и ощущение бессилия стали бы невыносимы, если бы он начал грезить о свободе. Он захотел бы поехать в Париж, повидать Люми, захотел бы встретиться с Валерией, побыть на могиле Дисы на кладбище в Хаммарбю, отправиться в место упокоения Суумы, на север.

Йона прогнал эти желания. Он застелил койку, заправил покрывало под матрас, взбил подушку и вернул ее на место.

Глава 29

После трех часов занятий Йону и Марко выпустили через шлюзовые двери библиотеки. Они спустились в кульверт и пошли в столовую, на обед.

Система безопасности в тюрьме Кумла сводилась к ограничению передвижений и контактов между людьми.

Заключенные в каждой секции сами по мере сил заботились о своих передвижениях, что должно было предотвратить возможные конфликты между ними. Вспыхнувшая ссора не вышла бы за пределы одного коридора.

Йона и Марко пришли на перекресток, где Салим и парни из Мальмё уже ждали, когда откроется дверь. Имре еще раз нажал на кнопку.

Салим поглядел на старый рисунок на стене, оставшийся с восьмидесятых годов. Выцветший пляж и юная красотка в бикини.

– Пока вы стирали двадцать тонн трусов и простыней, я изучал программу гимназии, – улыбаясь, сказал Марко.

Вместо ответа Салим огрызком карандаша написал на спине женщины “Fuck you”.

После обеда заключенным полагалась часовая прогулка во дворе. Тот единственный час, когда можно ощутить дуновение ветра на лице, проследить взглядом за бабочкой летом или разбить каблуком лед на луже зимой.

Когда Йона вышел во двор, Салим в одиночестве стоял спиной к серебристой решетке.

Прогулочный двор был не особенно большим, с двух сторон его ограничивали жилые корпуса, еще с двух сторон – ограда. За ними тянулась каменная стена, а за стеной – электрозаграждение.

Над верхним краем стены не видно было даже деревьев – только серое небо.

Двое надзирателей наблюдали за заключенными с волейбольной площадки, один – с гравийной беговой дорожки.

Большинство курили; отдельные группки переговаривались друг с другом. Обычно Йона бегал, но сегодня он прогуливался с Марко, поглядывая на Салима, но не приближаясь к нему.

Гул мощного вентилятора доносился с завода “Прокордиа” из промышленного района за стенами.

Йона и Марко прошли мимо пустых теплиц из поцарапанного пластика. Рейнер остановился под волейбольной сеткой и повернулся к камере наблюдения. Остальные “братья” о чем-то беседовали, сбившись в кучку.

Йона понимал, что может вспыхнуть ссора, и попросил Марко привести охранников, если что.

Они прошли в солнечном луче, упавшем через стену, и их длинные тени вытянулись до самого Салима, который так и стоял спиной к решетке.

Марко остановился, закурил. Йона сделал несколько шагов вправо и уже хотел пройти мимо Рачена, когда тот шагнул к Йоне.

– Почему ты хочешь оказать мне услугу? – спросил он, глядя на Йону желто-карими серьезными глазами.

– Чтобы сделать тебя своим должником, – серьезно ответил Йона.

– Почему я должен тебе доверять?

– Не должен. – Йона пошел дальше.

К ним уже направлялся Рольф из “Братства”. Рейнер стукнул мячом о землю и крикнул что-то двоим мужчинам, которые напали на Рачена во время завтрака.

– Я знаю, кто ты, Йона Линна, – сказал Салим.

– Ну и хорошо. – Йона снова остановился.

– С тобой круто обошлись в суде.

– Хочу сказать – держись на расстоянии, – попросил Йона. – Я не вхожу ни в какие группировки. Ни в твою, ни в любую другую.

– Прости, – сказал Салим, но не отошел.

Йона увидел, что двое людей из “Братства” шаркают по гравию, поднимая облака пыли.

Марко нервно глянул направо и приблизился к Йоне.

Рейнер бросил волейбольный мяч Рольфу, который тут же кинул его обратно.

В солнечном свете медленно оседало над гравием облачко пыли. Рейнер, держа мяч обеими руками, направился к Салиму.

– Рейнер скоро снова нападет, – предупредил Йона.

Он обернулся, увидел, что с другой стороны приближаются еще двое “братьев”. Оба прятали оружие.

На гравийной дорожке они подняли еще пыли, посмеялись, один толкнул другого, и они пошли дальше.

Люди из “Братства” задержали Марко. Они схватили его за плечи и оттащили в сторону, делая вид, что дурачатся.

Албанцы из Мальмё курили вместе с надзирателями.

Пыль во дворике сгустилась, и охранники начали понимать, что происходит неладное.

Йона, вытянув руки, шагнул к Рольфу, пытаясь утихомирить его.

– Положи оружие, – сказал он.

У Рольфа в руках была заточенная отвертка – оружие, сильно сокращавшее возможности нападающего. Рольф попытается ударить в шею или справа, в левый бок.

Со спины к Салиму приближался Рейнер, все еще с мячом в руке. Другая рука пыталась скрыть лезвие ножа.

Йона попятился, чтобы Рольф последовал за ним.

Марко вырвался, крикнул что-то надзирателям и получил жестокий удар в грудь.

Салим услышал крик и обернулся. Мяч попал ему в лицо и заставил сделать шаг назад, но ему все же удалось перехватить руку Рейнера с ножом. Он отвел лезвие, но споткнулся и упал спиной на ограду.

Атака оказалась дольше и агрессивнее, чем предполагал Йона.

Рольф что-то буркнул и выбросил вперед руку с заточкой. Йона увернулся, отвел руку с оружием и схватил Рольфа за рукав сзади. Изо всех сил он, извернувшись, ударил левым локтем наискось, целясь нападающему в подмышку. Удар оказался так силен, что кость в верхней части руки сломалась и держалась только на лопатке.

От удара Йоны Рольф со стоном пролетел вперед, заточка упала на землю, рука бессильно закачалась на мышцах и связках.

По гравийной дорожке к нему бежал мужчина с самодельной дубинкой из тяжелых гаек на болте.