Страница 41 из 43
У Куприна в письмах есть место о том, как тучи мелких, ничтожных, кровососущих оводов нападают на гордое, красивое животное – лошадь, как оно мечется и, не находя спасения от беспощадных насекомых, в полном отчаянии бросается в болото и гибнет.
Доброта… Рассказать ли вам, как большевики, незаконно узурпировавшие власть в России, защищали сами себя? Вот у кого поучиться бы русскому Царю “доброте”!
Как известно, в 1921 году обезумевшие от голода и чудовищных насилий крестьяне восстали. Они постоянно восставали и до этого, но то были разрозненные вспышки то там, то сям. Но вот в 1921 году эти разрозненные и периодические вспышки, немедленно подавляемые отрядами латышских стрелков, оформились в восстание, которое называется “тамбовским”. Возглавил его молодой милиционер из города Кирсанова Александр Степанович Антонов (памятника ему пока еще нет), почему и восстание большевики немедленно окрестили “антоновщиной”, а всех его участников (а их были сотни тысяч) – бандитами. Ну, практика эта известна. Если идут вооруженные люди (истинные бандиты) отбирать у крестьян последний хлеб, то это отряд, продотряд. Если же навстречу этому отряду вышли вооруженные люди, то это уже – бандиты.
Тамбовское восстание длилось больше года. Против восставших крестьян (“бандитов”) была брошена регулярная армия под командованием Тухачевского (за памятник которому, помнится, горячо ратовал Евтушенко) [8]. И вот образчик большевистской “доброты”, которой (по Вознесенскому) так не хватало последнему русскому Государю. Даю выписку из приказа ВЦИК по подавлению восстания, подписанного в том числе и Тухачевским.
“1. Бандитов (крестьян. – B.C.), отказывающихся назвать свое имя, расстреливать на месте без суда.
2. Селениям, в которых скрывается оружие, объявлять приговор об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия. (В заложники брали все село. – B.C.)
3. В случае нахождения спрятанного оружия (могло быть и охотничье ружье. – B.C.) расстреливать на месте без суда старшего работника в семье.
4. Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество ее конфискуется, старший работник в этой семье расстреливается на месте без суда.
(Здесь надо уточнить, что возмущение насилиями, творимыми большевиками, было настолько всеобщим, что не было, вероятно, на Тамбовщине ни одной семьи, ни одной избы, непричастной к повстанцам.)
5. Семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов, расстреливать (семьи!!! – B.C.), и старшего работника этой семьи расстреливать на месте без суда.
6. В случае бегства семьи бандита имущество таковой конфисковать, а оставленные дома разбирать или сжигать.
7. Настоящий приказ проводить в жизнь сурово и беспощадно”.
Из приказа командующего карательными войсками Тухачевского:
“Леса, где прячутся бандиты (крестьяне. – B.C.), очистить ядовитыми газами, рассчитывать так, чтобы облако удушливых газов распространилось полностью по всему лесу, уничтожая все, что в нем пряталось”.
В заложники хватали целыми семьями, с детьми и стариками, женщин и девочек, даже и целыми селами. Набивали этими заложниками скороспелые лагеря, даже и под Москвой, в ожидании, пока чоновцы под командованием Арк. Голикова успеют их расстрелять. Тоже не простое дело, если заложников десятки и сотни тысяч.
Теперь я спрашиваю: было ли бы излишней жестокостью хлопнуть около царского поезда с десяток предателей, чтобы спасти многомиллионную и многострадальную Россию? Ну и в Петрограде…
Отречение Царя имело и еще один крайне отрицательный момент. Генералитет, офицерство и вообще вся армия (да и весь народ) присягали на верность Царю, и, подписывая свое отречение, он всех своих подданных от этой присяги освободил, привнеся тем самым в Россию дополнительный беспорядок и хаос.
Иногда говорят, что народ предал своего Царя, не бросился толпами, миллионами на его спасение. Но, проснувшись однажды утром, россияне были поставлены перед фактом, что Царя больше нет, что он сам добровольно отрекся от своего царствования, то есть от своего народа, оставив его голым и беззащитным на ледяном ветру истории.
А между тем Государь отрекся от Престола из самых лучших побуждений. Он полагал, что его отречение сразу прекратит антироссийскую шумиху враждебной русскому народу прессы, исчезнет причина распрей, водворится порядок. Короче говоря, все беды, навязанные России ее врагами и недоброжелателями, он взял на себя и думал, что они все прекратятся, исчезнут с его уходом.
Так что его мученичество началось гораздо раньше ареста его, его семьи и всех мытарств, всех унижений и оскорблений, которые последовали за арестом. Не говоря уж о кровавом конце. Пусть считается, что это была доброта.
Во всяком случае, грядущее прославление его и его семьи как новомучеников российских не может быть связано с поступками Государя в последние дни его царствования. Он прославляется за мученичество, за жертвенность, а вовсе не за политическую и государственную деятельность. И, скажем, война с Японией здесь совсем ни при чем.
Чаша Государя была горька. Оказаться в собственной стране в руках кучки негодяев и злоумышленников, оказаться в их руках вместе с любимой семьей, претерпеть все унижения, насмешки и издевательства… Воистину его путь из Царского Села в Тобольск, а потом из Тобольска в Екатеринбург, а потом заключение в Ипатьевском доме, а потом в два часа ночи – в подвал (двадцать три ступеньки вниз) можно сравнить с Крестным путем Иисуса Христа, который под насмешки и издевательства толпы нес на себе тяжелый крест на Голгофу.
Чаша Государя была, вероятно, горше, чем у любого другого россиянина, погибшего ли с оружием в руках в огне гражданской войны, умершего ли с голоду в Поволжье и на Украине, застреленного ли в ЧК, сброшенного ли в море с камнем на шее, ставшего ли чистильщиком сапог в Париже (офицер, а то и генерал), крестьянской ли семьи, затолканной в декабре в промороженный вагон и выброшенной потом в тайге или тундре на верную гибель…
Но что гадать – кому было горше? Ведь надо сложить горечь миллионов так или иначе погибших россиян, чтобы понять всю горечь той неиспиваемой чаши, которую вот уже столько десятилетий пьет вся Россия.
НАКАЗ ВЛАДИМИРА СОЛОУХИНА
(Последнее публичное выступление писателя)
Презентация, как нынче говорят, книги ветерана внешней разведки Ю. И. Дроздова “Вымысел исключен” была назначена на 19 декабря 1996 года в роскошном “Президент-Отеле”. Я попал в число приглашенных, поскольку написал послесловие к этой замечательной книге.
Недели за две до торжественного дня я повидался с Юрием Ивановичем, и он поделился задумками по составу приглашенных:
– Мне кажется, нелишне было бы пригласить всех киноактеров, когда-либо сыгравших роль разведчика в кино, и писателей, писавших о разведке. Кадочникова, увы, уже не пригласишь. Вячеслава Тихонова – обязательно. Георгия Жженова, Бориса Галкина – он вашего брата десантника хорошо сыграл, Николая Бурляева надо бы, только у меня нет его телефона… Из писателей – кого ты думаешь?
– Вам виднее. Но, думаю, Александра Проханова, Владимира Карпова – Героя Советского Союза. Святослава Рыбаса – он про генерала Кутепова написал. Юлиана Семенова уже нет. Много “шпионских” писателей поменяли Родину на “историческую”, так что затрудняюсь продолжить.
– Ну ладно, я еще подумаю…
Предновогодний “Президент-Отель” блистал гирляндами мишуры, огнями и внутренним убранством. Для гостей в холле были расставлены столы с шампанским, коньяком и легкой закуской, каждому приходящему вручали подарочный набор книг о разведке. Подходили седовласые мужи с тяжелыми орденскими колодками, со звездами Героев, обнимались крепко, вступали в разговор; подходили парни из дроздовского “Вымпела” – крепкие, с умными глубокими глазами, сдержанные, немногословные, красивые мужики. На груди у некоторых – экзотические медали иностранных государств.
8
Солоухин ошибся: Евтушенко призывал поставить памятник Ионе Якиру. – Примеч. ред.