Страница 60 из 120
— Похоже, придется навестить твоего друга.
— Если через час не ответит, придется. Его смена заканчивается в одиннадцать, так что мы должны успеть.
— Ты что-то резко занервничала, — с беспокойством посмотрела на нее Татьяна.
— Не знаю, у меня что-то стало неспокойно на душе. Я всегда доверяю своему предчувствию, оно никогда меня не подводило.
— Боже, что могло случиться с твоим другом?
— Не знаю. Обычно в архивы никто не суется. Но телефон всегда при нем, а он никогда не спит на рабочем месте. Хоть этот человек и пьет, но несет службу с большой ответственностью.
— Ты сама сказала, будучи уставшим можно заснуть даже на поле боя.
— Да, сказала, — с легкой нервозностью ответила та. — Но Итан не из этого числа людей. Я знаю его слишком хорошо.
— Так-так-так, кажется, между вами что-то было. Ведь я права? — с горящими от любопытства глазами посмотрела на подругу Татьяна и с хитрой ухмылкой откинулась на спинку стула.
— Это было давно, и между нами уже ничего нет. Он слишком много пил, а я не могла это терпеть. Он был замечательным человеком, но никогда не контролировал градус алкоголя в своем организме, — с болью в голосе произнесла та и с грустью взглянула на духовку, о чем-то задумавшись. — Тяжело отказываться человека, тебе это чувство знакомо, как никому другому. Я отказалась от него, чтобы жить более спокойно. Только после этого он начал пить еще больше. Но, к счастью, мы не оборвали наше общение. Изредка я помогаю ему, а Итан помогает мне.
— Глупые вы, — Татьяна с недовольством покачала головой и посмотрела в сторону спальни, откуда доносилось мирное сопение крепко спящего мужа.
— Смотрю, у вас наладились отношения с Петром. Даже удивительно.
— Да, это и правда удивительно. Он так изменился в последнее время.
— Мужчины любят играться с нашими чувствами, чтобы проверить нас на верность. И чаще всего мы не проходим их проверку.
— Мы с ним вместе уже восемь лет, но такое чувство, что начали жить только сейчас.
— Вы хоть занимаетесь сексом? Или делаете вид, что вам это не нужно?
— Не поверишь. Но за целый месяц секс у нас был только этой ночью.
— Странные вы. Но я тебе даже завидую. Бурная у тебя была ночь: секс, кровь, игра в снежки, сейчас и пирог будет. Загляденье.
— Да, ночь и правда была бурной. До сих пор от нее отойти не могу.
Ларри поставил на лабораторный стол пробирку со странной белой жидкостью и добавил в нее каплю крови из другой емкости, получив после этих хитроумных действий бледно-розоватую смесь с рыжеватым вязким остатком на поверхности, от которой исходил смердящий запах.
— Боже, Ларри, что это за хрень? — поморщил нос Себастьян и отпрянул, чтобы быть как можно дальше от источника зловония. — Ты решил убить меня?
— Я проверяю кровь на свежесть.
— И? Что ты узнал?
— Не торопи меня, — Ларри внимательно следил за реакцией, происходившей в цветной жидкости, слегка приспустив на кончик носа свои очки.
— Уже семь утра. Мы до сих пор не получили каких-либо ответов. Директор дал нам сутки, чтобы мы связали этого дохлого пса с теми убийства, что происходили в той злополучной психушке месяц назад, иначе он не даст добро на возобновление расследования.
— Я думал, тебя хотя бы капельку интересует, что за чертовщина начала твориться в квартире твоей напарницы. Но по твоему лицу видно, что тебе все равно.
— Сегодня выходной день, мне пришлось поднять всех на уши ради всей этой хрени. Ты бы видел лицо босса, как тот был зол. Мне с трудом удалось его уговорить, чтобы он дал добро на проведение вскрытия трупа животного, хотя мы такими делами не занимаемся.
— Кристина вот-вот закончит отчет. Она знает свое дело.
— Я не доверяю патологоанатому все наше расследование.
— Но она нам очень помогла, когда мы привезли сюда труп того узкоглазого мужчины. Только Кристина согласилась сделать вскрытие, другие наотрез отказались, прослышав, что тело может быть заражено испанкой. Ты ведь помнишь, как этот грипп убивал в восемнадцатом году. Никто больше рисковать не хочет.
— Ну что? Ты что-нибудь видишь в своей пробирке? — с раздражением произнес Себ, сидя на кушетке в углу. — А то я сейчас усну.
— Так, кажется, что-то есть, — ахнул тот и с широко распахнутыми глазами взглянул на детектива. — Взгляни на это.
— Я с химией не в ладах, так что объясняй, что мне необходимо увидеть в этой розовой дряни, — с неохотой слез с кушетки тот и подошел к Ларри, с непониманием глядя на пробирку в его руке.
— Видишь этот осадок? Он означает, что животное погибло очень давно.
— В смысле?
— Мы редко находим трупы в столь хорошей сохранности. Обычно они практически не разлагаются при низкой температуре, либо при нахождении на дне болота в сгустках ила. Но редко мы находим давно лишенные жизни тела с наличием жидкой крови. Помнишь, как сильно пахло тело, когда мы вошли в квартиру?
— Да. Обычно такую вонь я чувствую в местах, где лежит разлагающийся труп.
— Вот именно. Обычно такой осадок появляется, когда в эту жидкость добавляется кровь разлагающегося тела. Но осадок обычно едва заметен, он появляется в виде тонкой пленки. А тут осадок слишком большой.
— И что это значит?
— Не знаю, поверишь ты или нет, но, кажется, этому телу уже восемь лет.
— Так, скажи, что ты шутишь. Это невозможно. Следов разложения не было. Собаку будто недавно убили.
— Да. Но все признаки указывают противоположное. Эта кровь уже не первой свежести, далеко не первой. Она уже может считаться хорошим вином.
— И что эта за смесь, в которую ты добавляешь кровь? Никогда такую не видел.
— Секрет фирмы.
— В алхимию что ли подался? — усмехнулся тот, скрестив большие руки на груди. — Ты не перестаешь меня удивлять.
— На самом деле… Я ничего сам не создавал. Эта жидкость была взята в виде образца со стен спальни Татьяны.
— Стоп. Повтори еще раз.
— Та жидкость, которая якобы растворила, как кислота, мебель и стены в спальне Татьяны, показалась мне обычным гвоздичным маслом. Но потом я изучил ее молекулярные свойства и пришел к выводу, что эта совершенно другая жидкость, но с очень похожим составом. И имеет другие свойства.
— Почему я узнаю об этом только сейчас? И как она действует?
— Она вызывает довольно необычную реакцию. Показывает состояние и возраст объекта, если его опустить в нее. Но тут надо уметь видеть, чтобы понять, что это было за реакция.
— Я не пойму. Почему тогда она расплавила, как огонь воск, мебель и стены?
— Вот это мне неизвестно.
— И как ты понял, что кровь с помощью этой штуки выдает дату смерти жертвы?
— Так было написано в отчетах, которые принесла Татьяна из психушки. Как я понял, их составил Доктор Ломан. Там и была описана эта жидкость, по внешним признакам напоминавшая гвоздичное масло, которое использовали, к примеру, самураи, чтобы смазывать свои клинки.
— И я узнаю об этом только сейчас? Но ведь я видел эти документы. И не видел всех этих отчетов про описание этой жидкости.
— Я тоже не видел, — удивленно произнес Ларри. — Но при повторном ознакомлении нашел эти документы. Видимо, мы их пропустили.
— Где они? Покажи мне.
— Вот, держи, — с какой-то боязливостью Ларри вытащил толстую папку с бумагами из ящика стола и вручил ее Себастьяну, открыв в нужном месте. — Тут еще описаны результаты вскрытия первых жертв. Как я понял, Доктор Ломан лично участвовал в мед экспертизах.
— Когда Татьяна мне сказала, что у жертв не нашли область головного мозга, отвечающую за сознание, я был удивлен. Ведь науке не известны такие подробности.
— Видимо, Доктор Ломан знал это. Ведь это именно он указал в отчетах эту дивную деталь. Теперь можно даже предположить, что его действительно могли убрать, как человека с опасными знаниями. Было много ученых, которые знали о человеке что-то задолго до того, как это было официально открыто. Видимо, этот дивный доктор из этого числа. Он же бывший хирург. Поэтому не удивлен его обширными познаниями человеческого мозга. Хотя меня поразило, что он не заявил о своих открытиях обществу. Но если он скрывал свои исследования, то почему указал такие подробности в отчетах?