Слёзы Лимба

— Да, я уже в курсе, что он посадил старушку-убийцу. И как тебя угораздило всунуться в такое странное дело? Я видела отчеты. Столько крови… Да, ты потеряла страх, смотрю, если стала гоняться за такими психами.

— Может, ты хочешь кофе? — встрепенулась Татьяна, взглянув на старую подругу по работе. — У меня в кабинете небольшой бардак. Как-то неудобно держать тебя на пороге.

— Господи, Танька, не беспокойся. Я уже належалась по самое не хочу, поэтому готова остаток жизни простоять на свои двоих.

— Бедняжка, — с сочувствием произнесла та, сдвигая бумаги к краю стола, освобождая место для чашек кофе. — Знаешь, я бы поступила точно так же, но не стояла бы, а не притрагивалась бы к отчетам.

— И за что тебя так наказали?

— Мне сделали выговор.

— Боже, Татьяна. Чем ты разозлила Большого Босса?

— На меня доложили. И отстранили от работы на какое-то время, посадив за эти бумажки. А что мне еще делать? Я якобы мешаю следствию, ставлю им палки в колеса, врежу безопасности общества. Про меня много лестного сказали начальству. Первые дни я готова была послать всех и уйти отсюда, но потом вспомнила, зачем работаю здесь уже девятый год. Кстати, уже и правда… Скоро девятый год как я тут работаю. Через полмесяца Рождество праздновать будем. Недолго осталось, Сьюзен. Хоть что-то приятное.

— Еще только начало декабря, но здорово, что ты уже думаешь о праздниках.

— Это помогает успокоиться, — Татьяна разлила по чашкам горячий кофе, добавила туда немного сливок и сахара, затем расставила напитки на своем столе и пригласила Сьюзен сесть рядом с ней. — Знаешь, иногда я мечтаю просыпаться только в Рождество. Сказочное время. Именно в этот день чувствуешь, что все хорошо, что плохое позади. Меня окружило столько негативного, что я чуть не сошла с ума.

— Слышала от коллег про ваше дело с Себом. И в курсе, как он с тобой обошелся. И зачем ты опять начала с ним работать? Ты же помнишь, как он нас с тобой кинул в прошлый раз. Нас чуть не пристрелил тот психопат. Благо Стив вовремя вырубил его. Иначе мы бы с тобой не были жильцами.

— Мне нравился его ум. Нравилась его политика. Он умел за пару мгновений построить сложную стратегию. Но, похоже, разучился. Прошло уже полтора месяца, а я до сих пор не могу забыть то, как он обошелся со мной. Было громкое дело. Он получил за него крупный гонорар. А меня даже в отчете не упомянули, будто я и не касалась этого дела. А когда я захотела закончить всю работу за них и анализировать пропущенные ими улики, они запретили мне касаться этого расследования. И отстранили от должности на три месяца.

— Вот урод.

— Теперь я сижу здесь и перебираю бумажки. Пытаюсь понять, что сделала не так. А ведь то расследование было для меня чрезвычайно важным. Я держалась за него так сильно, как только могла.

— Зачем?

— Я практически никому об этом не рассказывала. И жалею, что не рассказала об этом тебе…

— Что произошло? Так, расскажи Сьюзен подробности. Что ты собиралась найти, расследуя те убийства?

— Почти девять лет назад погиб мой жених. Это было до моего брака с Петром.

— Я и не знала, что у тебя до Петра был еще кто-то.

— Да. Это был замечательный парень. Он был младше меня на пять лет, но я любила его. Очень сильно. Но когда мой отец ушел из жизни, оставив в семье одни только долги и никому не нужное громкое имя, моя мать вынудила меня отказаться от Эрвана, моего возлюбленного. Мы с ним собирались обвенчаться. Моя мать была против и встала между нами.

— Я бы назвала твою мать стервой, но боюсь обидеть тебя.

— Если ты так скажешь, то окажешься права. Она свела меня с богатеньким сыном какого-то нефтяного магната. Сказала, что это единственный шанс исправить нашу никчемную жизнь. На самом деле она пыталась исправить свою жизнь. Не мою. Я была лишь орудием, валютой. На меня еще никогда не оказывали такого давления. Но я понимала, что не могу предать свою мать. Ведь она до этого столько всего сделала для меня. Но… Прости, — Татьяна незаметно вытерла подступившие слезы и скромно улыбнулась. — К тому времени я была беременна.

— Ты была беременна?!

— Да. От Эрвана. И я выбрала ни семью, ни любовь, а деньги, красивую жизнь. И

где все это? В общем, я ушла от Эрвана, довольно жестоким образом. Мать заставила меня избавиться от его ребенка, я сделала аборт… И после этого ничего в моей жизни не изменилось в лучшую сторону. Я просто оказалась заключенной в красивом замке. А мой прекрасный богатенький принц путешествовал по заморским странам. А я лишилась истинного счастья, просто уничтожила его собственными руками.

— Какой кошмар… Это просто безумие. Твоя мать была просто долбаной стервой. Да упокоит Господь ее душу. Но она и правда была такой. Как она могла так обойтись с тобой?

— Я не знаю… Но я делала все, что она мне скажет. Боялась пойти против ее слова, остаться без поддержки. Эрван был обычным влюбленным двадцатилетним мальчиком, недавно пришедшим с фронта, без постоянного дохода. А я — красивой фарфоровой куклой, которую насильно тащили под венец. Теперь мне почти тридцать четыре года, я старею, а никакого счастья от полученных денег после брака не имею. Только однообразную жизнь.

— Ты так и не рассказала, почему взялась за то дело.

— Когда я вышла замуж, мне сообщил о смерти Эрвана его хороший друг, с которым мы тоже долгое время хорошо общались. Ты, наверное, его знаешь. Это Джордж Майлз. Он тоже работал здесь. Изучал ритуальные преступления. Он очень мне помог в свое время.

— Точно. Это же он нам намекнул на то, что «Призрачный фотограф» использует двойную экспозицию. А ведь тогда об этом приеме фотографии мало кто знал.

— Да. Ну, так вот, я приехала в тот же день в морг, чтобы опознать тело. Мне сказали, что Эрван умер от испанки. Но под простыней лежал совершенно другой человек.

— Не может быть…

— Тело подменили. Но Джордж, лучший друг Эрвана, опознал труп, хотя на столе лежал совершенно незнакомый ему человек. Меня пытались убедить, что это просто шоковое состояние, нежелание принять действительность. И поэтому я сижу в этой конторе. Пытаюсь найти ответы, почему кто-то решил заставить всех поверить в смерть Эрвана. Даже если его и убили на самом деле, то зачем подменили тело и похоронили совершенно другого парня под именем человека, которого я так сильно любила и вынужденно предала? Я очень виновата перед Эрваном, я убила нашего совместного ребёнка. И если я узнаю, что с ним случилось на самом деле, то искуплю свою вину… Но я отошла от темы. Еще в конце октября я получила письмо от некого Доктора Ломана, руководителя довольно известной психиатрической клиники, которая занималась лечением пациентов с самыми серьезными расстройствами психики. Это не преступники, а обычные люди, которые добровольно туда пришли. Доктор Ломан был очень сильным психологом и по совместительству бывший хирург. Он спас много жизней во время войны. И помог многим солдатам оправиться после травм, не только физических, но и психических. Этот человек был впечатлен моей статьей в газете, где я описывала мошенников вроде нашего «Призрачного фотографа» и предупреждала, как не стать жертвой подобных шарлатанов. Он написал мне письмо. В первой половине послания он восхищался статьей и ходом моих мыслей, во второй части рассказал о начавших происходить на территории его психлечебницы загадочных убийствах. На жертвах находили следы человеческих укусов в области шеи и на запястьях, а также явные признаки заражения испанским гриппом.

— Испанским гриппом? В наши дни? Эта зараза уже много лет как не существует.

— Знаю. В этом вся и странность. Трупы не были заразными. В том то и дело. Вирус был полностью ликвидирован. Но следов вакцины не найдено, как и причин этого странного заражения. Когда часть тел вскрыли в лаборатории, то обнаружили, что у них отсутствуют легкие и часть головного мозга. Но никакого хирургического вмешательства не было. Даже пытались проверить гипотезу египетского мумифицирования, когда органы доставали через ротовую полость. Но тоже никаких следов вмешательства. Органы просто исчезли.