Страница 99 из 149
— Хорошо, — вздохнула Лиля и посмотрела на новосельцев. — Меню у нас скромное, поэтому о своих вкусах и предпочтениях можете напрочь забыть.
— Мы готовы съесть даже сырое мясо, — сглотнул Георгий и обессилено сел на стул.
Дина скромно стояла у двери, нервно оглядывая комнату, словно ища хоть какие-то намеки на присутствие сестры.
— Я сделаю вам яичницу. Яиц здесь много. А вот с мясом и молоком дефицит.
— Я согласен и на это, — облизнулся Гоша при упоминании нормальной еды.
— Заказ принят, — улыбнулась Лиля. — А вы откуда к нам приехали? — девушка начала хлопотать на кухне и расспрашивать новых друзей.
Вытащила чугунную сковороду, разбила яйца, вылила их содержимое на сковородку, смазанную маслом, бросила туда нарезанных помидоров и немного зелени. Все начало скворчать и шипеть, отчего у Лили вновь разыгрался аппетит.
— Из Москвы, — мрачно произнесла Дина, садясь на допотопный стул, который с трудом держал ее на своих древних ножках.
— Из Москвы? — спросила Лиля, будто они из Атлантиды вернулись, — А я сюда из Китая приехала. Там такая красота! Вы бы только видели. Горы, леса, реки, озера. А воздух! Не то, что в этой глуши, где одна грязь и вонь. А как вы смогли выбраться? Ведь город огородили и никого оттуда не выпускают.
— Мы, к счастью, оказались в пригороде, и нам помогли. Есть же хорошие люди на этом свете. Иначе мы бы сюда вряд ли дошли. Мы пытаемся найти здесь одного близкого человека. Иначе бы вряд ли сунулись сюда.
— Ну, вам повезло. Вашего родственника быстро по спискам найдут. А вы женаты? Или просто друзья? А может вы брат с сестрой? У меня тоже был брат, сводный, но он, к сожалению, предал нас. Оказалось, что он работал на нашего врага Господина Стрельцова, — при упоминании брата у Лили проступили слезы.
— Я знаю его, — кивнула Дина, услышав имя Господина Стрельцова. — Мне много рассказывали об этом человеке. А где он сейчас?
— Исчез, испарился. О нем после той катастрофы никто не слышал. Он буквально сквозь землю провалился. Но без него нам будет спокойней. Больше никто не станет над нами издеваться и ставить опыты, — поморщилась та.
— Над тобой ставили опыты? — в ужасе спросила Дина.
— К счастью, нет. Но ставили над моим братом и друзьями. И теперь я лишилась любимого брата и лучшего друга, который погиб. У него, кстати, был брат-близнец. Но он превратился в чудовище и тоже умер. Об этом больно вспоминать, вы уж простите, — произнесла Лиля и стала накладывать им аппетитную яичницу с помидорами на тарелочки, немного треснувшие на краях.
— Мы понимаем. Я ищу свою сестру. Мы уже просмотрели все списки с именами беженцев, но ее имени так и не обнаружили. Скорее всего, она осталась в Москве. Но я чувствую, что она жива.
— Надежда придает нам силу и веру. Я тоже надеюсь, что мой брат жив.
Он не знал, куда его ведут.
Какие-то мрачные, сырые коридоры с тюремными камерами семнадцатого века, на полу вода, достающая до щиколотки, повсюду пахнет чем-то гнилым, будто здесь держат трупы.
Руки, к счастью, не были связанными, но враги держали Алекса под локти, поэтому пошевелиться тот не мог. Ему хотелось повалить их, но сил не было совсем, будто их полностью выкачали насосом. На парня надели гимнастерку, которую носили во времена войны, такого же типа и возраста шаровары. Одежда была легкой и вполне свободной.
Юношу коротко подстригли, забрали все вещи, а теперь куда-то ведут, молча и без каких-то намеков на суть происходящего.
Алекс не знал, что с ним будет, что они сделают, у него не было сил об этом думать. Тем более, все закончилось. В голове плавали какие-то обрывочные воспоминания. Но он не помнил ничего, словно кто-то хорошенько почистил его разум. Единственное, что он помнил, так это страшный разгром в их гостиничном номере. После этого безымянная пустота, в которой изредка мелькают чьи-то неразборчивые голоса, произносящие его имя.
В данный момент он мучился лишь над одним вопросом. Что с Ванессой? Может, ей удалось сбежать? Она ведь способна на это. Но если и так, то где она? Попытается ли искать его?
Обессиленного парня затащили в какую-то камеру с ужасающим содержимым. Тело Алекса практически не слушалось и не реагировало на команды. Он понимал, что в него что-то вкололи, но уже было поздно размышлять о таких вещах, его умозаключения не вытащат из этой ситуации.
Повсюду были страшные на вид предметы пыток еще времен Средневековья с различными лезвиями, шипами и прочим, на стенах висело холодное оружие всех видов и форм, в углу находился пылающий камин, а посередине стоял операционный стол, покрытый сильной ржавчиной.
Алекса бесцеремонно положили на стол и прикрепили его руки тугими крепкими ремнями к поверхности, чтобы тот не рыпался и не смог сбежать. Так же поступили и с ногами. Они затянули ремни так сильно, что парень перестал чувствовать свои конечности, будто их у него без разрешения забрали.
В глаза ударил ярчайший белый свет, отчего юноша не мог больше открывать глаза, иначе бы ослеп, и, чтобы хоть немного видеть, приходилось сильно щуриться, так как он не мог не знать, что делают эти парни с его телом.
Они вытащили из маленького ящичка, стоявшего около операционного стола, маленький металлический крест, положили на стальной лист, раскаленный докрасна, висевший над жарким огнем. Крест принял на себя все тепло стали, приобрел ярко-красный оттенок, так как он уже был раскален до предела.
Алекс уже практически привык к свету и понял, что те хотят положить эту раскаленную железку ему прямо на лицо. Парень в этот миг обрел голос и силы, что дало возможность ерзать и кричать и на миг остановить их деяния. Но те не обращали на него ни малейшего внимания. Один сжал Алексу голову, другой стал класть крест ему на лоб. Парень не выдержал и укусил руку одному из них. Тот дико взвыл и в порыве гнева схватил обезумевшего от страха юношу за горло, одарив бесчеловечным взглядом. И внезапно Алекс почувствовал невыносимую боль, которую мог угасить лишь криком. Они прожгли этим крестом ему лоб, создав там кровяную отметину, которая дымилась, будто там разожгли настоящий котел. Крест полностью прожег кожу, создавая дикие боли, которые парень изо всех сил терпел, прокусив губу и язык насквозь.
Враги наконец оставили свое дьявольское занятие, расстегнули ремни и поставили полуживого Алекса на ноги.
Тот чувствовал сильное головокружение и тошноту. Боль на лбу постепенно утихала и пульсировала, но зато лоб стало жутко щипать, он весь пылал жаром. По телу пробежался лихорадочный холод, от боли проступили слезы, перед глазами все плыло и теряло очертания, словно он ослеп.
Незнакомцы отошли от Алекса на пару шагов и стали тихо переговариваться, видимо, обсуждая на него свои зловещие планы.
Алекс облокотился о стену, чтобы не упасть от бессилия, потом зачем-то посмотрел назад и увидел около себя остро заточенный серп, в некоторых местах покрытый легкой ржавчиной. Если он обретет вновь силы, то эта штуковина ему понадобится. Он бережно взял его и бесшумно спрятал за пазухой, стараясь сделать это как можно незаметно, чтобы эти типы ничего не увидели. К счастью, все получилось.
Затем они снова схватили парня и быстро повели по коридорам.
Парень уже не мог ходить, поэтому они буквально тащили его на себе. Самое странное, что на их лицах не было ни единой эмоции, кроме тех, что он видел, лежа на операционном столе, а так они выглядели как бездушные роботы.
Вскоре они затолкали едва живого парня в камеру, которая была самой дальней и отдельной ото всех.
Тот от бессилия упал на ледяной каменный пол, чувствуя, как серп оцарапал его спину до крови.
Он с трудом встал и, еле шевеля головой, огляделся.
Со всех сторон были голые стены из грубого необтесанного камня, кроме решетки. Повсюду стояли старые гнилые ящики с немецкими надписями, в углу находилась древняя койка, на которой лежал тухлый разорванный во многих местах матрас. На стене висела тусклая керосиновая лампа, почти не дающая никакого света.