Страница 65 из 94
Но больше всего в чичен-ицком «Храме воинов» мне понравилась фреска с необычайно мирной тематикой. Эта фреска изображает жизнь простой юкатанской прибрежной деревни, ее покрытые соломой хижины, ее обитателей - женщину, стирающую платье на морском берегу, еще нескольких беседующих женщин, мужчину, который несет на спине тяжелый груз, а главным образом, рыбаков, ибо жители этой прибрежной деревни, несомненно, добывали себе пропитание рыболовством. Рыбаки плавают по морю в прочных каноэ, сделанных из одного куска дерева, - по трое в каждом, вокруг них в воде видны рыбы, черепахи и крабы. А из деревенского храма опять-таки выступает «Пернатый змей», дабы защитить обитателей деревни от всякого зла. Каким спокойствием, каким благоденствием дышит эта картина!
Фрески времен Древнего царства, сохранившиеся в Бонампаке, представляют первый этап развития майяской живописи. Настенные росписи периода Нового царства, с которыми я познакомился в Чичен-Ице, характеризуют второй этап. Для знакомства с третьим этапом я приехал сюда, в Тулум. В заключительной фазе истории майяского изобразительного искусства настенная роспись напоминает майяские книги - прославленные кодексы. Тулумские фрески интересны и оригинальны. Но излагать их содержание мне столь же трудно, как некогда в школе было трудно анализировать сюрреалистические стихотворения. В отличие от своих бонампакских и чичен-ицких предшественников тулумские художники не рассказывают ни о каких конкретных событиях. Тут нет и следа реализма настенных росписей, которыми я восхищался в «Храме воинов». Росписи, украшающие тулумский «Храм фресок» или расположенный неподалеку от него «Храм «Опускающегося бога», носят чисто символический характер и не имеют ничего общего с человеческим земным миром. Хотя я вижу здесь цветы, плоды и початки кукурузы, творцы этой настенной живописи нарисовали их не для того, чтобы изобразить мир, окружающий человека, а для того, чтобы прославить магическую плодородную силу божественной земли.
Тулумские мастера выполнили живописные украшения «Храма фресок» изумительной сине-зеленой краской по черному грунту. Наиболее богатые росписи украшают западную стену святилища. В расположенных друг над другом полосах фресок перед нами проходит необычайно сложный тулумский пантеон. Поэтому уже первый исследователь, описавший грандиозный тулумский парад богов, американский майяолог Холмс смог обозначить отдельных богов всего лишь буквами: бог «А», бог «В», бог «С» и так далее. Однако некоторые изображенные здесь фигуры можно «демаскировать», например мексиканскую Шочикецаль. Задача раскрытия подлинных имен других богов, изображенных на стенах «Храма фресок» (роспись сейчас уже плохо сохранилась, но в нашем распоряжении, к счастью, имеются первоначальные копии Холмса), еще ждет археологических детективов. Наконец, в «Храме фресок» я увидел и штуковую скульптуру «Опускающегося бога» - очевидно, бога заходящего солнца, занимающего в тулумском пантеоне центральное место.
Я прощаюсь с тулумскими фресками и храмом, который их охраняет. На конец своего пребывания в Тулуме я оставил посещение Крипты. Эта совершенно необычная для майяских городов постройка служила в качестве мавзолея. Внутри здания исследователи обнаружили гробницу в форме креста, в четырех концах которого были положены кости животных. В одном конце - кости акулы, в другом - останки ящерицы, в третьем - цапли, в четвертом - игуаны. А посредине, там, где перекладины креста сходятся, были помещены кости человека. Мне кажется, я знаю, кому они принадлежали: «великому человеку» Тулума. И, возможно, как раз тому, о котором я уже несколько раз говорил, могущественному Киничу, властителю с символическим именем - «Солнечный лик».
Он погребен посредине креста, который у майя был символом жизни, жизнедарующей кукурузы, а у испанцев - символом смерти. Но могилой Кинича и даже городом Кинича завоеватели страны майя, тоже пришедшие сюда под эгидой креста так никогда и не завладели. «Великий человек» этого города, «распятый» между костями священных животных, и поныне как бы охраняет в центре диковинной крестообразной усыпальницы свободу своих индейцев, свой город.