Страница 35 из 94
А поскольку теперь нужно было очистить оскверненное святилище, успокоить рассвирепевших ягуаров и спасти от их мести исследователей, осквернивших пещеру, по словам ах-мена, не оставалось ничего иного, как совершить великий волшебный обряд.
Волшебник изобразил грозящую опасность: разъяренные ягуары выйдут из лесов и начнут убивать. Прежде всего они растерзают Павона, предводителя святотатцев, потом - остальных участников обследования Баланканче, затем страшные мстители набросятся на прочих обитателей Юкатана. Апокалипсическая картина ягуарьей мести, завершающейся уничтожением всего человечества, включала в себе силу древних верований. Да, именно так многие народы древней Америки представляли конец света.
Ведь мексиканские индейцы верили, что мир был четырежды сотворен и четырежды уничтожен. Один раз - солнцем, второй - ветром, третий - водой, всегда игравшей в жизни этой страны важную роль. А властителем вод был Тлалок, чья статуя украшает «Алтарь ягуаров». Тот самый Тлалок, который в третий раз уничтожил мир, вызвал на земле гигантское наводнение, затопил города и пирамиды индейцев, а тех людей, коим было суждено пережить катастрофу, превратил в птиц.
И вот опять Тлалок и ягуары угрожают людям. И только великий волшебный обряд - ах-мен это знает! - может укротить их. Поэтому нужно безотлагательно совершить такой обряд, а Рамон Павон Абреу не только может, но и должен принять в нем участие. И не один он, а все его коллеги, побывавшие в Пещере. Павону в самом деле пришлось принять участие в обряде, главным образом для того, чтобы не утратить доверие индейцев, без помощи которых поиски сокровищ древних майя были бы значительно затруднены.
Влияние волшебников на индейцев все еще остается огромным. Ах-мены существовали у майя уже сотни лет назад, а их приемы, их диагностические методы почти не изменились с доколумбовых времен. В ту пору индейцы приглашали к больному либо жреца, либо лекаря, либо волшебника. Конкистадоры в первую очередь истребили жрецов. Ликвидацию майяской «интеллигенции» пережили одни магические врачеватели - волшебники, которые ныне не только «лечат» индейцев, но и тайком служат древним культам доколумбовой эпохи.
О лечебных приемах юкатанских чародеев известно гораздо больше, чем об их языческих обрядах. В доколумбову эпоху индейские ах-мены составили даже книги, где в назидание своим последователям сообщали целый ряд рецептов. Доктор фон Хаген списал некоторые из них. Рецепт для лечения желтой лихорадки звучит, например, так: «Возьми смолу чактес, костный мозг секропии, бабочку иш-тусил, красную глину, перья попугая чак-пилис-мо, перья птицы кардинала, затем размели мак-ок и смешай с соком эуфорбии. Лекарство выпей».
Рак ах-мены лечили примочками, приготовленными из размолотых клешней рака; эпилепсию, довольно обычную у майя, - отваром из оленьих рогов или петушиных семенников. Лечили ах-мены и желтуху, различные кожные болезни, главным образом чесотку, нарушения менструального цикла и мужскую импотенцию (последнюю весьма поэтичным способом - сердцем колибри); а также, разуется, и болезни, наиболее естественные у юкатанских майя, - малярию, которую здесь называли ночной лихорадкой, и заболевания, вызываемые бедной и крайне однообразной кукурузной пищей.
Меня всегда удивляло, что строители дворцов и храмов, уделявшие столько времени украшению своих городов, создававшие совершенные фрески и высекавшие из камня прекрасные стелы, многие годы наблюдавшие за звездами, чтобы понять общие законы космоса, добившиеся таких успехов в математике и письменности, столь мало сделали для себя, для своего бренного тела. Собственно, не сделали ничего.
Их медицина до смешного убога. А при этом природа предлагала им богатый выбор лекарственных растений. К тому же они могли знать о человеческом теле и анатомии больше, чем их средневековые европейские коллеги. Ведь принося человеческие жертвы, они вскрывали тело человека и могли знать его строение и основные функции. Но майяские жрецы охотнее смотрели на звезды. А те волшебники ах-мены, которые сохранились до нынешних дней и все еще пользуются влиянием среди юкатанских майя, не восприняли ни наследия майяских жрецов, ни наследия лекарей, а унаследовали лишь традиции магических врачевателей. В том числе все смешное и бесполезное. Но я слышал, что ах-менам известны вещи и похуже. Как говорят, они умеют приготовлять из лесных лиан ядовитые отвары, умеют и убивать. Из многих примеров приведу хотя бы один, который я слышал несколько раз и который запечатлеваю на бумаге еще и потому, что он имеет к нам - чехам и словакам - некое отношение.
Припоминаете ли вы трагическую австро-французскую авантюру, когда Максимилиан Габсбург на деньги Наполеона III и при поддержке штыков его экспедиционной армии стал «императором» Мексики? Спустя некоторое время президент свободной Мексики - прославленный Бенито Хуарес - освободил страну и казнил «императора». Итак, Габсбург поплатился за свою американскую авантюру. Его же жена Шарлотта вернулась в Европу, но через некоторое время сошла с ума.
На Юкатане верят, что Шарлотта была отравлена отваром тотоаче. Этот яд якобы начинает действовать спустя много месяцев после того, как попадет в организм. И об особо коварном экземпляре этого растения, предназначенном для того, чтобы покарать ненавистную императрицу, по слухам, позаботились майяские волшебники. Верен ли этот рассказ - не знаю. Как говорится, за что купил, за то и продаю.
Но вернемся к Павону. Через несколько дней главный волшебник снова появился у кампечского археолога и сообщил ему точно установленный день свершения таинственного обряда, а также поставил его в известность, что он, Рамон Павон Абреу, на время ягуарьего обряда станет одним из ах-менов, дабы собственным активным участием в церемонии замолить грех осквернения Баланканче, содеянный им и другими членами экспедиции.
Как будет происходить обряд, сколько он будет продолжаться, роль в нем, отведенная Павону, - все это оставалось пока для него и его коллег полной тайной.
Наконец настал день, назначенный ах-меном. Процессия волшебников, хор мальчиков и «грешники» вступают в Баланканче. И сразу же большой камень закрывает вход в пещеру. В течение 24 часов никто не смеет покинуть Баланканче.