Четверка

Хитрая иномирская придумка лишь ненадолго отвлекла от тяжелых мыслей. А в голову лезли дурацкие сомнения и вопросы. Хотя, возможно, не такие уж и дурацкие.

- Слышь, Видян, а что будет, если мне во время прыжка маны не хватит? Я просто вывалюсь из портала или провалюсь в никуда?

Вопрос поставил провидца в тупик. Наморщив лоб, он надолго задумался, потом пожал плечами:

- Не знаю. У меня все не так. Если силы не остается, видение просто обрывается и уходит. А портальщиков на Буяне мало. И все они великие маги. Не станут с тобой говорить.

- Понятно, - ни черта было не понятно, но рисковать явно не стоило. - Так что, сначала во двор?

- Лучше за калитку, в рощу, - выглянув в дверной проем, сказал провидец. - Там точно никто не увидит. И силы должно хватить.

- И вообще, - вмешался Гусь. - Давайте выйдем во двор, посмотрим, чтоб никого не было, а потом ты уже будешь решать. А то что мы все время в комнате сидим!

Мысль роказалась здравой, и выйдя в опустевший двор, где даже зоркий Игорек никого не увидел, Ходок переместился в рощу за калитку, сразу ополовинив ману. А потом, не дожидаясь воостановления, рванул обратно, но уже пытаясь дотянуться до комнаты. Когда полоска маны опустела, он просто рухнул в сенях, перед самым порогом, с грохотом свалив табуретку.

- Это еще что за шум? Чем балуемся? - словно из ниоткуда возле пристройки появился Никодим.

Из сортира вылез, зло подумал портальщик, вот уж не вовремя принесло! Он молча поднял табуретку и потер ушибленное колено, не глядя на нежданного визитера.

- Ну, - поторопил с ответом Никодим.

Видян привычно смолчал. Витек замер с табуреткой в руках, не зная, что сказать. Их выручил хитрый Гусь:

- А это, дяденька Никодим, братец мой в лапту хочет научиться играть, - мальчишка тихо хихикнул. - Да только не выходит у него пока ничего.

- Это что ж за лапта, без биты и мяча? - усомнился управляющий.

- Так у нас их нету, - объяснил Гусь. - Вот он решил с табуретом попробовать.

- Пусть днем пробует, - чуя неладное, но не догадываясь, что именно, пестрый подозрительно рассматривал Ходока, обнявшего трехногую табуретку. - Не дело это, по ночам шуметь.

- Так стыдно же ему, дяденька, - Гусь скорчил умильную рожицу. - Такой большой, а играть не умеет.

- Стыдно ему, - сердито пробормотал управитель. - А табурет денег стоит. Спать идите. Завтра поговорим.

Никодим ушел, а трое заговорщиков уныло переглянулись.

- Так что, до завтра? Ложимся спать? - с долгим зевком спросил Видян.

- В рощу я могу тихо переместиться, - возразил Витька. - А вот обратно в темноте обязательно в комнате на что-то напорюсь. А если свет оставить, так обязательно заметит кто-то.

- Ну так, - подумав, сказал провидец. - Ты, если спать не хочешь, обратно сюда не возвращайся. Дальше перенестись попробуй - к воротам или на тракт. Посмотришь, что да как. А ближе к утру вернешься.

Мысль показалась здравой. А сна не было ни в одно глазу. Мысли, тревоги, воспоминания о доме, отце, Люське, пропавшем Сашке теснились в голове, скручиваясь в один болезненный клубок.

Витек машинально набросил второе одеяло на брата, уже тихо посапывавшего во сне, отпустил из банки жука, немедленно вылетевшего в дверной проем так уверенно, как будто маршрут давно был проверен и изучен, и активировал портал.

Он мотался между приютом и городскими воротами всю ночь.

В городе вовсю готовились к празднику. Рабочие возводили помосты, торговцы заранее раскладывали товары, женщины украшали привратную площадь лентами и цветами. Пока восстанавливалась мана, Витек даже прошел за ворота, прогулявшись по ближайшим улицам. Улицы, метров пять шириной, мощеные деревянными спилами, ближе к центру сменялись более широкими, каменными. Ходок дошел до реки, делившей город на две части. Наверное, это и была река Светлая, давшая название княжеству. Спросить прохожих Витька так и не решился, боясь выдать свое иномирское происхождение.

Берега реки соединали несколько мостов, лишь один из них был каменным, украшенным ярко горевшими фонарями. К нему, на свет, и направился мальчишка.

В центре, застроенном богатыми усадьбами, выделялся княжеский терем, окруженный высокой каменной стеной. Подходить ближе Витька не стал - у терема несла дозор стража. Не в каких-нибудь там зипунах и свитах, а в брюках и куртках из темной кожи, надетых прямо на кольчуги, шлемах, и с короткими металлическими палками, у поясе слева. Бластеры? Или световые мечи? Глупая мысль рассмешила - откуда здесь бластеры? - и Ходок ступил на мост, под которым проплывали лодки с обитателями левобережья, и долго смотрел на медленно текущие воды могучей реки.

За рекой, в нижней части города, виднелись участки небольших деревянных домов. В преддверии праздника там уже шумно веселился простой люд.

Потом Витька вернулся к воротам и помог двум девушкам донести цветочные корзины, оказавшиеся неожиданно тяжелыми. Симпатичная темноглазая крестьянка бросила ему пару медных монет, и, когда дело уже близилось к утру, Ходок, уже в четвертый раз перенесшийся в город, купил себе за них вкуснющий расстегай с рыбой.

Незаметно вернувшись в приют, он был вознагражден подросшей полоской маны, но, не найдя в себе сил этому порадоваться, рухнул на топчан и проспал все, что можно и что не стоило пропускать. Вернувшиеся ближе к вечеру с праздника мальчишки огорошили его ворохом новостей.

Витька лениво потянулся и присел на жесткой лежанке, стирая с лица остатки сна. Потом прислушался к болтовне брата.

Сидевший на табуретке напротив Гусь излагал новости потоком, захлебываясь от восторга, останавливаясь на мгновение лишь для того, чтобы откусить кусок от здоровенного расстегая. Видян молча кивал, подтверждая, и время от времени комментировал особо заковыристое вранье.

- Они потом все в Храм пошли! И невеста такая вся, не очень. Помнишь, мы ее в Храме видели? И Маша ее не любит. А потом фейерверк! Звезды! Ну и цветы! А дядька там один хороший такой, на коне, с коня слез и начал конфеты бросать, и деньги! Я пять штук поймал, смотри. И две одинаковые - я одну для коллекции в Питер с собой возьму. Вот Женька завидовать будет, у него такой точно нет. А на вторую пирожок купил. И еще один тебе. И второй там, такой страшный дядька, как медведь. С бородой, во! И весь порезанный. Тоже деньги бросал, но я подбирать не стал, побоялся - он так смотрел!И колдун темный, низкий такой и широкий, и тетка какая-то длинная тоже бросала!

Гусь в очередной раз куснул пирожок, протягивая второй брату. Пирог оказался с рисом и яйцом, но все равно вкусным. Пока братья жевали, Видян, поморщившись, объяснил:

- Княжич Агафон деньги бросал, когда молодые в Храм пошли. А страшный - это Тайного приказа глава, Тит Меркулов. Здоровый он, а шрамы от того, что по молодости в огненную пустыню ходил, на демонов Саламандра. Едва отбился. Покалечили его сильно, а залечиваться сам не захотел. Отмстить задумал. А колдун княжий темный - это подгорный Ктор. Вроде как в опале он сейчас должен быть за то, что князя исцелить не сумел. Но на праздник пришел.

- Ну вот так и вышло, - продолжил Гусь, прожевавшись. - Я возле коня стою, тут какой-то лысый мимо - порск! - и прочь. Я думал, вор, а он на коня что-то блестящее бросил и удрал. Я и говорю - дяденька, смотри!

От избытка чувств Игорек замолчал, и Витек встревоженно перевел взгляд на Видяна:

- Он что, натворил что-то?

- Скорее наоборот, шустрый слишком оказался. Никто и не ожидал, - усмехнулся провидец. - Он княжича Агафона за руку схватил, на коня показал, а тот глянь - и позеленел весь! И от коня! Служивые понабежали, тайный сыск тоже, а этот, - он кивнул на Гуся, - в толпу.

- Ага, - счастливо разулыбался мальчишка. - Они меня так и не поймали. И лысого не поймали.

- И что там было, мы точно не знаем, потому как толпу сразу оттеснили и с площади прогнали. Но, говорят, покушение это было, на княжича старшего, - в разговор вмешалась незаметно вошедшая в спальню МарьИванна. - Но Игорек молодец. И в том, что увидел, и в том, что сказал, и в том, что сбежал. Хотя все равно, конечно, отыщут его, но позже.