Четверка

Так или иначе, в ближайшие дни дорогого муженька предстояло устранить. Ксения обдумывала несколько вариантов, но все зависело от того, удастся ли быстро избавиться от основного наследника. Собственноручные убийства объектов сотрудникам Института дозволялись только при угрозе собственной жизни при самозащите, но ведь всегда можно было найти аборигенов, готовых за горстку золотых перерезать глотку кому угодно. Убийство Агафона взял на себя напарник, Влад Самойлов, и очень хотелось надеяться, что в этот раз он не облажается, как недавно с Китежем.

Младшего же княжича проще всего было бы представить заговорщиком против отца и старшего брата, чтобы его осудили свои же, а если подстава не сработает, просто подменить, сдав темнолесцам, и заменить Владом под иллюзорной личиной.

В конце концов, можно было изобразить бегство легкомысленного княжича с подружкой, которая, как уже донесли Ксении, привлекала неверного женишка намного больше собственной невесты.

На случай неудачи основного плана у девушки был еще один отличный запасной выход, план Б, который она разработала сама и который вызвал бы у китежан шок, узнай о нем ГСП. Но Ксения очень удивилась бы тому, что любой буянец, услышь он об этом плане, только усмехнулся бы, резонно полагая его заведомо обреченным на неуспех.

Прекрасная белокурая принцесса обернулась к свите. Шестеро сопровождающих преданно уставились в глаза хозяйки. По меньшей мере, половина их преданности была наигранной фальшивкой. В свиту входили двое черных магов, наблюдателей от Темнолесья, Менандр, заморский предатель - советник короля Августа, организатор похищения и подмены настоящей принцессы Исении ее почти тезкой, двое телохранителей, ботов - метаморфов из Огненной пустыни, и Самойлов, напарник по ГСС.

Напарника, самодовольного хлыща и пустозвона, девушка недолюбливала. На его счету было несколько прямо-таки эпических провалов, что, тем не менее, не уменьшало его безбрежного самолюбования. Ну да что взять с паршивой овцы! Им предстояло не раз нарушить кодекс Института истории, а Влад, по крайней мере, был по-своему предан лично Ксении. И приходилось работать вдвоем - третьего опера ей взять с собой не позволили.

Будь у нее выбор, Ксения однозначно предпочла бы Самойлову новичка патрульного, Севку Мясоедова, неопытного, но на диво везучего парня, вбившего себе в голову нелепую идею о спасении недобитых полуразумных тюленей и перешедшего ей дорогу на Земле-2. Но вот беда - симпатяга патрульный был китежанином, сотрудником ГСП. Хуже того, спелся с ее прежними напарниками, Никитой и Жарко.

Отбросив ненужные мысли, девушка, для разнообразия, решила обратиться за советом к хитрому аборигену - нужно было убедиться в успехе первого этапа задания.

- Что посоветуешь, Менандр, как нам узнать, сдох уже старый князь или еще трепыхается? - поинтересовалась она у советника.

Тот недовольно поморщился - грубость подменной принцессы коробила, и будь он в фаворе у Августа, ни за что не стал бы иметь дело с хамоватой самозванкой. Но советник впал в немилость, его ловко подставили завистники, устроившие свадьбу королевны с княжичем Всемиром, и, не желая дожидаться неизбежной опалы, он польстился на обещания подменной Исении. А обещала она многое - деньги, власть, чуть ли не трон. Сейчас он почти сожалел о своем решении, но обратной дороги не было, и обязанностей советника никто не отменял.

- Думаю, проще всего спросить об этом старшего волхва, смотрителя Храма, - сказал он.

- Не беспокойся, ведьма, если еще не сдох Борислав, то недолго ему осталось, - неожиданно вмешался в разговор колдун. - Сильную порчу девки навели, тут только восстановление жизни поможет. А Бонван вмешиваться не станет. Не до того ему сейчас, - черный маг злорадно ухмыльнулся.

В этот раз недовольно нахмурилась Ксения - своими нелепыми ужимками темнолесцы напоминали ей неопытных актеров, отыгрывавших злодеев. И со спецэффектами они явно переигрывали. Девушка благодарно кивнула советнику и подошла к стоявшему у входа волхву.

Проследив за его взглядом, Ксения с удивлением отметила, что жрец тоже смотрит вслед удаляющейся вдовице и недоуменно качает головой. Впрочем, ее это волновало мало.

- Могу ли я осведомиться о здоровье батюшки моего супруга, славного князя Борислава? Надеюсь, боги не оставили нас своей милостью? - со всей возможной почтительностью поинтересовалась высокая гостья.

- Пока порадовать нечем, но мы продолжаем взывать к милости богов, - прохладно ответил волхв.

Несмотря на щедрые дары, брошенные на алтари, заморская пришелица вызывала у него отвержение. От нее веяло чуждостью, фальшью. Не знай он точно, что говорит с законной наследницей короля Августа, Лучезар мог бы заподозрить в ней иномирянку. От свиты высокой гости тоже прямо-таки разило тьмой.

А вот недавно ушедшая из Храма девушка, напротив, вызывала симпатию. Лучезар без сомнений опознал в ней недавнюю воспитанницу женского приюта при Храме. Но молодая учительница, отмеченная милостью богов, Мариоанна никак не могла быть вдовой. Она и замужем-то не была. И откуда вдруг у нее взялись немаленькие дети? А это значит, ее привело в Храм что-то иное, весьма важное.

Размышления неожиданно совпали с вопросом чужанки, и волхв поспешил выпроводить недовольную Ксению из Храма, пообещав себе завтра же расспросить храмовых лекарей о здоровье князя и серьезно поговорить с младшим княжичем о его новообретенной супруге.

Глава 4.

ДОБРО И ЗЛО

Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, - эту неоспоримую истину Сашка Легчилин когда-то считал не слишком удачной шуткой доморощенных остряков. Однако только теперь, излечив больного старика, или, по меньшей мере, попытавшись его исцелить, Лечила понял ее справедливость.

Парень очнулся в темноте, в каменном мешке, очень похожем на храмовую келью, с той только разницей, что здесь не было даже каменной лежанки, а сам он валялся на холодном полу возле вонючей отхожей дыры, с руками и ногами, закованными в металлические цепи. Все это он разглядывалл при свете собственных рук, да и то недолго - маны не было. Длина цепей позволяла лишь расстегнуть молнию на джинсах и облегчиться, что Сашка с удовольствием и проделал, как только ему удалось встать. Похоже, это было единственным доступным ему занятием на ближайшие дни.

Плохо было не только из-за цепей - все тело болело, голова ныла так, что хотелось ее открутить и заменить чем-то другим, а исцелить себя он не мог - полоска маны слабенько мигала зеленым почти на нуле: восстановились лишь жалкие доли процента. Ну хоть не выгорел. И чувство времени подводило. Сколько он пролежал здесь? Сашка решил бы, что без сознания оставался совсем немного, если бы не занемевшее тело и сосущее чувство голода. Казалось, о нем все забыли.

Хотя кто бы мог его вспомнить? Для братьев он случайный попутчик, обуза. Для училки - просто орудие, инструмент для исцеления князя, который ей отчего-то важен. А для исцеленного - вор и убийца. Вот и вся расплата за добрые дела.

Не имея возможности ничего изменить, узник снова закрыл глаза и постарался заснуть, надеясь, что сон ускорит восстановление, и кто-нибудь о нем все-таки вспомнит. Повторное пробуждение оказалось таким же безрадостным, но тело теперь болело меньше, а вот голод стал сильнее. И к нему добавилась жажда. А отсутствие еды и питья не позволяло пополнить запасы маны.

В каменном мешке без окон и без дверей в кромешной тьме непонятно было даже в какую стенку стучать, чтобы хоть как-то напомнить о себе. Сашка перепробовал все - одинаково безрезультатно. Проклятая слабость мешала здраво соображать, перед глазами все плыло, и пленнику казалось, что он просидел здесь вечность, вглядываясь в серые стены. Ну, конечно же, стены! Его, наконец, осенило.