Страница 72 из 130
Государственная власть Рима дала свободу церкви, но за это она потребовала, чтобы церковь и церковное искусство служили проведению государственной идеи.
Боковые стены базилик были часто украшены изображениями отдельных легендарных эпизодов. Их можно сравнить с метопами древнегреческих храмов. Но здесь были увековечены не только победы бога, но и его страдания, все перипетии его земной жизни. Стены равеннской базилики св. Аполлинария Нового были покрыты изображением торжественной профессии. Праведные девы с пальмовыми ветками в руках медленным шагом направляются к месту свершения таинства. Колонны с арками как бы вторят этому мерному движению. Правда, в отличие от священных процессий в древних храмах и дворцах самые фигуры как бы застыли на месте, и только их взор выражает духовный порыв, влечение. Перенесенное в закрытое, полутемное помещение храма шествие носит более сосредоточенный, более интимный характер, чем шествия на стенах египетских храмов.
Первые века после признания христианства прошли на Западе в попытках примирения различных традиций и художественных направлений. Здесь можно найти образы, сохранившие в удивительной свежести античные черты; другие, наоборот, предвосхищают дальнейшее развитие. Западная Европа испытывает особенно глубокое влияние, идущее из самых недр Востока: из Малой Азии, Сирии, Месопотамии. Большое искусство, цельное художественное направление было создано на этой основе в восточной половине империи, в Византии.
За время своего почти тысячелетнего существования культура Византии подверглась значительным изменениям. Но все же, начиная с VI века, когда она окончательно сложилась, она сохраняла в течение многих веков свои постоянные черты. Византийское государство было единственным обломком Римской империи, уцелевшим от варваров в период их наступления на Европу. Этому благоприятствовали в первую очередь природные условия: столица Византии, Константинополь, была расположена на Босфоре, который нельзя было взять со стороны суши. Византия долго хранила античные формы хозяйства, преданные в то время забвению на Западе. Правда, и византийцы не могли уберечься от влияния варварского окружения. Варвары принимались на службу императорами; они сохраняли свои обычаи, от них требовалось лишь отречение от своего племени. Сами византийцы называли себя римлянами, но в действительности они были полуварварами по крови. Весь строй византийского государства, византийская политика, быт, нравы, обстановка, роскошь стояли в значительной зависимости от варварского окружения.
Но все же византийское государство сохраняло самобытность своего жизненного уклада. Хозяйственной его основой была торговля; ей немало благоприятствовало географическое положение византийской столицы. Византийцы торговали со странами Востока и Запада, как римляне торговали со своими колониями. Ремесла, особенно производство предметов роскоши, рабовладение, сохранившееся в Византии, да и вся хозяйственная деятельность находились под строгим надзором государства. Византийские помещики полностью зависели от главного носителя государственной власти — византийского императора.
Византийские императоры считали себя наследниками римского Августа. Они сохранили многие римские обычаи, вроде триумфов. Считалось, что император выбирается народом, хотя это было только одной видимостью. Византийская монархия больше всего напоминала древние монархии Востока; монархия Ирана служила во многом образцом для византийских царей. Их власть не имела границ; царям было дозволено решительно все. Жажда власти, постоянные опасения ее потерять толкали их на акты жестокости, своей изощренностью превосходившие деяния деспотов древнего Востока. Появление императора перед народом рассматривалось как настоящее торжество. Во время приемов строжайше соблюдался этикет: царь восседал на высоком золотом троне, по бокам от него толпилась свита в богатых золотых одеждах. Смертные падали перед ним ниц. Византийцы придавали этикету огромное значение как средству упрочения авторитета власти. Император Константин Багрянородный описал торжественные выходы императора в особом сочинении «О церемониях».
Рядом с императором второй крупной силой в Византии была церковь. Византийские императоры выставляли себя верными сынами церкви. В действительности они самовластно распоряжались церковными делами, утверждая патриархов по своему усмотрению. В этом Византия продолжала традицию древней Греции, где служители религии никогда не обладали политической властью. Византийская монархия не только обладала всей полнотой власти, но и оказывала глубокое влияние на церковь, на религиозные воззрения.
Представления иерархии светской, земной переносились на иерархию духовную. Спаситель, который, по древним легендам, будто бы исходил землю в сопровождении босоногих рыбаков и проповедовал простонародью, представлялся византийцами в качестве восседающего на небе царя. Его изображали в царских облачениях, с короной на голове. Около его трона ставили ангелов-телохранителей. Святые протягивали к нему руки, испрашивая милости, или падали перед ним ниц, как придворные при появлении государя.
Более независимо от монарха было монашество. Но оно покупало свою свободу ценой ухода от жизни. Уединенная жизнь монахов в скитах, вдали от города и его суеты, напоминала жизнь древних мудрецов кинической школы. Византийские монахи проповедовали бездеятельное существование, оправдывая его потребностью души в чистом созерцании.
Византийцы неизменно испытывали влечение к греческой философии. Философские размышления и догматические споры занимают умы в течение первых веков существования византийской церкви. Конечно, свободное изъявление и развитие своих убеждений, как в древности, было тогда невозможно. На вселенских соборах речь шла о правоверности или неправоверности различных учений. От членов общины требовалось не только соблюдение обряда, но и признание догмата всем своим существом. Первым и главным вопросом был вопрос о природе Христа и богоматери. Мнения постоянно менялись: одни и те же догмы то объявлялись ортодоксальными, то подвергались проклятию как еретические. Учение Ария, утверждавшего, что Христос, сын бога, был им сотворен, пользовалось особенно широким признанием среди варваров, чуждых всем тонкостям догматики. Впоследствии распространилось учение монофизитов, признававших лишь одно естество в Христе. На Эфесском и Халкидонском соборах (431 и 451 годы) победило мнение, которое философским учением о воплощении Логоса, мирового разума, пыталось обосновать миф о земной жизни Христа. В IX веке восточная церковь обособляется от западной. Поводом для этого была одна из формул символа веры. Но истинными причинами расхождения были различия во всем складе, в мировосприятии римской мирской церкви и более созерцательной церкви Востока.
Искусство занимало почетное место в жизни византийского общества. В Константинополе сохранились остатки византийских дворцов; лучший из них, Текфур-Сарай, относится к XIV* веку; есть сведения, что историческая живопись покрывала стены роскошных дворцовых зал. Однако все же светское искусство вряд ли играло большую роль в Византии. Церковь рано подчинила своему надзору художников. Еще Василий Великий высоко ценил живопись как средство распространения вероучения и считал силу воздействия живописи большей, чем красноречия. Церковные соборы уделяли особое внимание выработке канонических типов изображений. Все художественное творчество находилось под неукоснительным надзором духовных властей. Правда, художники пользовались в Византии почетом. В храме св. Апостолов мастер Эвлалий изобразил свой автопортрет в одной евангельской сцене. В ватиканском Менологии художники подписались под отдельными выполненными ими миниатюрами.
Византийское искусство неразрывно связано с церковным обрядом. В Византии трудно определить, где кончается священнодействие и где начинается художественное творчество. Византийское богослужение было символическим действием, которое напоминало молящемуся историю человеческого рода, рассказанную в писании. Каждое движение священника, каждый прочитанный текст или прозвучавшее песнопение рассматривались как намек на то или другое событие священной истории. При всем том в задачи византийского богослужения не входило создать перед глазами свидетелей обманчивое впечатление легендарной жизни, как это впоследствии было в средневековых мистериях. Изобразительное искусство Византии скоро отказывается от всякого подражания видимости и стремится к раскрытию сущности мира через его иносказательное обозначение. Все это не исключало того, что византийские мастера в своих произведениях проявляли наблюдательность и настоящее поэтическое вдохновение.