Страница 110 из 130
Особенную привлекательность придает романскому искусству тот новый героизм, который после распада античного общества приобрел законченные формы в XI–XII веках. Еще Вико говорил о возвращении человечества к гомеровским временам, а Маркс отмечал «реальное чувство величия» в средние века. Правда, в средние века лишь знать обладала всеми общественными преимуществами и материальными благами, положение низших слоев было тягостным и бесправным, но рыцарство в XI–XII веках не было еще упадочно изысканным, как в XIII–XIV веках и особенно позднее. В отличие от древнеримского патрициата, гордого лишь знатностью происхождения, в раннесредневековом рыцарстве придавалось значение и личным заслугам. Недаром при посвящении говорили: «Sois preux» (Будь храбрым). Недаром поздние предания о рыцарских приключениях и подвигах могли увлечь благородное сердце Дон-Кихота. Сила средневековых людей заключалась в непосредственном, прямом отношении к миру; вещи назывались своими именами; люди сохраняли между собой еще значительную простоту отношений. Даже в «Нибелунгах» Зигфрид вместо излияний в любви прямо мечтает о том, чтобы полежать с Брунгильдой.
Наступление средневековья знаменовало конец античной культуры. Но в эпоху сложения зрелого романского стиля античность как бы восстает преображенной. Человечество смогло подняться в XI–XII веках на новую и в некоторых отношениях более высокую ступень в сравнении с античной культурой. После тысячелетнего развития оно вышло из своих испытаний обогащенным, с более глубоким представлением о мире и человеке. На основе этого опыта Абеляр еще в первой половине XII века мог отстаивать чувство любви с той страстностью, которая была незнакома даже Алкею и Сафо. Правда, лучшие мастера Возрождения, и в том числе Микельанджело, отмахивались от варварского средневековья, и тяготели к античности. Но мы не поймем его могучего Саваофа или гневного Иезекииля, если забудем, что образы, вроде шартрского Иакова, были их далекими предшественниками.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Так про себя он думал: <Как смею я любить тебя. Мечта пустая. Тому вовек не быть».
Как? Лысый Павел преподобный, да вы ль так бойко говорите?
Вы злой тиран, мучитель, какого только свет рождал.
Святой Стефан об этом знал, побитый из-за вас камнями.
Во второй половине XII века в жизни средневекового общества происходят крупные перемены. Они в несколько десятилетий решительно изменили весь характер средневекового искусства.
По мере развития феодального хозяйства все больше чувствовалась потребность в обмене и торговле. Во всех странах Западной Европы, особенно во Франции, строятся новые города, «вилльнев», как их называли хроники. Они возникали вдали от старых центров культуры, укрепленных замков и монастырей, нередко на берегах судоходных рек, на перекрестках дорог. Здесь происходили встречи купцов из самых различных краев, съезжавшихся на ярмарки. Крестовые походы, очистившие морские пути от пиратов, содействовали оживлению заморской торговли и расцвету торговых городов. На первых порах города сохраняли зависимость от феодальных государей. Потом горожане, выплачивая подати сразу за весь год, стали объединяться и нередко путем настойчивой, доходящей до кровопролития борьбы добиваться от князей хартий вольности. Сюда бежали крестьяне, спасаясь от феодальных повинностей, не будучи в силах путем восстаний улучшить свое положение. За каменной оградой городов они как бы вновь обретали свободу, которую франкский крестьянин утерял с установлением крепостного права.
Возникновение средневековых городов-коммун не означало возрождения античных городов-полисов, основанных на рабовладении. В городах-коммунах ни имущественное неравенство, ни расслоение в цехах и гильдиях не успели еще подорвать уважения к труду. В Западной Европе еще долго сохранялись незыблемыми все основы феодального порядка. Но еще никогда люди труда, люди из простонародья не выступали так сплоченно и организованно, как в городах-коммунах.
Сложение новых жизненных условий сопровождалось широким умственным движением. Главной формой мировоззрения оставалась еще религия, но в новых религиозных учениях, ересях, находили себе выражение новые жизненные потребности людей. Старые священные тексты были по-новому прочтены, по-новому поняты. Многим бросилось в глаза, что крепостное право несовместимо с заветами христианства. Это вызвало стремление к временам первоначальных христианских общин. Движение принимало широко народный характер. Монахи, которые долгие годы отсиживались за стенами монастырей, должны были теперь пойти в люди, читать проповеди среди народа, искать выражений, понятных толпе; это наполняло религиозные учения новым человеческим содержанием. Церковь вела упорную борьбу с ересями, устраивала настоящие крестовые походы против непокорных. Но ереси вспыхивали повсеместно, захватывали огромные области, проникали во все слои населения.
Главными центрами умственного движения стали города. Еще в XII веке в Европе возникают университеты, похожие на древние философские академии. В таких университетах, как Парижский, собирались люди со всей Европы. Интерес к философским спорам, возглавляемым Абеляром, выходил далеко за пределы университетской среды. Западноевропейская мысль достигала той зрелости, когда она могла ставить и по-новому решать основные вопросы познания. Главным предметом спора был вопрос о том, что является истинной реальностью: общие понятия или отдельные частные предметы. В этом споре все больше побеждали защитники взгляда на общие понятия всего лишь как на построение человеческого ума.
Наряду с этим, наперекор церковному учению, высказывались воззрения, что человек независимо от облеченного благодатью духовенства через свои личные переживания приходит в непосредственное общение с высшим началом, богом. Это воззрение имело в то время передовое значение, так как поднимало самосознание личности и вместе с тем раскрывало глаза на мир, в котором теперь видели главное проявление божества. Многие восстают против авторитета Аристотеля и призывают к изучению природы, полагаясь не на отвлеченные рассуждения, а в первую очередь на опыт. В XIII веке на основе своих исследований оксфордский монах Роджер Бэкон замышлял сооружение парового двигателя. Правда, в то время большей известностью пользовался Фома Аквинский, который в своей «Сумме богословия» пытался примирить новые воззрения с традиционным учением церкви.
Главным выражением этого нового строя жизни в искусстве были готические соборы. Они возникали во всех новых и во многих старых городских центрах. Вся эпоха эта может быть названа эпохой готических соборов.
Само строительство готических соборов — это примечательная страница из истории художественной жизни прошлого. Местом для возведения соборов выбирали обычно городскую площадь, открытую со всех сторон, шумную в ярмарочное время. Сооружение соборов требовало больших средств и долгих сроков. Городская коммуна, решив строить собор, рассылала по окрестностям и далеким краям сборщиков даяний. Когда набиралась достаточная сумма, приступали к его закладке, возводили нередко один хор, чтобы начать в нем службу. Войны, поветрия, стихийные бедствия могли приостановить начатое строительство. Проходили годы и десятилетия, прежде чем предприимчивые люди снова собирали средства, снова начинали строить. Многие соборы так и остались неоконченными. Миланский и Кельнский соборы приобрели свой окончательный вид только в XIX веке. Люди не могли быть уверены, что увидят плоды своих усилий. Впрочем ничто не охлаждало творческий жар людей той поры. Некоторые соборы начали строиться до окончательного сложения стиля и были закончены, когда он уже потерял свои строгие формы. Шартрский собор украшен двумя разными башнями — строители северной башни не пожелали повторять южной башни; но они сумели привести обе башни к удивительному согласию. Шартрский собор потерял бы большую долю своего очарования, если бы неодинаковость его башен была устранена.