Страница 40 из 42
— Поймёшь. Пойдём.
Она подвела меня к ним.
Тёрнер взял меня за руку и сжал её. Пол вышел вперёд и заговорил:
— Аннабелль, я хочу, чтобы ты знала, что мы все глубоко сожалеем о твоей утрате. Слишком много испытаний выпало на твою долю и, тем не менее, ты выдержала всё это с достоинством и честью. Вместо того чтобы спрятаться от всего, что Бог приготовил для тебя, ты показала настойчивость в самое тяжелое для тебя время. — Он сделал паузу и посмотрел прямо на меня. — А теперь ещё и это. Я знаю, что никто из нас не может по-настоящему понять, как ты себя чувствуешь сейчас или в течение последних дней, но мы бы хотели, чтобы ты знала, что ты член нашей семьи. Ты — часть чего-то большего, чем считаешь. Донна и я, и, конечно же, наши мальчики здесь ради тебя. Если ты в чём-то когда-либо будешь нуждаться — всё, что тебе нужно будет сделать, просто попросить. Хотя мы можем быть весьма любопытными и предполагать, что сами знаем, что будет лучше для тебя. — Все издали небольшой смешок. — Я уверен, что ты сама это поняла, учитывая, что сделала моя жена. Это не традиционные похороны или что-то в этом роде. Потому что Донна хотела сделать всё простым, так как Ноа заслужил это место упокоения, а ты, моя дорогая, заслуживаешь душевного покоя и осознания того, что у тебя есть место среди нас так же, как и у него.
Я не могла больше сдерживаться. Мои слёзы превратились в реку, и я была переполнена рыданиями. Никогда в жизни я не могла бы и подумать, что люди будут так заботиться обо мне, чтобы сделать нечто подобное. Пол ещё не закончил. Как только он произнёс последние слова, отступил в сторону. Я была слишком озабочена происходящим и гробом младенца, что даже не заметила того, что было позади него. Это было небольшое надгробие, на котором было написано:
Младенец Ноа
21 октября 2015 г.
Любим одной, важен для многих.
Я упала на колени. Тёрнер попытался поймать меня, но я оттолкнула его прочь. Я нуждалась в пространстве.
— О боже, — прошептала я. Обеими руками прикрыв рот, я почувствовала, что мои щёки были мокрыми от слёз. — Я никогда даже не думала… — умолкла я, переполненная эмоциями. Мне всё ещё не верилось, что в мире существовали такие щедрые люди или же люди, которые считали нормальным делать такие добрые дела.
Я взглянула на каждого вокруг себя, пока они наблюдали за мной. Тёрнер, Донна, Пол, Ригли, Доджер, Камден и Киган. Мейси здесь не было, но это к лучшему.
— Семья, — сказала я вслух. — Вот, что такое семья.
Тёрнер опустился на колени рядом со мной.
— Да, красавица, это семья. — Он поцеловал меня в лоб и вытер слёзы, которые котились по щекам.
— Спасибо, — прошептала я.
Киган шмыгнула носом, и Камден её обнял.
— Рассказать какую-нибудь шутку, чтобы поднять настроение? — спросил Ригли.
Доджер дал ему подзатыльник. Думаю, попытки рассмешить людей были его защитной реакцией от всего, что заставляло его чувствовать себя неловко.
— Господи, в этом районе мёртвая тишина, — проворчал он.
— Риг, подожди нас в машине, лады? — вздохнул Пол.
Мне хотелось захихикать. Я ничего не могла с собой поделать.
— Ему не обязательно уходить. Всё в порядке. — Протягивая мне руку, Ригли предложил помочь мне подняться. Тёрнер зарычал. А я взяла его за руку и встала.
— Ты моя девочка, Белль.
— Спасибо. — Просияла я. — В действительности, спасибо вам всем. Особенно вам, Донна. Я не понимаю, откуда вы знали, что нужно сделать, но вы это сделали. Я уже успела забыть, как потрясающе быть частью семьи. Ноа был очень особенным мальчиком. Я хотела, чтобы он узнал и почувствовал за свою короткую жизнь любовь. Надеюсь, он узнал. — Одинокая слеза скатилась по моему лицу.
— Без сомнения, он узнал, — сказал Тёрнер, притягивая меня в объятия.
— У вас будут неприятности, мистер, — пробормотала я ему в грудь.
— Я меньшего и не ожидал, — ответил он.
Работник кладбища приблизился к нам и спросил, может ли он опускать гроб в землю. Он сказал, что мы можем поприсутствовать, если хотим. Я не хотела. Всего этого было слишком много для одного дня, и я чувствовала, что могу вырубиться.
— Вы двое, хотите прийти к нам на ужин? Я могу приготовить что-нибудь на скорую руку, — предложила Донна. — В действительности, я бы хотела, чтобы все вы пришли, мальчики.
— Спасибо, мам. Но у нас есть некоторые планы с Аннабелль. — Я перевела взгляд на Тёрнера.
— Что теперь?
— Увидишь.
Круто! Он может и не дожить до завтра, осыпая меня неожиданностями весь день.
— О, Донна? — Я окликнула её, прежде чем она ушла далеко.
— Да, дорогая?
Я посмотрела в землю и проглотила ком в горле.
— Ссс-пасибо. За это. За всё это. От меня и Ноа. Это было большее, чем я когда-либо могла ожидать или хотеть.
Её взгляд смягчился. Она шагнула ко мне и притянула в самые заботливые и материнские объятия, которые я получала только от своей мамы.
— Всегда.
Она развернулась и ушла. Семья... действительно являлась краеугольным камнем и основой того, кто мы есть.
***
— Тёрнер, — предупредила его я.
— Прежде чем ты что-либо скажешь, просто выслушай меня.
— Нет. Нет, нет, нет. И я имею в виду абсолютное нет!
— Аннабелль, ты сердишься из-за ерунды.
Его «ерунда», безусловно, была чем-то. Сейчас я стояла перед зданием, на котором было написано: «Притронься к небу и рухни на землю».
Какого. Чёрта.
— Это не ерунда, Тёрнер Брукс. Ты действительно думал, что я прыгну с тарзанки?
— Нет, но я подумал, возможно, если я попрошу тебя достаточно вежливо, то ты согласишься. — Он сделал щенячьи глазки. Что было чем-то новеньким для него.
— В английском языке нет достаточного количества слов, которые объяснят, насколько ты сумасшедший прямо сейчас. Из всех дней, ты именно сегодня хочешь сделать это? — Он был ненормальным.
— Послушай. — Он шагнул вперед и обхватил моё лицо руками. — Ты знаешь, что у меня есть причины для всего, что я делаю. Я знал, что ты будешь сопротивляться, но ты должна выслушать меня.
Я взглянула на него.
— Я только сегодня была на похоронах младенца, я выплакала все глаза за последние дни, у меня болит голова, а теперь ты хочешь, чтобы я бросилась с платформы, привязанная к резиновому канату, надеясь, что он сработает и поднимет меня вверх? Тёрнер, это намного хуже, чем канатная дорога.
— Вроде неё, но опять же, у меня есть причины просить тебя сделать это. По крайней мере, пойдем со мной наверх, и ты увидишь, как это выглядит сверху.
Нервы сдавали. Я начинала злиться.
— Ради Бога, вид, вероятно, такой же, как его я и представляю. Нет необходимости туда подниматься, чтобы увидеть его.
Он отпустил меня и направился к лифту. Я позвала его, но он проигнорировал меня. Ублюдок знал, что я последую за ним только для того, чтобы продолжать возмущаться. И я делала именно это, пока мы поднимались. Я не имела ни малейшего понятия, как назывались эти вещи — мы были на платформе, аналогичной той, на канатной дороге. Электрический лифт поднял нас так высоко, насколько возвышалось здание. Наверху было очень ветрено, и я схватилась за поручень. На мне была страховочная верёвка, прикрепленная к ограждению, как мера обеспечения безопасности, а парень, который сопровождал нас наверх, проводил инструктаж того, как прыгать. Я ничего не слышала. Моё сердце бешено колотилось, и меня подташнивало. Могла ли головная боль стать ещё хуже?
— Аннабелль? — Тёрнер выглядел заинтересованным.
— А?
— Ты слышала что-нибудь из того, что я только что сказал?
Я так сильно вспотела, что пот стекал вниз по линии роста моих волос. Я не должна была вспотеть. Снаружи было прохладно, а на такой высоте, ещё прохладнее.
— Ты говорил? — спросила я в замешательстве.
Он опустил свои глаза до моего уровня.