Страница 21 из 36
— И вы жили здесь в то время?
— Я жила здесь с тех пор, как мы с Вилбуром поженились в 1951. У нас только две спальни, так что девочки должны были жить вместе. Можете себе представить, что творилось.
— Должно быть, было тяжело.
— О, у них был конфликт по любому поводу — ссоры из-за одежды и парней, круг за кругом.
— А как ваш муж? Где был он?
— Ну, он жил здесь, но половину времени его не было.
— Чем он занимался?
— Он работал в Сирсе, в отделе бытовой техники — посудомоечные машины, холодильники.
Работал по вечерам, выходным и по праздникам.
— Так что он ушел примерно в то же время, что и она?
— Кажется, да, хотя я никогда об этом не думала. — Она нахмурилась. — Вы же не говорите, что он ушел с ней?
— Если она так любила мужчин, почему и нет?
— Во-первых, ему было почти пятьдесят. И я не думаю, что его мог заинтересовать кто-то такого возраста. Он — кобель, но я не могу поверить, чтобы он опустился так низко.
— Он как-нибудь объяснил свой отъезд?
Она затянулась сигаретой.
— Нет. Однажды он ушел на работу и больше не вернулся. Он ушел раньше Чарис, теперь я вспомнила. Я помню, потому что он не увидел Джастин в выпускном платье, а это было четырнадцатого июня.
— А как насчет Чарис? Вы обратились в полицию, когда поняли, что ее нет?
— Я пошла туда в тот же день. Полиция и шериф. Я же получала на нее окружные фонды и знала, что иначе социальный работник поднимет шум.
— Но вы заполнили заявление о пропаже человека?
— Я сказала, в тот же день, хотя полицейский не выразил большой поддержки. Он выяснил, что она до этого сбегала полдюжины раз. И, как он сказал, ей все равно скоро исполнится восемнадцать и она станет самостоятельной. Он сказал мне идти домой и забыть о ней.
— Что вы и сделали.
— А что еще я могла сделать? Я думаю, социальный работник звонил матери.
— Вы думаете, она отправилась назад, к матери?
— Не знаю, и мне было не до того. После ухода Вилбора, я только и думала, как свести концы с концами. На случай, если вы захотите спросить, я никогда больше о ней не слышала. Так же, как и о нем.
— Как насчет социального работника Чариз? Как его звали?
— Не помню. Это было слишком давно.
— Еще только несколько вопросов, и я дам вам отдохнуть. Как Чарис путешествовала? Как вы думаете?
— Не на автобусе. Я знаю, потому что полиция проверяла. Наверное, поймала машину, вместе с одним из хулиганов, с которыми она болталась в Локаби.
— Вы помните их имена?
— Не могла отличить одного от другого.
— Вы слышали о машине, которую украли из мастерской Руела?
— Все слышали.
— Могла Чарис взять ее?
— Сомневаюсь. Она не водила машину. Я предлагала ей помочь получить права, но она так и не собралась. По-моему, боялась провалиться. Переживала, что будет выглядеть дурой.
— Как же она перемещалась?
— Приставала к Джастин и Корнеллу и ко всем остальным. Еще одна вещь, которая всех раздражала — она любила поживиться за чужой счет.
— Я знаю, что уже спрашивала, но может быть, вы как-нибудь постараетесь вспомнить дату, когда она ушла?
Медора покачала головой. — Я только радовалась, что ее нет. Как странно думать, что она была мертва все эти годы. Я представляла, что у нее муж и дети.
— У вас, случайно, нет фотографии?
— У меня нет, но вы можете спросить у Джастин.
— Ну, наверное, это все. Не могу сказать, как я благодарна вам за помощь.
— Если хотите мое мнение, что бы с ней ни случилось, она сама виновата.
Я шла к машине, с одеялом в руках, когда заметила подъехавший седан. Из него вышла женщина. Это должна была быть Джастин. У нее была такая же фигура, как у матери, и такие же бесцветные разлетающиеся волосы.
— Извините. Вы Джастин Макфи?
— Да?
— Меня зовут Кинси Миллоун. Я частный детектив.
— Я знаю, кто вы. Это вас надо благодарить за настроение, в котором пребывает мой свекр.
Ее манеры были странной смесью хладнокровия и возбуждения.
— Мне жаль, но этому нельзя было помочь.
Она посмотрела в сторону дома. — Что вы делаете здесь?
— Я просто поговорила с вашей мамой о Чарис.
Ее выражение было отсутствующим какое-то время, потом мелькнула искра узнавания.
— Чарис?
— Правильно. Не знаю, упоминал ли Корнелл, но мы расследуем убийство..
— Конечно, вы не о ней говорите.
— Точной идентификации еще нет, но похоже на это.
— Я не верю. Что случилось?
— Ее закололи и тело выбросили в районе Ломпока. Это было в августе 1969. Следователи шерифа работали над делом месяцами. Теперь они решили, что пора попробовать снова.
— Но что привело вас в Кворум? Она была здесь всего несколько месяцев.
— Я знаю, что это трудно понять. Когда я была у Эдны, я заметила это одеяло и поняла, что убитая была в брюках из такого же материала. Эдна сказала, что одеяло сшила ваша мама и я пришла к ней. Вы думали, что она сбежала?
— Да, конечно. Мне в голову не приходило, что бедняжка мертва. Я уверена, что Корнелл и его отец помогли бы вам, если бы знали, кто это был.
— Будем надеяться, что это правда. Сейчас мы пытаемся выяснить, что произошло между ее уходом и временем, когда было найдено ее тело.
— Когда это было?
— Третьего августа. Ваша мама сказала, что она ушла в июле, но не могла вспомнить точной даты.
— Чарис приходила и уходила, когда хотела. Брюки, о которых вы упомянули, мама сшила для меня. — Она поправила ремешок и взглянула на часы.
— Вам надо идти?
— Извините, но мы собираемся у свекров на ужин. Я заехала к маме, потому что она неважно себя чувствует.
— Как насчет завтра? Я бы хотела поговорить с вами еще раз.
— Мне нужно поговорить с Корнеллом. Он тоже сердится, потому что отец винит его во всем за машину.
— Ладно, я лучше отпущу вас. Я остановилась в «Оушен Вью». Буду благодарна, если вы позвоните после разговора с Корнеллом. Может быть, он чем-нибудь поможет, даже если вы не сможете.
— Сомневаюсь. Он знал Чарис только через меня.
— Ваша мама сказала, что Чарис тусовалась с группой хулиганов из Локаби. Вы можете спросить, не помнит ли Корнелл кого-нибудь из них.
— Ничего не обещаю, но сделаю, что смогу.
Я вернулась в мотель и позвонила доктору Спирсу. Я рассказала миссис Гэри то, что узнала от Медоры Сандерс. Она вспомнила Чарис Куинн сразу, как услышала имя. Она обещала передать информацию доктору и уверила меня, что, если у него будет время, он поищет карточку Чарис. Я от всей души поблагодарила ее. Повесив трубку, я сидела на кровати, улыбаясь от уха до уха, наконец дав себе момент, чтобы отпраздновать. Мне не терпелось рассказать все Долану.
Я вошла в больницу через главный вход и спросила, как пройти в кардиологическое отделение. Как выяснилось, Долана только что взяли на операцию. Медсестра заверила меня, что все идет хорошо, но должно пройти время, пока он попадет в послеоперационную палату. Она посоветовала позвонить ей в семь, чтобы убедиться, что он уже там.
Выходя из больницы, я почувствовала, что мое радостное возбуждение спадает. Было 4.30.
Я отправилась в мотель, зашла в комнату Долана, воспользовавшись его ключом, и забрала свою Смит-Корону. Устроившись у себя в комнате, я напечатала свои заметки, процесс, который занял лучшую часть полутора часов.
В 6.15 я открыла телефонную книгу и нашла ближайшую пиццерию. Позвонила и заказала среднюю пиццу с пепперони, с перцем халапеньо и дополнительным сыром сверху. В ожидании доставки, я дошла до автомата и купила банку диетического пепси. Поужинала, сидя на кровати, опираясь спиной на подушки, и смотря новости.
Вскоре после семи я позвонила в больницу и поговорила с дежурной в кардиологическом отделении. Она сказала, что Долан уже в палате, и я могу его навестить, если хочу. Конечно, я хотела.