Страница 2 из 18
Руководитель удивленно скривил губы.
– Рядом с Индией и Китаем ему не светит.
– Да. Но, после поражения Египта от Израиля, весь мусульманский мир решил быстро и по-современному вооружаться. Саудовская Аравия субсидирует Пакистан до двух миллиардов долларов в год.
– И мы Пакистан вооружаем.
– Мы еще и делаем так, чтобы к власти не пришли радикалы и ортодоксы от мусульманских террористических сект. Противовес опасному исламско-радикальному Ирану.
– А почему тогда Пакистан так злобно и упорно отрывает у Индии Кашмир?
– Потому что, так неудачно разделили в 1947 году всю большую Великобританскую Индию. Терпим. Но, стараемся притушить опасно искрящие угли. Если в Пакистане у власти будут здравомыслящие политики, то тогда можно будет долго сдерживать бурлящие народы в стадии ожидания. А там, позже, переговоры на уровне правительств должны привести к перемирию и, далее, к полному миру.
– Да. Но это наши мечтания.
– Нет, сэр, это наши планы. Доклад скоро будет на вашем столе. С ним вы представите президенту аналитический обзор по Юго-Восточной Азии, кроме Вьетнама. Там все будет сказано и указано.
– Прекрасно. Это уже работа. Полноценная. Я доволен вами.
– Сэр, я верю, что вы заставите наших балбесов в посольствах работать и успевать за моими действиями и приказами. Вбейте им в головы, пожалуйста, что я не должен терять время, доказывая любителям пива и баб о роли личности и подписи в большой политике. В геополитике. Мне нужны ваши подтверждающие документы отдела стратегических исследований и отдела оперативных операций.
Все еще удивленно хмыкая про себя, директор походил по залу, потом оживленно обернулся.
– Господин полковник, а не будет ли это ограничением работы наших спецагентов и заграничных отделов? Ведь, сколько бы мы ни ругались с Советами, наш основной и опаснейший враг – это Китай.
– Сэр, если вам недостаточно моих заверений, вам будет отдельный конфиденциальный звонок. А насчет Китая, не беспокойтесь, об этом думают. Вы будете в курсе всех операций и плановых разработок.
– Дорогой полковник, для меня это будет существенным подтверждением ваших претензий на исключительность. – Уже весело, о чем-то быстро размышляя, проговорил Колби. – Для этих целей, если понадобится, мы и весь аппарат приобщим к делу. – Сэр, если интересы миссии и обстоятельства будут требовать этого, то не исключено и такое. Аппарат работает не на меня, но на государство Соединенные Штаты и за сохранение мира на планете. Как это не патетично звучит, но это так. И за это, нам всем и мне в том числе, очень и очень неплохо платят. Сэр, я что хочу сказать: в общем, это мои опасения. Играть, в романтические эпизоды невезения и страха, я не собираюсь. Я не только ответственное лицо в программе президента, но и персона постоянно находящаяся под давлением внешних террористических сил. Поэтому, я со всей серьезностью отношусь к своей миссии и безопасности своих сотрудников.
Директор, словно опомнившись от кошмара съемок виденного взрыва, осмотрелся вокруг. Посмотрел отрешенно на молчавших подчиненных, медленно прошелся вдоль высоких стульев, о чем-то мучительно думая. И, выжимая из себя остатки виденного, оживленно продолжил.
– Да. Да-да. Несомненно. Конечно. Хорошо. Я уже получил депеши относительно вас. Не сомневайтесь, полковник, все пункты требований будут выполнены. А в Бразилии как ваша миссия прошла?
– Сэр, – уже мягким, ласкающим голосом священника, молвил Маккинрой, – это интересы президента. Я также выполняю его приказы, как и вы.
– Такое ощущение, что вы конкретно работаете только на президента.
– Что делать, сэр, я подчиненное лицо. Я дипломат под крышей разведки, но не наоборот. На меня может ужасно давить еще и госсекретарь Киссинджер.
– Понятно, господин полковник. А вы можете нам сказать процент потери ваших сотрудников за последние пять лет?
– Господин директор, я не могу этого сказать, так как у меня не гибли сотрудники.
– Вот. Вот. Господа! Я обращаюсь к вам, начальники штабов и отделов – учитесь у мистера Маккинроя. Мне хотелось бы, чтобы такой процент был в каждом отделе. И чтобы процент скандалов международного уровня от нашей работы и наших провалов был бы также нулевым. Вот здесь я очень рад за полковника, который очень скоро будет генералом. Удачи вам в дальнейшей службе, полковник.
Чело начальника удивительно быстро потеплело, подобрело. Порадовал эксперта:
– Господин, полковник, все требуемые документы вам передадут через три часа. Все службы в Азии будут отдельным приказом поставлены в служебную известность.
– И, самое главное, сэр, – эксперт заговорил выразительнее, – те лица, которые не будут соответствовать выполнению моей миссии, должны отзываться обратно в Штаты немедленно. И находиться в пределах метрополии безвыездно до окончания моей миссии в Азии. Или до специального извещения.
Директор снова недоверчиво посмотрел на Маккинроя.
– И сколько продлится ваша, с позволения сказать, столь важная миссия?
– Столько, сколько потребует время, сопротивление недругов и наши возможности.
Руководитель болезненно покачал головой.
– Не совсем становится понятно. Не будет ли ваша миссия мешать, прочим службам выполнять свои текущие функции и стратегические задачи Управления?
– Опять же, сэр, ни в коей мере. Их основная задача не мешать мне и помогать мне там, где этого потребует обстановка.
Начальник примирительно вздохнул и уже спокойно завершил нервозный диалог.
– Помните, сэр, в Конгрессе и комиссиях конгресса идут жаркие дебаты насчет законности многих наших действий и операций, как в самих Штатах, так и за рубежом. Постарайтесь, если имеются какие изъяны, подчистить их, скрыть, если можно.
– Сэр, все будет сделано.
– Тогда, полковник, будем считать, что все основные вопросы между нами решены.
– Будем считать, сэр. – Также вежливо подытожил эксперт.
– О’кей, сэр.
– О’кей, сэр.
– Господа, сэр Маккинрой вызван к президенту, мне же нужно услышать от вас последние сводки и анализ ситуации во Вьетнаме, Лаосе и Кампучии.
В Пентагоне деловой разговор с Министром Обороны Джорджем Шлесинджером у сэра Маккинроя связался более спокойно и вежливо. Министр оказался человеком очень гражданским, не амбициозным, покладистым и толковым в рабочих отношениях. Ближе к скромному клерку среднего учреждения. Он немедленно вызвал секретаря и без обиняков, буднично приказал:
– Будьте добры, голубчик, мистеру Маккинрою приготовить все нужные бумаги и документы в полном объеме и сейчас же. Два часа вам достаточно? – обратился он уже к самому полковнику.
– Вполне, сэр. – Удивленно, и не скрывая удовлетворения, ответил эксперт.
– Сэр, – Министр уже секретарю, – Будьте добры, чтобы все необходимые документы и приказы через полтора часа находились у меня. Совещание комитета штабов перенесите на два часа позже.
– Сэр, – встал он, подавая руку для прощания, – через два часа все ваши требования будут исполнены. Если по ходу дела возникнут непредвиденные вопросы, я к вашим услугам. Всего доброго. Удачи вам.
– Спасибо, господин Министр. Вы очень растрогали меня. Приятно видеть оперативное решение текущих вопросов.
– Война, сэр, война заставляет работать нас быстро, точно, оперативно.
– О’кей, сэр.
– О’кей, сэр. Еще раз удачи вам.
Теперь полковник Маккинрой поехал к президенту Форду.
Глава 2
Великий Магистр – полковник Хьюз
«Душа, прими людские драмы,
Не суетись во имя лжи.
Как тяжела дорога к храму!
Порой она – длиною в жизнь».
Валентина Поликанина.
Когда полковник Хьюз осторожно ступил на леденящий гранитный пол подвального коридора замка-крепости, его цепко и липко окутала глухо-молчащая бездна далекого средневековья, мертвящая сырость тяжелых стен мрачного подземелья. Только по тени впереди идущего служителя и малюсеньким подсвечивающим лампочкам в нижней части серой заплесневелой стены, офицер угадывал направление и путь за темным, таинственно шелестящим призраком в балдахине. Мрачная немота еще более сгустилась, когда он присел у края длиннющего деревянного стола. Полковник осторожно, с опаской, исподлобья, силился рассмотреть, невидимые, но, как ему казалось, колючие и настырные глаза генерала Великого магистра Ордена Иезуитов, сквозь кромешную темноту проема в капюшоне. Но в колеблющемся свете теней и расстоянии, более чем в двадцать шагов, это было физически невозможно. Он знал, что говорить нужно без паузы. И поэтому, не успокоившись, неожиданно резко для себя тонко взвыл, как опоздавший на прием к врачу.