Страница 14 из 18
«Запаха горючего боевики не должны почувствовать, – уверял себя надеждой на провидение и случай Ван. – Сами катера за эти многие мили достаточно провоняли мазутом».
Пристал третий катер. Через минуту липкое пятно коварного горючего коснулось и его. Ван еще раз мигнул фонариком. Стрела с горящей паклей ночным светлячком резанула полутемное пространство над рекой. Сначала, вроде бы как чиркнуло спичкой над водой. Но, следом, дружно побежал вал яркого пламени. И река весело запылала, озаряя диким огнем берега. Огромные языки смрадеющего нефтяного костра начали жадно лизать корпуса судов. Температурный смог затрещал и заискрился на бортах катеров.
Мгновенно поднялась дичайшая паники. Никто не понимал, что произошло, куда бежать, прыгать, плыть. Огонь, с жадностью сатаны, пожирающе хватал каждого, лишал его воздуха, и застывшие, горящие тела, свечками неслись по течению. Через секунды и сами катера уже представляли огромные факелы горящих островов. С них еще прыгали человечки в пылающую воду, но общая агония отряда была уже ужасная и обреченная. Кто успел выскочить раньше на берег, отскочили по дальше, и с ужасом смотрели на играющую живыми красками смерть.
Ван еще раз дал сигнал фонариком и с гор, почти в упор, стали стрелять гранатометы. Огромные взрывы подняли ошметки кораблей высоко в воздух, и они долго и медленно опускались с шипением обратно в горящую воду и на отвесные скалы. По оставшимся на берегу начался неторопливый прицельный огонь из винтовок. Боевики скучились на узком пятачке, начали отстреливаться, но точные выстрелы монахов с двух берегов быстро уменьшали количество сопротивляющихся.
Еще, через пять-шесть минут, все затихло. И только полыхающий огонь на реке, кровавыми пятнами, быстро уходящий по течению, да догорающие обломки катеров напоминали о происшедшем. Монахи затихли, выжидали. Ожидали сигнала Вана. Но он не торопился.
Утро набирало силу. Чемпион прислушивался к течению реки, ожидая услышать рев моторов или гул вертолетов. Но природа возвращалось к первоначальному безмятежному сонному состоянию. Где-то, по берегу, еще догорали остатки мазута, но было тихо. Тишина. Ван думал о рации, о второй засаде. И о том, что ему надо спешить к Сен Ю. Вряд ли кто внизу выжил. А, если и выжил, никакой опасности уже не представляет. Надо передать настоятелю об успешности выполнения задания. Он передаст другим отрядам.
Пора выступать на помощь молодым. Ван встал, махнул рукой и братки-монахи, скучными неторопливыми тенями, потянулись к джипам. С противоположной стороны реки, по канатам, переправлялись четверо скрывавшихся там скалолазов.
Глава 17
Маккинрой – полковник Крафт – Споун – Рус
– Полковник Крафт, вы с отрядом поступаете в распоряжение к мистеру Русу Ли. У него находятся все инструкции относительно предстоящей операции. Готовьтесь выступать.
Офицер стоял в свободной стойке, ноги на ширине плеч, руки за спиной, подбородок вперед, глаза немигающие.
– Сэр, я никак не могу согласиться с вашим решением. Я полковник: полковник Соединенных Штатов Америки. Поступать в подчинение каким-то нелицензированным лицам, мне, опытнейшему команданте спецподразделений, никак нельзя.
Эксперт с полминуты смотрел на бунтующего подчиненного. Встал из-за стола, тягуче, с приглушенной интонацией, очень мягко и ласково молвил:
– Вас, уважаемый господин полковник, никто не спрашивает, уместно или нет соглашаться с приказами свыше. Вы на службе. Выполняйте приказ и не рассуждайте. Через час я должен услышать доклад о вашей полной боевой готовности к выступлению.
Жилистая загорелая шея полковника спецназа вытянулась, покраснела.
– Сэр, я американец. Я не китаец, и не цветной.
Маккинрой неторопливо вернулся за стол.
– Полковник Крафт, вы отстраняетесь на полгода от командования подразделением. Передайте свои полномочия в устной форме подполковнику Споуну. Ваш путь сейчас самолетом в Вашингтон, под домашний арест. Охладитесь. Через десять часов вы должны быть в самолете. Любое промедление будет рассчитываться, как неподчинение приказу. Я объявлю розыск. И в самолете вы уже будете под конвоем.
Полковник, в сердцах топнул ногой.
– Сэр, вы не имеете право. Вы превышаете свои полномочия.
– Мои полномочия, господин полковник, беспредельны. Отставить разговоры. – Эксперт снова вышел из-за стола. – Не рассуждайте за других. Иначе, я здесь отдам вас под арест на тридцать суток. Мне важна безопасность американцев, а не бравада амбициозных оловянных солдатиков. Мне важно успешное выполнение задания, но не игра в задание. Кру-у-гом! Ступайте с богом, пока он еще рядом.
Крафт в бешенстве играл кулаками за спиной, скрипели зубы от бессилия, но, но, но… Выскочил из кабинета и сбежал вниз в подвал, где располагалась его офицерская группа.
– Подполковник! – Еще не остыв от ярости, резко обратился он, к дремавшему Споуну. – Чего этот церэушник Маккинрой не по уставу и не понятиям действует? По какому праву он снимает меня с должности и ставит вас на мое место? Чего стоят эти китайские неучи по сравнению с нами.
Споун со знанием дела, но беззлобно пояснил.
– Просто вы, дорогой полковник: вернее, вам, не пришлось ранее работать с сэром Маккинроем. Он прекрасно знает, что, где и как. Он прекрасный руководитель. У него редко гибнут люди. Очень редко. У него еще не было проколов. Насколько я знаю. Зря вы встали на дыбы. Он повыше нашего директора ЦРУ.
– А я, что, не полковник?
– Вы знаете, дружище, есть звание, но есть должности. Они не подчиняются никакой логике. Такие, как эксперт, работают от президента. Как я понимаю, ЦРУ для него просто прикрытие. Какая-то занятная легенда. Для него нет закрытых дверей. Куда он ни позвонит, сразу выполняют только его, вроде бы как, как он говорит, скромные просьбы. Если он прикажет идти в подчинение хоть самому сатане, значит так нужно. Нужно для дела.
– А что этот, деревенщина, монах? Он же никто. Где он учился? Где воевал?
– Да, монах. Но, непотопляемый. Он уже здесь, в горах, живая легенда. Достаточно того, что монахи его выучили тому, о чем мы и догадываться не можем. Там такие секреты, что нашим ученым, и специалистам, все это темная «терра инкогнито». Что-то у них такое, в общем, не от людей. Они гораздо ближе к богам, чем мы все вместе взятые. Тем более, что сам монах, более трех лет обучался на наших базах. И это, полковник, не те монахи, которые молятся. Это те, которые занимаются чем угодно, только не монашеством. Они хорошо ориентируются и в политике, и в бою. А свои горы они, в любом случае, знают лучше нас. Лучше, чем мы свое оружие.
– Что ты меня разводишь. – Окрысился полковник. – На повышение тянешь. Наших спецов в придаток каким-то неизвестным козлам. Нас в штабе не поймут.
Но Споун не обиделся. Сам военный, он понимал обиды и карьерного характера, и просто специфику спецназа.
– Никто, сэр, и не будет знать об этой операции. У сэра эксперта все вне плана.
Крафт начал понимать, что погорячился.
– Может быть. Извини меня. Крепко задело внутри. Не по себе как-то. Будто я неуч из молодых. Обидно. Не понимаю этого шпиона. Хотя, я их и недолюбливаю. У меня уже тридцать лет рискованной жизни, раны. А здесь? Стар, что ли? Не я ли один из лучших спецов?
– Все так, сэр. Но, сэр Мак еще дипломат, политик, эксперт. Он знает, он решает. Он и с монахами очень близко сошелся. Хотя, если вдуматься, зачем ему они, эти горы, тибетцы?
– Он мог бы и пояснить. Что я не понял бы? Разве бьют сразу приказом по голове. Что я пешка, робот? Как солдатика нестроевого. Будто на хозработах.
Споун отдал честь уже бывшему командиру. Быстро поднялся в кабинет к эксперту. Тот по старому знакомству встретил его у дверей. Поздоровался. Подошел к окну, задумчиво спросил:
– А вас, подполковник, не грызет чувство обиженности, американского шовинизма, исключительности?