Страница 7 из 12
Для всех, сталкивающихся с болезнями и больными, особое значение приобретает клиническая или медицинская (мы употребляем эти термины как синонимы, хотя иногда их наделяют специфическими оттенками смысла) психология. Ее правомерно определить как психологию человека, рассматриваемую в связи с проблемой болезни и здоровья. Это, прежде всего, психология переживания болезни – специальное изучение эмоций, мыслей, ощущений, волевых процессов, порождаемых новым, особым телесно-душевным состоянием. Полученные данные помогают создать наиболее благоприятную атмосферу всего лечебно-диагностического процесса, включая взаимоотношения врач – сестра – больной – родственники пациента. Все это может оказаться полезным и для добровольцев, осуществляющих служение милосердия. В сферу медицинской психологии входят также психолого-этические аспекты рекламирования лекарственных средств, медицинских рекомендаций, включаемых в прогноз погоды, некоторые аспекты трансплантологии и биоэтики (психологическое принятие больным чужеродного органа, психология коллизии суррогатное и биологическое материнство, искусственное прерывание беременности, эвтаназия) и многое другое, традиционное для медицины, врачевания или же порожденное нашим временем. Ответы на все эти мучительные вопросы определяются мировоззренческими, нравственными, религиозными установками, присущими и конкретной личности и обществу в целом.
Но никакая, в том числе и медицинская психология не разрабатывает понятие болезни, механизмов ее возникновения, ее проявлений – симптомов, синдромов (закономерной совокупности симптомов) в их врачебном понимании. Психологи не могут в полной мере оценить галлюцинации, бред, помрачение сознания потому, что таких переживаний нет в нормальной, здоровой психике и, следовательно, психологи не располагают научными инструментами для их анализа[36]. Поэтому психологи не имеют права заниматься диагностикой и лечением психических расстройств.
Рисунок 9. Взаимоотношения психиатрии и психологии
Все сказанное еще раз подтверждает право психиатрии на самостоятельное существование.
Глаз издавна считается одним из образов психики-души в широком смысле. Он видит мир с самых разных точек зрения, в том числе и психиатрической, и психологической.
2. Психотерапия. Клинический и неклинический подход
Говоря о современных науках с корнем «психо-» в названии, необходимо упомянуть о психотерапии (хотя, наверное, это в большей мере практика). В самом общем виде ее правомерно определить как воздействие психическими средствами (точнее и обобщеннее говоря, переживаниями) на психику, а через нее в ряде случаев – и на тело. Эти воздействия могут иметь разные цели. Клиническая психотерапия – это лечебное воздействие, лечение больного и болезни. Неклиническая психотерапия (которая в наши дни распространена значительно шире) помогает «решению проблем», «личностному росту», «раскрытию творческого потенциала», «повышению уровня адаптации» и т. п. К медицине, болезням, психиатрии неклиническая психотерапия отношения не имеет.
Соотношение упомянутых областей знания можно представить в виде треугольника (схема 10).
Схема 10. Взаимоотношения психиатрии, психологии и психотерапии
В букве ПСИ иногда усматривают фигуру человека, распятого или молитвенно воздевающего руки.
3. Священник – психиатр – психолог[37]
Представим обсуждаемые взаимоотношения психиатрии и психологии в виде таблицы 3. Под психологом, для более точного сопоставления, будем подразумевать лишь консультанта, помогающего своему клиенту решить те или иные проблемы. Но своеобразной точкой отсчета – вполне обоснованной в настоящем учебнике – определим деятельность священнослужителя, который повседневно пастырски направляет переживания своих прихожан. При построении таблицы использованы работы отечественных исследователей – психиатра-психотерапевта М. Е. Бурно, психолога М. Розина, австрийского психиатра и психотерапевта В. Франкла, собственные разработки.
Уместным представляется еще одно сопоставление, пока лишь терминологическое – метанойя – покаяние – внутренний духовный процесс созидательного христианского обновления, осуществляющийся в церковном пространстве, и паранойя (термин в значительной мере устаревший, но выразительный) – один из вариантов душевного расстройства, характеризующийся особой, изощренно-болезненной системой взглядов, убеждений, поступков, их стойкостью, непоколебимостью.
Таблица 3. Сопоставление деятельности священника, врача-психиатра и психолога
a. Психологическая работа наиболее многообразна по своей направленности. В зависимости от исходных позиций она может быть направлена на любой из компонентов трихотомии.
b. Точнее сказать – священник спасает дух (выразимся строже – содействует исцелению) и через него – душу и тело мирянина.
c. В чине исповеди священник назван свидетелем.
d. В современной психологии лечебного процесса все большее распространение получает партнерская модель взаимоотношений врач-больной, их сотрудничество. Так же и у психолога.
Таблица 3 показывает, что в деятельности священнослужителя и врача много общего[38]. И ту и другую справедливо называют старомодно звучащим в наши дни словом – служение. Применительно к врачам уместно напомнить, что в течение нескольких последних столетий их символом была горящая свеча, окруженная надписью «Светя другим, сгораю»[39]. В отношении психологов вопрос о жертвенности не ставится.
4. Проблема религиозности врача-психиатра
Иногда сближение медицины и религии, в частности психиатрии и православия доводят до утверждения, что идеалом было бы совмещение священника и врача в одном лице. Хотя подобные ситуации – не такая уж редкость в наши дни, и все это – люди достойные, все же полагаем, что подобное совмещение вряд ли реально, оно во многом остается внешним, ибо разная направленность деятельности священника и психиатра определяет существенные особенности взгляда на человека, профессионального мышления. Да, соединение священника и врача в одном лице возможно, но декларируемое некоторыми авторами слияние функций священника и врача в одном человеке навряд ли в полной мере осуществимо[40]. Н. А. Бердяев писал (конечно, не в психиатрическом контексте): «Если философ-христианин и верит в Христа, то он совсем не должен согласовывать свою философию с теологией православной, католической или протестантской, но он может приобрести ум Христов, и это сделает его философию иной, чем философия человека, ума Христова не имеющего. Откровение не может навязать философии никаких теорий и идеологических построений, но может дать факты, опыт, обогащающий познание»[41].
И все-таки в наши дни нередко особое внимание обращают на церковность врача, в условиях России – на его православное вероисповедание. Однако было бы упрощением усматривать в его религиозности залог высокого профессионализма. Наверное, наивно надеяться на то, что в организациях типа «Православные врачи» концентрируются люди, способные, говоря словами митрополита Сурожского Антония (напомним, врача по светскому образованию[42]), на основе евангельских заповедей делать все лучше или несколько иначе, чем другие, или с большей любовью, чем мы (тоже христиане. – Б. В.). Далее этот выдающийся церковный деятель современности пояснил, что мы можем вносить просто своим присутствием, не говоря ни слова, такое измерение, которое является собственно Божественным измерением.
36
Если они и используются психологами, то почти всегда в ином, чем психиатрическое, понимании, порой даже приближающемся к обыденному.
37
Применительно к первому субъекту последовательности осмотрительнее было бы сказать «духовный наставник», кого и мы по большому счету будем усматривать за словом «священник». Но для отечественного слуха «духовный наставник» звучит настораживающе, по-восточному.
38
У Ф. М. Достоевского читаем: «…доктор, как говорят, что духовник…» («Двойник. Петербургская поэма»).
39
В конце XX в. появилось понятие «синдром выгорания» – угасание «священного огня служения», нарастание безразличия к больным, к профессиональному совершенствованию, порой доходящее до цинизма, появление поведенческих и телесных расстройств. Причины этих преобразований связывают с неблагоприятными микро- и макросоциальными воздействиями (организация труда, психологический климат в коллективе, экономические условия, взгляд на здравоохранение как на сферу обслуживания и т. п.), которые личность определенного склада оказывается не в силах преодолеть, и поэтому ей не удается сохранить в себе созидательно-сострадательное начало. В этой концепции много неубедительного, спорного, не имеющего отношения к сути врачевания. Упоминанием о ней мы также еще раз обращаем внимание на универсальность процессов, описываемых «пирамидой Кандинского».
40
Исключения, конечно, возможны. Мы упомянем лишь выдающегося иерарха русской православной церкви митрополита Сурожского Антония. Не скрывая собственного благоговейного отношения к этому человеку, заметим, что мнения о нем, высказываемые нашей Церковью, весьма неоднозначны. Не раз доводилось сталкиваться с резко негативными оценками его воззрений как раз в ситуациях, располагающихся на границе религии и психиатрии.
41
Бердяев Н. А. О назначении человека. М.: Республика, 1993. С. 22. Для более широкого взгляда на проблему представляется уместным привести высказывание одного не почитаемого ныне мыслителя: «Если священник идет к нам для совместной политической работы и выполняет добросовестно партийную работу, не выступая против программы партии, то мы можем принять его в ряды с.-д., ибо противоречие духа и основ нашей программы с религиозными убеждениями священника могло бы остаться при таких условиях только его касающимся, личным его противоречием, а экзаменовать своих членов насчет отсутствия противоречия между их взглядами и программой партии политическая организация не может. Но, разумеется, подобный случай мог бы быть редким исключением даже в Европе, а в России он и совсем уж маловероятен» (Ленин В. И. Об отношении рабочей партии к религии // Он же. Полн. собр. соч.: В 55 т. Т. 17. М.: Госполитиздат, 1961. С. 422).
42
О себе самом митр. Антоний говорил: «Я не могу разделить в себе человека, христианина… врача» (Антоний (Блум), митр. Труды. М.: Практика, 2002. С. 53). Как известно, основным полем его врачебной деятельности была хирургия, но и душевнобольных он понимал удивительно тонко, ибо, хотя: «Священник не может быть профессиональным психиатром, но священник должен, по крайней мере, достаточно интересоваться тем, что происходит вокруг, чтобы иметь какие-то познания о том, как проявляется душевная болезнь» (Там же. С. 113).