Будни королевы

…Несколько часов пролетели незаметно, я собирала свои травки-цветочки-лепесточки – в этот раз захватила удобную холщовую сумку с кармашками, оказывается, советник сунул к вещам, — потом мы сидели, склонив головы, и разбирали мою добычу. Данила рассказывал всякие смешные случаи из жизни в деревне, в частности, как изощрялась настырная Марика, в желании навязаться ему. Странно, но мне не было неприятно слушать про блондинку, судя по всему, она совершенно не в Данином вкусе. И слава богу, а то патлы-то быстренько повыдергала бы ей. Не буду думать, почему внимание Марики к блондину вызывало у меня столь бурную реакцию. Рановато ещё ревновать-то вроде…

И хотя очень хотелось, я не пыталась вызнать прошлое Дани До прихода в Пустомь. Решила сначала Анельку поспрашивать. Интуиция подсказывала, что от самого помощника Рамона получу только размытые и общие ответы, без деталей. А вот почему… Да ну их в баню, тайны эти. Хочу две недели наслаждаться жизнью и буду!

Разобравшись с моим сеном, отправились обратно в деревню – пора ужин готовить, Рамон скоро вернётся. Данилина ладонь удобно устроилась на моей талии, но я не возмущалась. Хотелось жмуриться, как довольной кошке, и чуть ли не мурлыкать. Вот интересно, и откуда у меня внутри странное ощущение, что происходящее правильно, а? Никаких угрызений совести и в помине нет…

Ужином к моему удивлению занялся Данила: жареная с луком картошка и холодная грудинка домашнего копчения пошли на «ура», а уж квашеная капуста вообще вне конкуренции. Налопавшись, как пеликан, я сыто отвалилась от стола, с сожалением глядя на еще внушительную горку любимого лакомства в тарелке. Хочу но не могу… Даня усмехнулся, покосившись на меня.

— Деточка, ты же лопнешь, — обронил он, и я чуть не подпрыгнула на лавке.

откуда знает известный слоган из рекламы моего мира?! Чуть прищурилась, испытующе глянув в эти весело блестевшие, безмятежные глаза.

— Что такое? – на лице блондина отразилось лёгкое недоумение. Вроде искреннее. — Не лопнешь, Лин?

Всё-таки паранойя. Фраза, как фраза, действительно, любой может ляпнуть.

— Лопну, - со вздохом призналась и с некоторым трудом встала из-за стола. — Но очень уж люблю и картошку, и капусту…

Конечно, мы снова пошли гулять, только я захватила гитару. Даня удивился, когда узнал, что умею играть, и, устроившись на скамейке почти у окраины деревни, с удовольствием продемонстрировала, что весьма неплохо это делаю. Правда, не рискнула пока петь любимые песни из родного мира, ограничилась вольными фантазиями всяких мелодий и парой-тройкой произведений местного фольклора. Язык, на котором разговаривали в Ольветте, сильно отличается от русского, и английского тоже. Даня слушал, чуть согнув и обхватив руками колено, и не сводил с меня задумчивого взгляда, а я тихо млела от его близости.

Потом мы снова целовались, и я подметила, что Данила не торопится руки распускать, несмотря на то, что согласилась стать его девушкой. Он гладил мои волосы, плечи, спину, но не пытался залезть под рубашку, или как-то перейти к более решительным действиям. Меня такой факт скорее удивлял, чем задевал, а потом вспомнила, что как бы являюсь местной, и тем более городской. Может, в деревне-то нравы посвободнее, но, по ходу, Даня очень боялся обидеть или напугать. Эм, вот весело, если он еще и девственницей меня считает. Едва не захихикала самым неприличным образом, прервав восхитительно сладкий поцелуй. В общем, всё складывалось удивительно волшебным образом…

Вернувшись, никак не могла уснуть, губы горели, сердце билось, а плечи и спина всё еще ощущали тепло ладоней Данилы. Он спокойно отпустил, а у меня не хватило смелости быть чуток настойчивее. Чёрт возьми, а большего хотелось, чего уж скрывать. Меня тянуло к Даньке, как магнитом, и в его присутствии напрочь вышибало все здравые мысли из головы. Не в силах успокоиться, я переоделась, взяла гитару, и села на кровать, вдыхая сладкий ночной воздух – окошко распахнула настежь.

Прикрыв глаза, тихонько тронула струны, перебрала в уме любимые песни, и… Любимые Блэкморы, их нежный, красивый вальс “The Wind in the Willow”, очень подходил к моему настроению. В какой-то момент остались только я и музыка, песня, окружающее перестало существовать… Пока снаружи не послышался шорох. Испуганно вздрогнула, распахнула глаза и замерла, не решаясь подойти к окну. У Дани тоже бессонница или просто кошка прошуршала на охоту?.. Сглотнув неожиданно пересохшим горлом, всё же отложила гитару, осторожно приблизилась к окну и выглянула: никого. Почудилось, что ли? Ладно, будем считать, это моё взбесившееся воображение. Так, Поли, давай-ка, откладывай гитару и баиньки, лучше уж смотреть сны эротического содержания с Даней в главной роли, чем пугаться всяких шорохов и скрипов.

Дни плавно бежали, заполненные неторопливостью деревенской жизни. Я много гуляла, отдыхала, с удовольствием готовила для Рамона и Дани, и попутно сочинила целую выдуманную жизнь – надо ж было кузнеца развлекать как-то. Он интересовался, что происходит в столице, про Терезию спрашивал – тут я отвечала осторожно, говоря, что травница нечасто в гостях бывает, всё больше во дворце проводит время. Набрала целый гербарий, и даже сама уже составила несколько сухих смесей, Основы для мазей Терезии. Специальный жир имелся только в её аптекарской. Пару раз сталкивалась с Марикой, но рядом был Даня, и блондинка только злобно зыркала, улыбаясь сквозь зубы и цедя приветствия. Умная я за ограду двора одна носа не казала. Анелька тоже вроде не приставала со своими видениями, хотя права оказалась – мы таки ходили на чудесное лесное озерцо недалеко от деревни, и да, целовались, а как же.

Признаться, меня немного тревожило спокойное поведение Данилы, казалось, он что-то задумал, но вот что…

Очень скоро я получила ответ на этот вопрос, правда, косвенный. Улучив момент, заловила Аню, и осторожно поинтересовалась, осуществив наконец желание узнать о появлении здесь блондина:

— Анель, а как Даня у вас появился? И когда?

Ребёнок похлопал ресницами.

— Ну, просто вышел из леса, и сказал, что заблудился, – прощебетала девочка. — А тут как раз Рамон из кузни возвращался, и ему помощник нужен был, так Даня у нас и остался. Месяца четыре-пять назад это случилось. А что? — голубые глаза уставились на меня с немым вопросом.

— Мм… и он ничего не говорил, откуда пришёл? — эх, ну не умею я в шпионов играть, фиговый из меня следователь… Ага, я уже к тому времени осваивала королевские покои в Арисе.

— Из какого-то города, я не помню название, — Αнель махнула рукой и хитро прищурилась. — А он тебе правда нравится, Лина? – почти шёпотом спросила вдруг девочка.

Я постаралась сделать морду кирпичом.

— Ну, он неплохой парень, а что?

— Он за тобой в Арис пойдёт, — выдала мелкая ясновидящая, посерьёзнев. — И во дворец к тебе придёт.

Мать!.. Я чуть не взвыла, слова Αнели выдернули из той волшебной сказки, в которой я пребывала последние дней десять. А отпуск-то заканчивается потихоньку… Нет-нет, вот только Даньки не хватало во дворце! Прикусив губу, пристально глянула на Рамонову племянницу.

— Аня, не смей говорить, где я на самом деле живу, – тихо предупредила. – Поняла?

— Но Лина… — голубые глаза жалобно посмотрели на меня.

— Пообещай, — перебила я её. Картинки там или не картинки, но…

— Он всё равно пойдёт за тобой, — с какой-то грустью и совсем по–взрослому повторила Анель. — Ты не сможешь сбежать от него, Лина.

Я выпрямилась и отвернулась, обхватив себя руками.

— Он помощник кузнеца, Анечка, — глухо ответило моё несчастное величество. — А я королева.

— А ему всё равно, кто ты, – от этих слов меня пробрала дрожь. – Полина, он тебе нужен. И очень поможет.

Так. Чёрт. Хватит! Иначе моё бедное сердечко не выдержит… Криво улыбнулась и снова повернулась к Анели.

— Пойду, прогуляюсь.

Не дожидаясь новых слов маленькой ясновидящей, поспешно зашла в дом, прихватила кусок свежего хлеба, оставшегося с утра нарезанного сыра, и домашней ветчины, достала бутылку с прохладным морсом. Сложила всё в сумку, подумав, прихватила полотенце, и отправилась к озеру. Мне надо подумать… До конца моих каникул оставалось каких-то четыре дня, и я старалась не думать об этом. Ибо всё сильнее хотелось махнуть рукой и никуда не возвращаться, наплевав на всех и вся. Данька сводил с ума своей нежностью, заботой, и ощущением надёжности, и хотя пока он не заговаривал о наших дальнейших отношениях, где-то внутри зрела чёткая уверенность, что разговор не за горами. Мне было ужасно стыдно обманывать его, продолжать играть роль дочки торговца, засидевшейся в девках, но… ещё страшнее почему-то признаваться, кто же я на самом деле.