Страница 24 из 71
— Ну как, хороша работка? — осведомился Федя.
— Чтоб ей добра не видеть!
— То-то… Отдохни немного, а потом работай, меняясь с Василидом.
Через некоторое время труды кладоискателей были в какой-то мере вознаграждены. В правой части ниши из-под груды обломков показалось отверстие. Чтобы определить, ведет ли оно вниз, надо было до конца очистить пол.
Солнце прошло уже больше половины пути, зной проник в помещение, и все обливались потом.
— Слушай, — не выдержав, обратился к Феде Аджин, — когда твой клад будет?
— Я не колдун, чтобы все наперед знать. Возможно, что вначале даже не сокровища найдем, а документы, в которых указано, где они хранятся. Так тоже бывало.
— Э-э, — разочарованно протянул Аджин, — ты же говорил…
— Вот тебе и «э»! Работай знай. Кто шагает, пройдет дорогу, — так ведь у вас говорят?
Аджин что-то буркнул в ответ по-абхазски. Они продолжали работать. За это время никто не обратил внимания на то, что Худыш куда-то исчез. И когда снаружи вдруг послышался его лай, мальчики были удивлены. Аджин, радуясь возможности отвлечься от работы, выбежал из помещения. Вернулся он через несколько минут вместе с собакой.
— Никого нет. — Он пожал плечами, отвечая на вопросительные взгляды приятелей. Но Худыш не сразу успокоился: часто поглядывал в сторону выхода и недовольно ворчал. Шерсть у него на загривке дыбилась от возбуждения.
— Может, кто из паломников забрел? — предположил Федя. — Надо быть настороже. Не хватает, чтобы вместо нас другие до клада докопались.
Работали уже из последних сил. Но вот, наконец, радостное восклицание Феди заставило приятелей подбежать к нему. Из-под расчищенного завала в боковой части ниши показалась ступенька лестницы. Глубоко ли шла лестница, можно было только гадать — весь проход был завален. Но Федя был рад и этому: подземелье хранило тайну, и шансы на успех пока не уменьшились. На сегодня со спокойной совестью можно было закончить работу.
Послушнику еще предстояло помолиться в часовне и выпить святой воды. Приятели подождали его на дороге, ведущей к водоему. Василид появился минут через двадцать, довольный, с просветленным лицом.
— Вот и слава богу! — сказал он. — Братья меня видели, если кто в обители спросит, подтвердят, что я там был.
Хорошо было идти под гору, чувствуя, как отходят натруженные руки. Все были веселы, довольны собой и друг другом.
Федю давно уже подмывало втянуть послушника в спор о религии. Считая, что для этого наступил благоприятный момент, он начал так:
— Вот ты веришь в бога, а я нет. А попы небось хотят, чтобы все верили. Говорят, раньше сколько чудес на свете было — и Христос из мертвых воскресал, и ангелы с небес слетали… Почему бы богу и сейчас какое-нибудь чудо не сотворить?
Василид чуть помедлил, потом в свою очередь спросил:
— А если чудо и вправду будет? Ну, спустится сейчас с неба ангел на лебединых крыльях — ты станешь после этого верить?
— Поверил бы… куда ж тут денешься!
— Вот видишь, если чудо случится, то всякий дурак поверит. А ты так поверь, без чуда.
Ответ был неожиданным и обезоруживающим. Федя молчал — второй раз его сегодня загоняли в тупик.
— То-то вот! — со вздохом добавил Василид. Подавляя досаду, Федя задал новый вопрос:
— Тогда вот что скажи. Возьмем, к примеру, революционера. Он всю жизнь за бедных борется, в тюрьме, на каторге за это мучается, а сам — неверующий. А какой-нибудь купец всю жизнь людей обкрадывает, по кабакам гуляет, грешит одним словом, а настанет пора умирать — он церковь на свои денежки построит. Так кто же, по-твоему, из них в рай попадет: купец или революционер? Ну-ка, ответь попробуй!
На этот раз был озадачен Василид. Он закусил губу и, видимо, мучительно искал ответ.
— Надо будет отца Георгия спросить. Знаю только, что для богатых труден путь в царство небесное.
Удовлетворившись этой маленькой победой, Федя предпочел перейти к другим темам, не оставляя, впрочем, мысли при каждом удобном случае сеять семена неверия в душе послушника.
До монастыря было ближе всего, и первым от компании отделился Василид, затем Федя расстался с Аджином.
Федя шел и думал о своих новых друзьях.
Аджин — смуглый, лохматый, подвижный, веселый, дурашливый. Недаром аджныш — слово, созвучное с Аджином, — означает «черт». По всему видать — плут изрядный, с таким не соскучишься.
Василид — маленький, хрупкий, с лицом ангелочка. Голубые его глаза на бледном лице смотрят с неизменно кротким, ласковым выражением. Даже когда он улыбается, на лице его больше грусти, чем радости.
Вечером, когда они с отцом ложились спать, Федя вспомнил о своем разговоре с послушником.
— Папа, я тут с одним монашком познакомился. Так вот, мы с ним о религии заспорили. Уж чего, казалось бы, проще: ведь нет бога. А я его не смог убедить.
Отец усмехнулся:
— Мало каши, видно, ел. Еще удивительно, что он тебя в свою веру не обратил.
— Чего не хватало!
— Я серьезно говорю. Попадись ты в лапы к хорошему проповеднику, он тебя живо окрутит. Много ли ты знаешь, чтобы с ним спор выдержать?
Федя вспомнил, как он оконфузился сегодня, и промолчал.
— Об религию не одна коса ступилась, — продолжал Иван Егорович, — борьба с ней идет уже много веков, и умы побольше, чем наши с тобой, на этом головы сложили. Наскоком тут не возьмешь. Агитация нужна каждодневная, серьезная, научная… А еще важно вовремя помочь человеку в беде, чтобы он не в бога, а в людское добро верил. Вот избавим людей от голода, болезней, несправедливостей, — тогда и с религией бороться легче станет.
— Я об этом и сам думал, — сказал Федя. — Вот, к примеру, у нас на горе источник есть, так монахи воду из него святой объявили. Знаешь, сколько там увечных и больных собирается — ужас просто! А была бы возможность вылечить вовремя этих людей — им бы и святая вода не понадобилась. Ведь правда?
— Еще бы!..
И разговор затянулся надолго.
Глава X, рассказывающая о том, как протекала болезнь кладоискательства, а так же о событиях, её сопровождавших
Раскопки продолжались. Это был труд, от которого в конце дня горели ладони и ныла спина.
К счастью или несчастью, интервалы между днями работы были довольно продолжительными — то Василид не мог вырваться из обители, то Аджина не отпускал из духана хозяин. И вот пришел день, когда выдалась возможность поработать втроем.
С вечера была назначена встреча у мостика, но Федя решил зайти за Аджином, чтобы, если повезет, увидеть Асиду.
Их двор был безлюден, и Федя направился к дому. На полдороге он остановился — за стеной плетеного сарая кто-то доил буйволицу. Сердце у него екнуло от радостного предчувствия. Он заглянул в сарай. Его радость сменилась не меньшим изумлением. Аджин, этот сорванец и насмешник, сидел под необъятным животом буйволицы и доил ее. Федя поздоровался и ждал, как его друг будет смущен тем, что его застали за делом, столь недостойным мужчины. Однако, на лице Аджина не появилось и тени смущения.
— Здравствуй, дорогой, подожди немного, — ответил он и преспокойно продолжал свое занятие. А оно — можно было не сомневаться — было привычным: долбленный из тыквы подойник быстро наполнялся.
Вздумай Федя доить корову у себя на родине… Да от мальчишек проходу не будет — засмеют! Мог ли Федя думать, что вскоре краснеть придется ему.
Покончив с делом, Аджин гулко шлепнул буйволицу по брюху и направился в кухню, унося подойник. Федя оглядывался вокруг, но ни Асиды, ни Харихан не было видно.
— А где ваши женщины? — спросил он вернувшегося Аджина.
— На базар пошли.
Друзья вышли из калитки и направились к месту встречи.
— Как Асида поживает? — снова, как можно равнодушнее, спросил Федя.
— Ничего живет: очаг топит, обед готовит, буйволов пасет. Что еще хочешь знать, дорогой?
В голосе Аджина прозвучало нечто, заставившее Федю насторожиться. Он покосился на друга.