Страница 13 из 28
Какой дивный привет Александру II памятник. Как Его чтил сам Государь со своим Семейством. Как его открывали, с такой честью! И со многими полчищами войск и священнослужителей; шли крестным ходом, – сам Государь из Михайловского монастыря с дочерями и Митрополит, было духовенства сотни. А миру черняди множество, толпы народа; и все начали молиться и молились вместе со всеми, но молитвенников очень мало, потому простой народ не пускают; а тут надо руки пожать, и платья дорогие замараются, – помолиться – упасть в землю, и места у них дорогие, а простой народ и стеснен; но сам Государь со всем Семейством за всех молился и депутация – да.
Когда Государь скомандовал на караул, то его звук как молния поразил всех, и так все встрепенулись и потом войска здравствовали с самой семьей их Величеств, и у солдатиков в лицах свет озарен как лучи. Между солдатиками и Царем, когда здравствуются, видится: Бог да Царь посреди их. И солдатики марш играют и плывут, словно лебеди; и все депутации встали на колени и пропели: «Боже, Царя храни». Пели гимн у памятника, – это после Государева отъезда, когда поехали к себе во дворец. И всю неделю, каждый день толпа всех народов видит Государя и вместе радуются и все светят, как лучи, сверкали очи от радости – чем чаще видишь, тем более хочется.
Солдатики просто не человеки, подобны ангелам; без сомненья, они от музыки забыли все человечество, и музыка отрывает их от земли в небесное состояние; и сила у них как у рыцарей.
И вот еще поразило, когда Государь был в Купеческом Собрании, – там было не что иное, как рай; пускали ракеты и подобные светилам небес. Когда молились Старцы, то видели благочестивые люди, что светились, озарены лучами; так и в августе 31-го, когда там была Семья Их в Купеческом саду. Депутации пели «Боже, Царя храни», гимны, – непохожи звуком человеков, от любви сердца. И слушатели с умилением вынесли трепет в душах – горело умиленье от такого редкого события. Волна духовно в душах пела ко успокоению, и все представители получили обновленье, и говорили, и не верили себе, как: они ли счастливцы? Это у них до смерти всякий день будет повторяться, как и у всех, кто видел Святую Семью и все не верят себе! Сколь ни величие Божье! Воистину Помазанник Христов!
Как это видать христианина, когда стоишь в ряду и ожидаешь Их Высочайших Семью. Христианин не может стоять равнодушно, такая в нем волна славы, что кверху скачет; а которые с ним, с Государем, у сопровождающих – у тех – в душе больше Киева – я.
Когда Наследник к потешным прибыл, то получилась картина, то ни с чем не сравнить ту картину. Это было небесное состояние, как ангелы с херувимами. Чистота горела до небес. Вся музыка – ангельский звук, – совсем небесное состояние, – земного не было. Ну, после у потешных гордость будет. Для простолюдья это – да; а для левой – они молодцы; для внутренней – это да.
Как потешные идут, то на них с умиленьем смотришь, и без слез – нельзя. Великое торжество от них получается. Даже и училища увидели кротость на себе после посещения Великого Счастья – Батюшки Царя! И так на них повлияли дивные кроткие очи Батюшки Царя, и они обещали учиться с кротостию все, духовная академия и все учебные заведения снова переродились. Храни их, Боже!
О, какие были проводы! Миру стояло на много верст, и ничем их не оценить, – не люди, а какая-то в них светила радость. Смотришь на них, что их тут нет, они где-то в седьмом небе, а тело на земле. Вот что может дать Самодержавная Семья: у кого слезы как ручьи, у кого трепещут ноги, кто мысленно высказывает свои нужды, кто делится радостью, кто печалью; и все открывают более чем батюшке (священнику) свои недостатки; все скорби и грехи – все Батюшке Царю и Святому Семейству великого мира.
Солдатики на проводах стояли рядами: они, как ангелы, охраняют Славу на небе; отдались в послушанье и военную дисциплину. И уподобились за свое послушанье в лица ангелов, поэтому назывались христолюбивые воины.
И как в виду всех перерождаются все учебные заведения при посещении Великого Монарха. Когда при проводах все классы были на панелях, провожали с кротостью, и с радостью, а маленький класс девочек – пример и сравненье, как вели в Храм Иоаким и Анна Святую Отроковицу, так и эти девочки готовы служить Богу, и видеть Батюшку Царя; в них говорили чистота и ласки детские и отражались на Святом Семействе. Дивная картина малюток – их святость! Очень радуют все детские выходки, как они бросали цветочки по пути и намеревались бросить их Величествам. Это смотришь – не видишь, что бросают они ручками, а будто хотят вместе с букетом упасть к Ним в экипаж, на колени.
И как возрастают, ничем и не украсишь, как украсило само Святое Семейство.
Посещение воспитательного дома
(Петербургский воспитательный дом для подкидышей и незаконнорожденных)
Умилительно и тепло. Слеза обливает грудь при взгляде на слабые творения, беспомощные, кроткие, а на личике светится у каждого благодать. Точно звездочки с неба, мерцают в колыбельках детские глаза, и как жаль, что мало кто знает и редко кто ходит в этот дом, где человечество поднимается.
Надо ходить сюда, как и в больницы, где оно угасает.
Господи, спаси и сохрани нас, грешников.
Сила, моща народная и красота духовная в них, вот этих самых колыбелях. Их нужно посещать. На них стоит смотреть.
Эти дети – буйство неукротимой плоти, от греха; от того, что мы зовем грехом и что все боятся.
Да, грех! А Господь милостив!
Жаль, что здесь, далеко от своего дома, остаются плоды любви и темного буйства, лучшая, крепкая завязь населения.
Но как хорошо смотрят за ними!
Какая ласка у этого доктора Конева: двадцать лет он здесь, сроднился с Воспитательным домом; в лице у него святое, когда говорит об уходе за младенцами и как уменьшилась их смертностъ. С детьми он пребывает, и в лице уже нет греха; плоть освободилась от буйства, и он – родитель всем беззащитным крошкам. Их моют – любуешься, до того хорошо и праведно. Уход и чистота у кормилиц малюток. И такая же простота и серьезность, как у самого доктора – верно, он из народа. Народ проще, спокойнее, чем высшие. И к мамкам чувствуешь больше веры, чем к поставленным над ними.
Власть портит душу человека, обременяет ее, а тут нужна не власть, а любовь. Кто это поймет – благо ему в жизни.
Воспитательный дом устроен в благо великою женщиною – Царицей Екатериной, которая понимала, что такое любовь, и сама почувствовала много. Царственное сердце у ней было и царственный ум. Она показала, что спасать нужно не нас – это не нужно. А юность, ангельскую душу, когда вся она еще в парении к Небу, видит его и Ангелов раскрытыми. Нас же враг одолевает. Каждого одолевает, и отбиваться от него редко кто может. Не у всякого – сила. Помогать нужно друг другу отбить нечистого от самой колыбели. Радостно, что видишь такую заботу около чужих и неизвестных детей.
Ни от кого об этом доме до сих пор не слышал – жаль, и редкий знает, какой дивный цветник духовный являют малютки в Воспитательном, какая чистота, свежий воздух. Боялись и боятся слова «подкидыш». Воспитательным домом пугают. Но ведь тут простота, здоровье, столько сердечности. Дети спасают от гибели и матерей, которые кормят своей грудью, подбадривают. А главное – поучаются умному уходу за детьми деревенские простые бабы.
Они здоровы, да неопытны. Умны, да не утончились. Для них здесь школа мудрой и разумной жизни.
Нужно устроить несколько воспитательных домов наподобие петербургского и в других местах.
Два святых убежища, пусть даже великолепных и богатых, на всю Империю… Мало. Поучительно, но для избранных немногих. Великую жатву любви нельзя собирать в далекие житницы. Из-за этого пропадает множество всходов, гибнут души, которые сохранились бы на украшенные потомства. Подумать, самые здоровые дети родятся от скрытой любви и потому сильной. Открытое – обыкновенно. Открыто чувствуешь нехотя, рождаешь слабо.