Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 16 из 62

— Можно обратиться к Дюве… — Неуверенно ответил он.

— Нет. Она уже думает, что опасность устранена. — С толикой сожаления ответила она.

Влади чувствовала, что по спине у неё бежит струйка холодного пота, руки словно свело судорогой. Она продолжала жадно вслушиваться в эти не до конца ясные фразы.

— Опасность должна быть устранена. Ещё день-два-неделя, и нас здесь не будет. Она сотрёт нас в порошок. Ричард не говорил мне об её успехах, а вот Жюли просто визжала от восторга, — она усмехнулась, — эта дурочка сотворила себе ещё одного кумира… Людвиг, я устала от неё.

— Понял.

— А эту девчонку надо найти. Надеюсь мёртвой. Потому что живой её уже не схватить…

Владлена, не в силах дальше слушать, захлопнула «дверь» и, пробормотав нехитрое заклинание, удалила портал. На всякий случай.

Мари где-то. И никто не сможет сказать, где именно. И Элиза волнуется. Очень. Искренне.

«И ради чего было её изводить? Только из-за необоснованного подозрения?» — Владлена запустила пальцы в волосы и задумалась. Медитация сейчас ей не поможет в поисках сестры — слишком она взвинчена…

Оставался только один, весьма сомнительный, скользкий вариант, который самой Влади был почти противен.

* * *

Выход из тоннеля был, по всем канонам жанра, в подворотне. В одном из таких мест, каких много в любом старом городе: три шага от главного проспекта — и уже какая-то дыра. Мари не стоило больших усилий понять, куда нужно двигаться, чтобы выйти к людям.

Стояла ночь, которую, как подозревала Мари, здесь мало что от дня отличало. Жалкое освещение, люди-тени и синий, почти осязаемый, вязкий туман под ногами — такой предстала Лысая Гора. Люди здесь больше походили на обывателей, чем в Прабеле: они так же спешили по своим делам, заходили в приветливо открытые двери лавок и кафе, говорили о чём-то улице. И одеты были очень по-разному — на их фоне рокерский наряд бунтующего подростка выглядел даже как-то серо. И мантии, и сюртуки разных эпох, и платья разной степени замшелости — местные маги, кажется, вообще об одежде не думали, а просто ходили в том, что однажды пришлось впору лет десять, тридцать, сто назад, и что еще каким-то чудом не развалилось.

Когда первое волнение прошло, когда Мари поняла, что никто её здесь и сейчас не собирается убивать, накатила усталость. По ощущениям, был уже третий час ночи, и давно было пора найти место для ночлега. Но денег не было, как не было никаких документов. Впрочем, она даже не знала, помогли бы ей хоть чем-то её права и паспорт… Из кармана только кололо бок ожерелье, но его еще только предстояло продать.

Следовало срочно найти ломбард. Судя по тому, что Мари еще не увидела ни одного закрытого на ночь заведения, она надеялась, что и ломбард исключением не будет.

Стоило спросить у прохожих. Мари замедлила шаг и стала выискивать глазами того, к кому было бы не так боязно обратиться.

Да, люди здесь были другими. Они почти не улыбались и смотрели почти всегда с подозрением. Ей повезло с третьей попытки — пожилая леди указала ей на вывеску, которая была совсем рядом.

Странное чувство минута за минутой овладевало ей: словно только сейчас, а не среди обывателей или у белых, она почувствовала себя в своей тарелке. Да, она нервничала, да, она устала. Но здесь было её место. Лысая Гора приняла её, хотя жители мегаполиса еще даже не подозревали об этом.

«Расслабься и получай удовольствие. Даже если это будет недолго. Терять то особо всё равно нечего», — она самодовольно улыбнулась и толкнула дверь ломбарда.

Маленькое, обшарпанное помещение с массивными решетками и выставленными на продажу чьими-то нелепыми ценностями за их прутьями, угнетало. Мари в первый раз в жизни оказалась в ломбарде, и предполагала, что и у обывателей подобные места выглядят не лучше.

— Здравствуй, дорогуша! — протянула она, обращаясь к пареньку за прилавком. — Есть у меня одна очень ценная вещица, — она достала ожерелье. — Что скажешь?

Приемщик на вид лет двадцати — двадцати двух, в засаленном пиджачонке, не говоря ни слова, брезгливо прикоснулся к произведению искусства.

— Это бижутерия, я такое брать не буду. — Холодно ответил он.

— Этого не может быть, посмотрите внимательней! — вся уверенность слетела с неё.

Он насмешливо оглядел её, девчонку, насколько позволял прилавок.

— Если эта побрякушка не бижутерия, это один из тех шедевров, которые хранятся в частных коллекциях.

За спиной Мари хлопнула дверь.

Чёрт, она была на сто процентов уверена, что как бы Амалия её ни ненавидела, она бы не опустилась до бижутерии для такого события!

Мари вспомнился фокус с Майком в школе — и парень шмякнулся носом об прилавок.

— А теперь ты посмотришь внимательнее! — тихо проговорила она ему в самое ухо. Магия всегда придавала уверенности.

— Так и быть, я посмотрю чуть внимательнее. — Покорно проговорил он.

Мари отпустила его: парень как будто бы и не удивился произошедшему.

— Деметрикус, — он протянул руку.

— А… Анита! — выпалила она первое, что пришло на ум и первый раз в жизни пожала руку при знакомстве.

— Мне нужно пару минут.

— А, не торопись! — она махнула рукой и обернулась. Прямо за ней стоял еще один молодой человек, холёный, в дорогом костюме, блестящих тёмно-зеленых туфлях и шляпе с плюмажем. В руках он держал трость. На вид ему было, пожалуй, около двадцати.

— Вы, я услышал, принесли какую-то занимательную вещицу? — спросил он бархатным баритоном.

— Да, — она удивленно вскинула брови. — Но откуда… ну, да, вы же всё и так слышали. И вы бы хотели купить его?

Он неожиданно тепло улыбнулся. Мари хватило часа на Лысой Горе, чтобы понять — здесь так просто никто не улыбается.

— Для начала я хочу посмотреть, что беру. Но, да, я люблю разные странные вещи. Вероятно, я действительно смогу…

— Анита?

— Да? — она обернулась к прилавку.

Деметрикус смотрел на неё квадратными глазами:

— Это действительно всё золото и натуральный жемчуг, а работа такая точная, детальная… — Он взял себя в руки, и уже совсем другим тоном добавил. — Моя цена — тридцать золотых. Это очень щедрое предложение! — поспешил заверить он.

Холёный посетитель встал рядом с Мари и принялся разглядывать ожерелье.

— Помилуйте, — заговорил он, — это шедевр эпохи княжны Лейлы. Я дам вам пятьсот золотом, — он обратился к Мари.

— О… — она не успела ничего сообразить, как встрял служащий:

— Пятьдесят золотых, здесь и сейчас! Только наличные, никакого обмана! — горячо добавил он.

Господин закатил глаза:

— Пятьсот пятьдесят чеком лучшего банка Лысой Горы. Он кредитует саму Дюву!

— Сто! — осипшим от волнения голосом перебил парнишка. — Сто! — повторил он, едва веря в озвученную сумму.

— Семьсот, и закончим этот базар, — чуть утомленно приказал посетитель — и всучил в руку Мари уже подписанный, на безупречной плотной бумаге чек «Лысегорского тёмно-магического банка» на семьсот золотых. Поле получателя осталось пустым.

Деметрикус за прилавком, поражённый, замер, всё так же держа в руках ожерелье.

— Милейший, будьте любезны, — покупатель жестом аристократа указал на украшение. Первое предположение о его возрасте показалось Мари ошибочным. Он держал себя так, как двадцатилетние еще не умеют. Как сама Мари ни за что бы не сумела.

Оценщик, растерявшись, сунул ожерелье в руку покупателя.

— Ну, конечно, глупо было тягаться со Скелетто, — пробубнил он.

Мари вздрогнула. Фамилия показалась ей знакомой.

Теперь у Мари номинально были деньги, но что делать дальше, яснее не стало. Цель стала еще более расплывчатой, а голова соображала от усталости всё хуже.

Она вышла из ломбарда как в тумане. Аристократ, который только что купил у неё ожерелье, последовал за ней.

— Я рад, что сумел отыскать такое сокровище, — довольно сказал он, до сих пор крутя в руках украшение, как какую-то милую безделушку, одну из тысяч. Он лукаво улыбнулся, глядя на Мари — и ожерелье исчезло из его рук.