Синтетический человек

Зина сдержала что-то похожее на порыв затолкать его в угол и держать его там, пока не добудет из него информацию.

- О, Джанки, - сказала она терпеливо.

- О. Ну, я просто должен иметь его возле себя. Нет, не возле себя. Я мог бы отойти на большое расстояние, если с Джанки все было бы хорошо. Я имею в виду пока он мой. Я имею в виду, что даже если бы я не видел его целый год, это было бы нормально, но если бы кто-нибудь передвинул его, я бы знал, и если бы кто-то причинил ему боль, мне бы тоже было больно. Понятно?

- Конечно понятно, - к его удивлению сказала Зина. И снова Горти почувствовал тот сладкий радостный шок; эти люди похоже так хорошо все понимали.

Горти сказал:

- Я раньше думал, что у всех есть что-то похожее. Потеряв которое, они бы заболели. Мне даже приходило в голову спросить кого-нибудь об этом. А потом Арманд, он дразнил меня Джанки. Он иногда прятал Джанки, что бы я волновался. Однажды он положил его в мусорную машину. Я так заболел, что пришлось вызвать врача. Я продолжал кричать и звать Джанки пока доктор не велел Арманду достать мне этого Джанки или я умру. Сказал, что это какой-то фикс. Ация.

- Фиксация. Я знаю эту всю историю, - улыбнулась Зина.

- Арманд был в бешенстве, но ему пришлось это сделать. Но в конце концов ему надоело приставать к Джанки и он положил его на верхнюю полку в шкафу и в основном забыл о нем.

- Ты выглядишь как настоящая девочка из мечты, - сказала Зина, любуясь им. Она положила руки ему на плечи и серьезно посмотрела в глаза. - Послушай меня, Горти. Это очень важно. Это касается Людоеда. Ты увидишь его через несколько минут и мне придется рассказать ему историю, придуманную историю. А ты должен помочь мне. Он просто должен поверить в нее, или ты не сможешь остаться с нами.

- Я очень хорошо запоминаю, - сказал Горти встревоженно. - Я могу запомнить все, что захочу. Только скажи мне.

- Ладно. - Она на минутку закрыла глаза, задумавшись. - Я была сиротой, - сказала она спустя какое-то время. - Я стала жить с тетей Джо. После того как я обнаружила, что я буду карлицей я убежала с карнавалом. Я была там несколько лет до того, как меня встретил Людоед и я стала работать на него. Так... - Она облизала губы. - Тетя Джо снова вышла замуж и у нее было двое детей. Первый умер, а ты был второй. Когда она обнаружила, что ты тоже вырастешь карликом, она стала очень плохо относиться к тебе. И поэтому ты убежала. Та работала какое-то время с летней группой. Один из рабочих сцены - плотник - проявлял интерес к тебе. Он поймал тебя прошлой ночью, затащил тебя в столярную мастерскую и сделал с тобой ужасную вещь - такую ужасную, что ты не можешь даже говорить об этом. Понятно? Если он спросит тебя об этом, просто плачь. Ты все запомнил?

- Конечно, - сказал Горти будничным тоном. - А какая койка будет моя?

Зина нахмурилась.

- Дорогой - это ужасно важно. Ты должен запомнить каждое слово, которое я сказала.

- О, я помню, - сказала Горти. И к ее явному удивлению он воспроизвел все, что она сказала, дословно.

- Ну даешь! - сказала она и поцеловала его. Он покраснел. - Ты быстро запоминаешь! Это чудесно. Ну тогда хорошо. Тебе девятнадцать лет и тебя зовут - м-м - Гортензия. Это на тот случай, если ты однажды услышишь, как кто-то сказал Горти и Людоед увидит, что ты оглянулся. Но все называют тебя Малышка. Запомнил?

- Девятнадцать, Гортензия и Малышка. А-га.

- Хорошо. Черт побери, дорогой, мне жаль, что приходится заставлять тебя думать сразу о стольких вещах! Теперь только между нами. Прежде всего, ты никогда, никогда не должен говорить Людоеду о Джанки. Мы найдем здесь для него место и я не хочу, чтобы ты когда-либо разговаривал с ним, только со мной. Обещаешь?

Горти кивнул с широко раскрытыми глазами:

- А-га.

- Хорошо. И еще одна вещь, такая-же важная. Людоед вылечит твою руку. Не волнуйся, он хороший доктор. Но я хочу, чтобы ты передал мне каждый кусочек старого бинта, каждый кусочек ваты, который он использует так, чтобы он не видел. Я хочу, чтобы ни одной капли твоей крови не осталось в его трейлере, понимаешь? Ни капли. Я собираюсь предложить ему убрать потом - он будет рад; он терпеть не может это делать - а ты поможешь мне насколько сможешь. Хорошо?

Горти пообещал. Тут как раз постучали Банни и Гавана. Горти вышел первым, держа руку за спиной, и они назвали его Зиной, а затем танцуя вышла Зина, смеясь, когда они таращили глаза на Горти. Гавана уронил свою сигару и сказал:

- Ну-ну.

- Зи, он красивый! - воскликнула Банни.

Зина подняла крошечный указательный палец.

- Она красивая, и не забывайте об этом.

- Я чувствую себя очень странно, - сказал Горти, поправляя свою юбку.

- А где, скажи, ты взяла эти волосы?

- Две накладные косы. Нравятся?

- А платье?

- Я его купила и ни разу не одевала, - сказала Зина. - Оно мне тесно в груди... Пошли, ребята. Идемте разбудим Людоеда.

Они пошли между вагончиками.

- Иди более мелкими шагами, - сказала Зина. - Так лучше. Ты все помнишь?

- Да, конечно.

- Это хорошо - хорошая девочка, Малышка. А если он задаст тебе вопрос, а ты не будешь знать, что ответить, просто улыбайся. Или плачь. Я буду рядом с тобой.

Длинный серебряный трейлер был припаркован возле тента с ярким изображением человека в цилиндре. У него были длинные острые усы и из его глаз вылетали зигзаги молний. Ниже пылающими буквами было написано:

О ЧЕМ ВЫ ДУМАЕТЕ?

МЕФИСТОФЕЛЬ ЗНАЕТ

- Его зовут не Мефистофель, - сказала Банни. - Его зовут Монетр. Он был врачом, до того, как стал работать в карнавале. Все называют его Людоед. Он не возражает.

Гавана постучал в дверь.

- Эй, Людоед! Ты что, собираешься спать до вечера?

- Ты уволен, - прорычал голос из серебряного трейлера.

- Ладно, - сказал Гавана спокойно. - Выходи и посмотри, что у нас есть.

- Если только вы не собираетесь включить это в ведомость на получение зарплаты, - сказал сонный голос. Внутри послышалось какое-то движение. Банни подтолкнула Горти поближе к двери и махнула Зине, чтобы та спряталась. Зина прислонилась к стене трейлера.

Дверь открылась. Человек, который стоял там был высоким, бледным с впавшими щеками и длинной синеватой челюстью. В раннем утреннем свете его глаза казались просто черными впадинами на лице, глубиной в дюйм.