Страница 29 из 167
«Господи, куда же она так несется? – еще раз подумал Виктор. – Действительно, опаздывает на свидание».
Но когда перед ними открылась площадь, он оставил эти мысли. На площади было что-то не в порядке. Слишком много народу было на площади. День Независимости, понятно. Но как-то совсем не празднично гулял сегодня городской люд: все кучнились небольшими группками – старики отдельно, женщины отдельно, военные – отдельно. Большим красным пятном выделя– лись коммунисты. И серыми крысами шныряли президентские гвардейцы. Длинные черные фигуры полицейских маячили в спе– циально отведенных для них местах, усиленно пытаясь убедить себя и окружающих, что все в порядке, все хорошо, пока они стоят на страже закона, хотя давно уже стало общеизвестно: сторожить в этом городе и нечего, и некому.
И вдруг Виктор понял, что было самым странным на цент– ральной площади. Здесь совсем не было случайных людей: оди– ноких старушек, мамочек с колясками, веселых пьяниц, распе– вающих патриотические песни, деловитых бизнесменов с дипло– матами, работающих даже по выходным, зевак, пришедших погла– зеть на демонстрацию и митинг, бедуинов, молчаливо бредущих сквозь толпу, праздношатающейся молодежи, и совсем, совсем не было детей – этих вездесущих мальчишек и девчонок, удрав– ших из дома несмотря на запреты родителей.
Виктор мог бы счесть себя единственным случайно пришед– шим человеком, но это тоже было не так – ведь его привела Селена, спешащая точно к пяти часам.
Было уже без двух, когда со стороны набережной послы– шался приглушенный неясный шум, а затем в облаке пыли на площадь вступила колонна демонстрантов. Демонстрантов ли?
Все в одинаковой песочной форме цвета сафари, в пана– мах, в высоких легких ботинках на пробковой подошве и с го– лыми руками. Оружие было только у лидеров, вышагивающих впе– реди, – пистолеты в кобурах и несколько автоматов. Они шли молча, без музыки, без флагов и транспарантов, не в ногу, но очень, очень стройными рядами.
Полицейские даже не шелохнулись. А собравшиеся на пло– щади уступили колонне дорогу. Все, даже краснознаменные ком– мунисты, опасливо сместившиеся в угол. Гвардейцы же двига– лись вдоль колонны с обеих сторон, явно сопровождая ее, не– понятно было только, охраняют ли они колонну от толпы или, наоборот, всех остальных людей – от демонстрантов.
Демонстранты… Это были дети. Ну, может быть, не сов– сем дети, правильней было бы сказать, тинейджеры, но среди них точно не было никого старше двадцати, и Виктор готов был поклясться, что пареньку и девчушке, шагавшим с автоматами в руках по обе стороны от уже знакомого ему Фарима в первом ряду, не исполнилось еще и пятнадцати. На загорелых, свежих, совсем не потеющих в эту жару лицах была радость и уверен– ность в себе, они шли как победители, как хозяева этого го– рода. Младшие ни в чем не отставали от старших, девчонки – от ребят. Дети-солдаты, нет – дети-офицеры, дети, облеченные знанием и властью.
Зрелище было ошарашивающе непривычным, диковатым даже, но – вот удивительно! – не страшным. Вспоминался почему-то не гитлерюгенд, а скаутский лагерь и массовые спортивные праздники времен его детства.
Виктор посмотрел на Селену. Она улыбалась. Губами – лишь чуть-чуть, едва заметно, а в глазах ее зеленым костром пылал настоящий восторг.
– Почему ты не с ними? – спросил Виктор, очень естест– венно перейдя на «ты». В тот момент он говорил ей «ты» не как женщине, а как ребенку, восторженному ребенку, любующе– муся красивым праздничным шествием.
– Не знаю, – ответила она рассеянно, не оборачиваясь, а потом сверкнула глазами в его сторону и добавила: – У нас нет обязаловки. А сегодня я просто хотела посмотреть на на– ших со стороны. Иногда это бывает очень важно.
Колонна уже целиком заполнила площадь и вдруг по едва слышному приказу с невероятной быстротой перестроилась в ги– гантское кольцо, в центре которого начала стремительно вы– растать живая пирамида. Гвардейцы тоже быстро перестраива– лись в линию по кругу.
– Правда, здорово?! – выдохнула Селена, оглянувшись на Виктора всего на какое-то мгновение.
– Не знаю, – раздумчиво произнес Виктор в тон ее преды– дущему ответу. – Ты можешь мне, в конце концов, объяснить, что здесь происходит?
– Не сейчас, – почему-то шепотом ответила Селена.
Тысячи детских фигур цвета сафари застыли, словно ока– меневшие, и все остальные на площади тоже настороженно за– мерли. Только раскаленный воздух дрожал над толпой, над до– мами, над высохшими деревьями. И если бы не струйки пота, противно стекающие по вискам и по спине Виктора, можно было бы решить, что это само время остановило свой бег.
На самой верхушке пирамиды в середине живого кольца Фа– рим вскинул вверх левую руку со сжатыми в кулак пальцами, и этот жест над абсолютной неподвижностью тысяч окаменевших тел показался криком в тишине. Все взоры на площади были сейчас прикованы к его поднятой руке. Стало как будто еще тише, если только это было возможно. И тогда Фарим закричал:
– Бедуины!!! Вы слышите меня, бедуины!
Никаких бедуинов вокруг не было, и Виктор подумал, что, видимо, кто-то из них сошел с ума: либо он сам, либо этот предводитель игрушечных солдатиков.
– Бедуины! – кричал юный вождь. – Ваше время кончилось! Теперь наступает наше время! Вам конец, бедуины! Наступает время новых людей! Время свободы и независимости!
И Виктор уже приготовился заскучать от привычного до оскомины потока фраз, с неизбежностью завершаемого здравица– ми типа «Слава свободному народу!» или «Слава господину пре– зиденту!», когда Фарим неожиданно оборвал свое помпезное выступление, выкрикнув напоследок совсем иные слова:
– Смерть бедуинам!
– Смерть бедуинам!!! – громовым эхом отозвался весь строй цвета сафари.
И в тот же миг пирамида рассыпалась, а кольцо, окружав– шее ее, стало стремительно шириться, шириться, не теряя при этом своей идеально круглой формы. И в этой невозможной, не– мыслимой слаженности движений было что-то дьявольское, они действовали как машины – не как люди, и они уже не шли по площади, а бежали, рассекая толпу, пронзая оцепление, легко перепрыгивая через железные ограждения, изящно огибая углы домов и припаркованные автомобили, прошивая насквозь дворы, переулки, сады с чахлыми деревьями, они бежали лучами, от центра к окраинам города, но не панически, спасаясь от ко– го-то (от кого им было спасаться?) и не стремясь успеть ку– да-то (куда им было спешить?) – нет, они бежали грациозно, как чемпионы, совершающие круг почета, и яростно, как солда– ты, поднявшиеся в атаку и уверенные в своей победе.