Универсальный бег

— Я всё же попробую снять с тебя столько обвинений, сколько смогу. Тогда не будут так усиленно вестись твои поиски.

— Спасибо, — повторил Райэдар.

Они постояли с минуту в молчании, друг напротив друга.

— Скоро в область прибудут военные дивизии. А мне надо вернуться к Алирии, — произнёс Райэдар. — Прощай.

В далёком лесном домике, подвал которого стал комнатой ужаса и мук для Алирии, между потолком и полом, на сотнях паутинистых нитей висело то, что несколько дней назад наслаждалось страданиями беззащитной и беспомощной жертвы. Теперь же оно само получало свою долю боли; теперь оно полностью состояло из Боли — с большой буквы. И сквозняк забавлялся с этой Болью, создавая симфонии на звенящих натянутых нервах, подобно великим струнных дел мастерам древности.

Кожа, мясо, жировые слои сошли с костей и оголили внутренние органы, которые, медленно угасая, продолжали функционировать. Позвоночный столб, на оконечности которого держался небольшой мозг, сохранял чуть ниже в сети сосудов и нервов вздыбливавшиеся и опадавшие лёгкие, пульсирующее сердце, а ещё ниже издыхала, теряя капли жёлчи, печень.

От Олгдаха-Иртусигла-Димудуса остался лишь костяк, да несколько органов, соединённых артериями и венами. Все прошедшие дни Олгдах опускался до самого пола, и наконец, когда запрокинул голову, почувствовал его голой, — будто оскальпированной, только скальп снял он сам, своими первыми рывками, — черепной коробкой. Постучал по доскам, распугивая зверьков, вставших на задние лапки и нацелившихся на его почки. Хорьки и крысы брызнули во все стороны, тогда-то Иртусигл и дёрнулся всем телом, изо всех сил, впервые не почувствовав боли. Той, которую чуть было не стал называть почтительно, с большой буквы.

Олгдах-Иртусигл-Димудус рванулся, оборвав нервы, рухнул на деревянные доски. Когда освобождённые от извечной ноши кости заскребли об пол, его чуть было не пробрала дрожь, — он вовремя вспомнил, что сейчас нечему дрожать в его теле.

Маньяк поднялся на ноги, добрёл до стола, зацепил лучевой костью ручку ящика, и открыл его. Потом продел обе лучевых кости в колечки ножниц и обрезал все нервы, что ещё не оторвались, и тянулись от позвонков и мозга к крючкам под потолок.

Стал рыться в куче собственного развалившегося тела, доставал оттуда куски и прилаживал на костяк, надевал на успевшие высохнуть кости кожные нарукавнички, перчатки, гольфы. Все со следами зубов мелких тварей. Посмотрел в зеркало, покачал головой, — язык вывалился в дыру в кожном мешке, что Олгдах-Иртусигл-Димудус подобрал с пола и надел на голову. Маньяк затолкнул его обратно, открыл шкаф и надел длинный дождевик из чёрного каучука.

На правой руке Олгдах так и оставил ножницы, а между лучевыми костями левой зажал нож, замотал клейкой лентой. В щели в зубах верхней челюсти, — нижнюю так и не удалось приставить на место, — засадил длинные лезвия от бритв, чтобы укус-удар головой был смертельным. Правый глаз завёл на затылок и закрепил зрительный нерв в стыке черепных костей. В капюшоне плаща сделал небольшую прорешину, чтобы видеть что находится за спиной.

Потом Олгдах добрёл до своей машины, то и дело поправляя под плащом спадавшие обрывки кожи. Уселся, поёрзал костями таза по деревянным шарикам, которыми ушито сиденье, чтобы водитель не заснул, ил иего тело не затекло. Ну, у него-то затекать нечему, на зато какой стук смешной получается, никому другому повторить не удастся! Олгдах-Иртусигл-Димудус посмеялся немного, потом поддев ножом головку ключа, провернул в скважине зажигания.

Он чувствовал подсознательно, куда отправились Райэдар и Алирия. Он знал, где сможет найти их. И выбрал кратчайший по времени путь. Поезд довезёт его скорее, чем машина, да и не надо крутить руль, который начинал разваливаться от того, что маньяк держал его острыми самодельными протезами.

Машину Иртусигл оставил у железнодорожной станции, спрятанной где-то посреди леса. То, как он просунул руку с ножницами в окошко киоска, где продавались билеты, никто не видел, — людей не было почти, лишь на дальнем конце платформы обретались несколько охотников со своими собаками. Олгдах-Иртусигл-Димудус щёлкал ножницами, не глядя, срезая с чьего-то тела куски плоти, будто желал, чтобы тот, кто сидел внутри будки, стал таким же голым скелетом. Потом, когда человек внутри грохнулся на пол, изливая потоки крови, Олгдах ухитрился подцепить моток билетов, и срезав крайний, зажать оконечностями ножниц.

Когда подошёл поезд, Иртусигл вошёл в него и стал у окна. Люди сторонились маньяка, отходили подальше, возможно чувствовали исходящую от него ауру опасности — потягивали часто ноздрями, а некоторые женщины даже закрыли носы платочками.

На следующей остановке вошли контролёры, и люди засуетились, перебегая из вагона в вагон. Безбилетники отступали перед работниками транспортной милиции, а на остановках оббегали их по платформам, возвращаясь в свои вагоны, из которых проверяющие уже ушли. Олгдах же чинно стоял, продолжая смотреть из-под капюшона на пробегающие за окном поля, и когда контролёрша подошла ближе, протянул ей билет на кончиках ножниц, спрятанных в длинном рукаве дождевика. Когда проверяющая взялась за билет, нарукавник с пластом гниющего мяса соскользнул с лучевых костей и наделся на кисть её руки. Женщина закричала дико, отшвырнула кусок смердящей плоти. Олгдах вонзил ей под рёбра сомкнутые половинки ножниц и развёл их широко в стороны, разрывая ткани, снова вонзил и снова развёл. Оставив проверяющую опускаться на затоптанный пол, Иртусигл нагнулся за нарукавником. Он уже нацепил его, когда второй контролёр выхватил из кобуры табельный пистолет и выпустил весь магазин, — шесть пуль, — в маньяка. Олгдах-Иртусигл разогнулся недовольно, плащ был испорчен. Пули прошли навылет, расщепив кое-какие кости, — потом надо будет связать верёвочкой, не забыть, — ударились в металлический пол. Контролёр ошарашенно замер, видя как убийца, который должен был упасть замертво, приближается к нему. Иртусигл же распахнул плащ и откинул капюшон, показывая что под ними. На проверяющего надвигался почти голый скелет, свисали обрывки кожи и сгнившего мяса, между рёбрами багровело сердце, белели лёгкие. Олгдах приблизился вплотную и вонзил в сердце контролёра нож, покрутил деловито из стороны в сторону, — чтобы легче было вынимать. Переступив через труп, зашагал к сгрудившейся на другом конце вагона толпе, пытаясь что-то говорить, но не разборчиво. Поняли его лишь немногие.

«Угадайте загадку: два кольца, два конца, а посередине гвоздик. Что это?», говорил маньяк, подходя к людям. «Неверно! Это правая рука Олгдаха!», прорычал он, бросился в толпу пассажиров, подняв режущие протезы.

Олгдах-Иртусигл-Димудус почувствовал, когда ему надо было выходить. Узнал загодя, знание это само из ниоткуда появилось в голове. Лойская станция. Олгдах покинул вагон на ней, и едва отошёл от края платформы, как увидел две обнявшиеся фигуры.

Райэдар был весь в крови, от пяток до затылка, Алирия же будто похорошела со времени заточения. Они прильнули друг к другу, никого и ничего не замечая, погружённые друг в друга. Маньяк приближался к ним, сбросив с плеч плащ и подняв руки с ножом и ножницами.

«Я Олгдах! Я Иртусигл! Я Димудус! Я все вместе! Пришёл за вами!..», бормотало чудовище. Язык болтался на шее, ударяясь кончиком о ключицы, и каждый звук давался с трудом, чтобы произнести слово приходилось поднимать его, напрягая сгнившие наполовину мускулы, и прижимать к провалившемуся нёбу, пропуская воздух через щель между ним и передними зубами, и через дыру, на месте которой был нос.

Подняв веки, смеженные от удовольствия, Алирия увидела надвигающееся чудовище и глаза её расширились от страха, она хотела видно закричать, да губы были заняты губами любимого. Но Райэдар узрел неладное в её глазах, повернулся к Олгдаху и спокойно произнёс в подобие лица: «Ты нереален!» И в тот же миг что-то огромное, крылатое и чешуйчатое, спустилось с неба, заняв весь передний обзор, и схватило шипастыми лапами.