Страница 47 из 69
Повеселимся?!!
Офицер Прагэр отпрыгнул от машины в тот момент, когда второй снаряд пронзил заднюю её часть и, взорвав бензобак, ушёл в стену здания. Скрытый огненным облаком, Прагэр прижался к стене в паре метров в стороне от обломков и подняв винтовку, выстрелил сквозь огненную завесу. Он не видел врагов, так же, как и они не видели его. Но стрелял не наугад. Заранее запомнил положение каждой цели. Первый. Солдат инстинктивно схватился за глаз — ему показалось, что под веко забилась муха. Второй. Пуля пронзила мерзокожему артерию на шее и фонтан крови обдал стоящих рядом солдат. Третий. Посреди лба солдата образовалась маленькая красная дырочка. Двое помощников не поняли, почему пулемётчик тряхнул головой, сбросив каску, и упёршись грудью в станину, открыл беспрерывный огонь по горящему облаку, медленно поворачивая пулемёт. Он провёл длинную линию по улице, круша первый этаж госпиталя и повернув оружие почти на девяносто градусов, в упор расстрелял броневик с солдатами. Четвёртый. Мерзокожий, нелепо взмахнув руками, откинулся назад с позиции «в колено», отбросив автомат. Через пару секунд рядом расцвёл огненный шар транспортёра, взорванного пулемётчиком.
Когда огонь на прилегавшей к госпиталю стороне улицы стал припадать к асфальту, два взвода под прикрытием стальных щитов двинулись туда. Мерзокожий сержант, убедившись, что нет и признаков трупа диверсанта, повернулся в сторону своих, чтобы объясниться знаками, но увидел вместо сержанта, ожидающего донесения за щитом, лишь труп, щитом прикрытый. И завязывающийся бой.
Чертовски трудно было бы пролезть под дорогой в броне. Мешала даже одежда. Прагэр протиснулся в один из проломов в стене госпиталя, забрался в трубу и пролез под дорогой. Вылез из люка на той стороне улицы, за спинами стоящих с оружием в позиции «в колено» солдат, подобрал тот самый автомат, что бросил последний убитый им и открыл точечный огонь по спинам, шеям, затылкам врагов. Выкосив одну шеренгу — потрачено всего девятнадцать патронов, по одному на каждого, — Прагэр взял из-за пояса второй нож, прихваченный из клиники, — первый он бросил за ухо сержанту, выдвинувшемуся с щитом вперёд от своих подчинённых, бросил едва только начал стрелять, левой рукой, не зря всё-таки взял ножи в препараторской, не зря не сплюнул их, когда держа в зубах пришлось слезать с восемнадцатого этажа, не зря потом нёс в руке за лезвия, пока не раздобыл брюки и пояс. Переступив через тела, укрывшиеся щитами, подошёл сбоку к фургону с пулемётом и резко забросил нож внутрь, и сам оказался внутри, сломав в прыжке ступнёй шею второму солдату. Три трупа в фургоне. Офицер не стал выдёргивать нож из ноздри трупа — зачем, когда теперь у него есть…
…Пулемёт изрыгал море свинцового огня и два взвода на той стороне улицы, бессмысленно старавшиеся укрыться за своими щитами, разрывались в ошмётки. Куски стали откалывались от щитов, трепались свинцовым ветром как обычная рваная жесть. Когда у противоположной стены остались лежать лишь ошмётки мяса и клочки металла, Прагэр перевёл оружие на заграды, стоящие на дороге справа и слева. Взорвав и убив всё и всех, что только было на дороге, офицер соскочил с грузовика и подобрав ещё парочку автоматов, направился по ответвлению, уводящему от госпиталя. Офицер с тоской вспоминал личное оружие, оставленное на базе, но больше всего скучал по трофейному мечу, — к нему так успела привыкнуть рука и левое плечо, над которым обычно возвышалась рукоять. Но теперь, прежде всего, надо достать откуда-нибудь чёрные броневые перчатки.
Небеса рухнули бы от грохота, если бы их не поддержали пятнадцать огненных грибов.
Надломились небоскрёбы, и сверкающие шпили испарились спустя мгновение после того, как на них отразилась ослепительная вспышка. Преломлённые лучи испепелили сотни людей, находившихся в теневой зоне, за бетонными городскими конструкциями.
Пятнадцать оранжевых точек пропороли маскировку, затенявшую город от визоров имперских спутников.
Прагэр и остальные агенты выждали, пока пройдёт ударная волна, и продолжили путь. К точке сбора.
Над городом ревели тяжёлые имперские бомбардировщики.
Офицера Прагэра и других диверсантов доставили в военный лагерь, расположенный в явайских джунглях, в нескольких сотнях километров от разрушаемого сейчас города мерзокожих. Некоторые агенты взяли себе отпуска, начинавшиеся сразу после окончания задания, чтобы проделать пешую прогулку по лесу до базы. Для многих это было развлечением (равно как и сами задания), — пройтись по диким джунглям, кишащим недобитыми «Жёлтыми Братьями», что остались ещё со времён Трейса, да ещё быстро наполнявшимися беглецами из горящего в ядерном пламени города. В салоне вертолёта сидели либо те, которым предстояло выполнять новые поручения, либо те, кому претили занятия паталогоанатомией в сырых явайских лесах, — такие предпочли вернуться в Империю, чтобы предаться оставленным на время занятиям — опере, театру ли, высокому искусству стихосложения. Но Прагэру предстояло совсем другое. Раньше он и сам не отказался бы пройтись по ядовитым болотам, устраивая вивисекцию каждому партизанину, набрасывающемуся из укрытия, — сверху, со скрытой среди листьев площадки, или снизу, из глубоких нор, куда их загоняли профилактические бомбардировки напалмом. Но сейчас было не до развлечений — надо отомстить убийцам своих подчинённых.
Когда геликоптер приземлился, и улёгся вихрь из сухих листьев, — вокруг лагеря с самолётов разлили несколько емкостей дефолианта, и теперь всю базу засыпали ворохи побуревших клочков, будто смерть, пришедшая вместе с военными из далёкой Империи, убивала не только людей, но и растения, даруя этим краям счастье осени, — Прагэр и другие диверсанты направились к зданию, где стояли личные сейфы, забрать одежду и оружие. Прошли от посадочной площадки по широкой центральной улице между приземистыми коробками бункеров, ангарами с бронетехникой, исследовательскими лабораториями (все учёные требовали зачем-то у командования пленных, и как можно больше), казармами и арсеналами.
В проулок, куда собирались свернуть агенты, въезжали бульдозеры, ждал своей очереди огромный экскаватор с металлической пастью на длинной суставчатой руке. Диверсанты поспешили за ними, сторонясь рвущих новенький асфальт гусениц и выплёвывающих раскалённый бензинный туман выхлопных труб. Увидели, что строение, в котором они не далее чем день назад переодевались, — точнее, на них наклеивали пластмассовую кожу и мясо, по которым прежде провели огнемётом, — лежит в руинах.
Прагэр вскочил на ползущие траки, — широкие, не то что карнизы некоторых зданий! — подождал, пока движущаяся полоса не подвезёт его к кабине машиниста, и постучал в окошко. Водитель, выругавшись сквозь зубы, дёрнул на себя рычаги, — ещё пара секунд, и офицера утянуло бы под гусеницу. Впрочем, сам Прагэр сомневался в возможности этого, потому даже не пытался схватиться и подтянуться на зеркале заднего обзора — армейских водителей при обучении гоняли по полю на всевозможной технике, сверху поливая огнём и сбрасывая фугасы, и реакция у выживших была отменная. Оператор бульдозера распахнул дверцу, впуская внутрь офицера.
— Что здесь произошло? — сказал тот, едва попал в кабину.
— Ну… прежде всего… — протянул машинист, — едва не случился несчастный случай с летальным исходом. Жертвой чуть было не стал военный.
— Как это произошло? — насторожился Прагэр. — И что могло произвести такие разрушения? — он повёл рукой в сторону развалин.
— Вы путаете причину и следствие, — усмехнулся водитель. — Я, вообще-то, о вас говорю. Вас едва не растёрло.
— Я спрашиваю серьёзно. Что здесь случилось?
— Инженеры говорят, что взрыва не было. И это подтверждается свидетелями. Здание обрушилось не сразу. Рассказывают, со стороны это выглядело так, как будто внутри носился огромный таран. К счастью, пострадавших нет — ведь строение опечатали до возвращения диверсионной группы. Часть сейфов уже извлекли из-под мусора.
Офицер Прагэр кивнул коротко головой, в знак благодарности за информацию, и выпрыгнул в дверцу кабины, бульдозерист же закрылся и стал разворачивать машину на месте, сгребая мелкий мусор, — глыбы размером с человека, — чтобы освободить подъезд для грузовиков. Прагэр отпрыгнул в сторону, пошёл в сторону диверсантов, выискивающих свои ящики в штабеле засыпанных извёсткой и песком параллелепипедов.