Страница 64 из 164
У него был такое лицо, словно он позавчера выбил себе иероглиф, означающий «самый красивый, умный и мужественный мужчина на свете» на руке, а сегодня случайно выяснилось, что он переводится, как «сумасшедший понос из-за лапши быстрого приготовления». У меня тоже из цензурного в лексиконе оставались лишь предлоги. Одной рукой я прикрыла грудь, а другой покрепче вцепилась в полотенце. Топлесс мы уже видели, а полный стриптиз показывать я не планирую! «Она была настолько стеснительной, что голой ее впервые увидел только некрофил -патологоанатом!» - пронеслось у меня в голове.
- Пшел вон! - прошипела я, - И по дороге не забудь выколоть себе глаза!
- Оденешься и спустишься вниз. Есть разговор! – холодно сказал мой учитель, - И не надо так орать, словно тебя тут убивают!
- Ну да! Как же так? Меня типа убивают, а ты в процессе не участвуешь? Не порядок! Нет, как обычно, в сторонке постоять! А теперь развернулся на сто восемьдесят градусов и закрыл дверь с той стороны! – крикнула я, придерживая полотенце.
- Не указывай, что не нужно делать! Терпеть это не могу! – ответил учитель, пройдясь по выбитой двери.
О! Как будто я от этого в экстазе!
Я молча оделась, обиженно сопя, поставила выбитую дверь на ее изначальное место и села на кровать. Мне удалось даже снова посадить ее на одну петлю. Кто почистил раковину? Кто разобрал колено? Кто сделал теплый душ? Кто вставил дверь на место? Да я была бы вот таким мужиком! Цены бы мне не было! Мечта любой женщины!
Думаете, что если мне свистнули, я побежала спускаться? Ага, щас! Бегу, спотыкаюсь, прыгаю через ступеньку, съезжаю по перилам. Прошло двадцать минут. Я услышала шаги за свежевставленной дверью. Если он сейчас снова вынесет мою несчастную дверь, то я вынесу ему мозг. А потому ему придется вставлять. Сначала дверь, а потом зубы.
- Ты уже оделась? Почему не спустилась? Тебе что? По нескольку раз повторять надо! – не очень-то и равнодушно поинтересовался учитель, открывая дверь, болтающуюся на одной петле. Кристалл тут же пошел трещинами.
Да как ему с людьми позволяют работать? Хорошо, что он - не воспитатель детского сада. С таким воспитателем горшки будут не успевать мыть, а обычная группа сразу превратится в логопедическую. Группа «Зайка», куда набирают маленьких заик.
Я отползла в самый дальний угол, укутавшись одеялом. В моей душе уже вырыты окопы презрения, стоят противотанковые ежи из уязвленного самолюбия и размотана колючая проволока женской обиды. Ну что, дерзай. Попробуй пройти эту полосу препятствий! Рискни психическим здоровьем и самооценкой.
- Не хочешь разговаривать там, поговорим здесь, - сказал Лорд, присаживаясь на мою кровать.
- Отлично! Только это не повод греть задницей мою подушку! – возмутилась я, выдергивая из-под него свой «валенок». Разрешения на посадку я не давала! Так что пусть задвинет шасси и постоит. Разрешаю кружить по комнате.
- Я так понимаю, что ты пошла в отказ. Стоило на тебя нажать, как ты тут же ушла в глухую оборону. А теперь ответь, кому ты делаешь хуже? Я отвечу. Себе и только себе. Если ты не сдашь экзамены, то тебя убьют, - насмешливо отозвался Лорд, - Если хочешь позорной и глупой смерти, то вперед! Я отойду в сторонку и не буду тебе мешать!
Я посмотрела на него как Медуза Горгона, а потом с усмешкой выдала:
- Послушай. Ты отучился восемь лет? Я отучилась пятнадцать! Десять лет в школе, пяток отмотала в университете. Заметь, не условно, а по полной. Из всей этой кучи ненужных знаний, которые мне усердно вбивали в голову, мне пригодилось умение читать, писать и считать. Вот и все! Поэтому не нужно забивать мне голову всякой ерундой. И заставлять меня учиться силой, это – худшая из всех твоих идей. Если я захочу постичь мудрое и вечное, то я сделаю это сама! – насмешливо ответила я, давая понять, что даже если меня за шкирку посадить за учебники, я из принципа разучусь читать.
- Хорошо. Попробуем по-другому. Что нужно для того, чтобы ты захотела постигать мудрое и вечное? - поинтересовался Асфард.
- Не заставлять меня! – отрезала я, - Не орать на меня, не напрягать меня, не тыкать меня носом, как котенка, не насиловать морально! Я терпеть не могу этого!
- Сколько тебе лет, Ника? – с некоторым сомнением спросил учитель.
- Мне - двадцать шесть, - нехотя отозвалась я, вспоминая испорченный День Рождения, - А тебе сколько?
- Столько же, - озадаченно отозвался мой учитель, - Только ты ведешь себя так, будто тебе шестнадцать, и ты обижена на весь мир.
Вау! Учитель и ученица – ровесники. Какая прелесть! Такого на моей памяти еще не было! Да ладно, в этой Академии все возможно.
- Слышишь этот грохот? – спросила я с издевкой, - Это упало и разбилось в дребезги мое уважение к тебе после твоих вчерашних припадков.