Талларн (ЛП)

– Кто вы?

Корд закрыл глаза и выдохнул.

– Полковник, – это была Шорнал, – идентификационные сигналы зелёные. Они на нашей стороне…

– Союзники, начинающие разговор со стрельбы, – отозвался Сол.

– Тишина, – произнёс Корд. Все они уловили резкие нотки в его голосе. Тяжкое безмолвие ожидало его, когда он переключил вокс в режим передачи.

– Мы ищем убежище, – передал он в эфир, – мы понесли потери, у нас недокомплект экипажа и боеприпасов, кончается вода, еда и воздух.

– Вы не знаете своё местоположение? – спросил голос.

– Не совсем, – Корд медленно выдохнул, и задумался над тем, стоит ли задавать вопрос, крутившийся в его голове, едва он впервые услышал вызов по воксу. – Из какого вы легиона?

Пауза. Долгая звенящая пауза.

– Из Десятого.

«Десятый легион, – подумал он, – один из сыновей мёртвого примарха, один из Железных Рук».

– Моё имя Менотий, – сказал воин Железных Рук, – и я приветствую вас.

Словно сопровождая слова, в поле зрения Корда выкатился приземистый силуэт из тёмного металла. Это был «Хищник», угольно-чёрные обводы покрывала пыль. По бортам виднелись лазпушки. Корд сумел различить фокусирующие пластины конверсионного излучателя, бегущие вдоль дула его главного орудия.

– Следуйте за нами, – произнёс Менотий.

– Куда?

– Вы нашли то, что искали, во всяком случае, отчасти. Вы направляетесь в Рашаб, полковник. Там вы будете в безопасности. Хотя сможете ли вы уйти оттуда вновь – вопрос открытый.

Сперва он проснулся от воспоминаний о голосе отца.

– Тебе известно наше кредо? – Пертурабо отвернулся, оглядывая дальние уголки наполненной машинами пещеры. Хренд заколебался, слова кусками срывались с решёток его динамиков.

– Из железа рождается сила. Из силы рождается воля. Из воли рождается вера. Из веры рождается честь. Из чести рождается железо.

– Это слова, но каково их значение? – задал вопрос Пертурабо, подбородок его едва выглядывал из бронированного кольца воротника, от пристального взгляда кожа лица собралась морщинками вокруг глаз.

– Что нас невозможно сломить.

– Что нас невозможно сломить… – примарх медленно кивнул и повернулся обратно к Хренду. – Но что если мы уже сломлены?

Первые секунды он не мог поверить, что услышал эти слова. Потом они начали просачиваться внутрь, подобно яду. Пертурабо наблюдал за Хрендом немигающим взглядом чёрных глаз.

– Повелитель, – начал Хренд, – мы…

– Что если мы были сломлены давным-давно? Что если выбор, который мы делали и вера, которой предавались, заржавили наше железо, сделали нашу силу – слабостью, а честь – фальшивкой? Каково в этом случае значение этих слов?

– Тогда они обратятся в ложь, – ответил он.

Пертурабо медленно кивнул.

– Тогда они обратятся в ложь, – повторил примарх.

– Но мы никогда не были сломлены.

– Наш мир, наша вера, наши узы, наши мечты… – вспышка мелькнула в глубине его глаз. – Что из этого осталось несломленным?

И Хренд проснулся второй раз от голосов своих братьев.

– Он всё ещё превозмогает, – голос Джарвака, бескомпромиссный, ни обрадованный, ни разочарованный, просто констатирующий факт.

Он лежал, над ним висел потолок из красных и оранжевых облаков. Пробуждение трудно было назвать добрым. Была боль, реальная боль ползла по нервам от повреждённых систем, отчётливое ощущение сломанных костей и сочащихся ран. Как корпус его дредноута, так и остатки плоти были изранены. Ощущения накладывались друг на друга, противоречили, заглушали друг друга, растягивая его сущность между двумя реальностями.

Мало-помалу чувства прочистились. Он обнаружил остальных, их присутствие отмечалось пятнами сигналов и тепловых выбросов, окружавших его: четыре танка и один дредноут, построившиеся кругом с ним в центре. Они потеряли четверых – трёх «Хищников» и одного из его братьев-дредноутов. Гораздо важнее было то, что уцелело: «Спартанец» 4171 и буровая установка не пострадали. У них всё ещё был Хес-Тал. У них всё ещё был проводник, который поведёт их через потерянные земли.

Он начал проверку двигательной системы, потихоньку поднимаясь. Они всё ещё были в долине. Пламя поутихло и расползлось по отдельным обломкам, каждый из которых был белым пятном на его тепловизоре. Он переключился на обычный режим. Картинка запрыгала, разбилась на кусочки, затем пришла в норму. Искажённые тепловыми колебаниями воздуха почерневшие остовы мерцали в центре костров. Матрица прицеливания оставалась отключённой, но он пересчитал огненные очаги глазами. Их количество совпадало с численностью отряда противника. Никаких выживших, как и должно было быть.

Он повернулся на месте, осматривая выжившие машины группы «Киллар». Ни для одной из них битва не прошла бесследно. Пламя омыло «Сикаранца» Джарвака, прокоптив корпус. Он отметил отсутствие Гортуна, из чего сделал вывод о том, что одна из куч обломков – его брат в железе. Это был неприятный, но всё же просто факт уменьшения их мощи. У них заканчивались боеприпасы, а в такой дали от «Незримого лабиринта» неоткуда было ждать снабжения. Несмотря на это, они должны были продолжать. Он задумался над судьбой других отправленных примархом поисковых групп, все ли они начали умирать так – не одномоментно, а растерзанные кусочек за кусочком?

«Киллар» ждала в безмолвии, оценивая его силу, прикидывая, настолько ли сильно он повреждён, что последствия приведут его к провалу.

– Навигатор, – вызвал он.

– Я вижу и слышу, – отозвался Хес-Тал.

– Путь ведёт в том же направлении?

– Путь ведёт туда, куда всегда вёл.

Хренд отключил вокс, не ответив, и сделал шаг вперёд, потом ещё, и ещё. Каждое движение сопровождалось болью, но он не запнулся. Через три шага боль стала просто фактом. Оставшиеся машины выпустили его из круга и последовали за ним сквозь огонь к перевалу через горы.

Сирены тревоги завыли, едва платформа начал подъём в шахте. Аргонис метнул взгляд на Сота-Нул.

– Что…

– Вступили в действие протоколы общей тревоги. Причина неизвестна.

– Нас засекли.

– Возможно, но не факт.

Платформа с лязгом остановилась. Полосы, освещавшие шахту, погасли.

– А теперь? – взревел Аргонис, пятясь в угол, поднимая оружие и высматривая точки проникновения.

– Вероятность нашего обнаружения возросла.

Талдак зашевелился на полу. Аргонис взглянул на него, потом на Професиуса и уже хотел было отдать приказ.

Люки, располагавшиеся на стенах шахту выше платформы, взорвались. Внутрь повалил дым. На платформу спрыгнули мощные силуэты. Глаза Аргониса заполнили маркеры целей. Его палец всё ещё лежал на курке, воля подавляла инстинкт. Сота-Нул закружилась, шипя, дуги голубой энергии слетали с её тела.

– Нет, – закричал Аргонис.

Палуба зазвенела от топота бронированных сапог. Он разглядел контуры прямоугольных щитов и мазки красных линз, светящихся за ними. Жужжащее гудение наполнило воздух, и Сота-Нул рухнула на пол, искры и паутинки электроэнергии пробегали по ней, едва она пыталась подняться. Аргонис распознал звук и эффект, сопровождающий применение гравитонного оружия. Он не опустил болтер, но и не двигался. За его спиной Професиус царапал что-то на табличке, но Аргонис не оглянулся, чтобы посмотреть, что там написал астропат.

Бронированные фигуры и стена щитов окружили его, дула, просунутые сквозь каждый из них, были направлены прямиком ему в грудь. Внезапно на шахту опустилась тишина, нарушаемая только гудением силовой брони. Полумрак и всё ещё тянущийся дым скрывали детали окружавших его воинов, но их манера движений и стойки говорили сами за себя – это были элитные щитоносцы Железных Воинов.

– Опустите оружие, эмиссар, – раздался грубый голос из-за рядов Железных Воинов. Это был Волк, Аргонис расслышал безразличные нотки в словах. Некоторые считали Железных Воинов бездушными, и с определённой точки зрения, так оно и было, но он сражался рядом с ними и видел источник этого качества. Это была не гордость или следствие их низкой самооценки, просто они не позволяли ничему становиться между ними и тем, что им было нужно.