Начало пути

Часть II

Хлебнув лиха от «простых душ», все сходятся на том, что они не столько умны, сколько хитры. Это неверно. Такие люди не умны и не хитры. Но у них есть особый дар - в иные минуты, под настроением, действовать в полном ладу с самим собой, только и всего. И даже тогда такой человек не ведает, что натворил. Все равно как змея: если уж ее вынудили напасть, яд у нее всегда наготове. Простая душа от природы слишком ленива, нападает только по необходимости. Но уж если придется напасть, она бьет куда больней, чем надо: ведь эту самую простую душу против воли заставили вынырнуть из ее простоты и вялости, которая по сути и есть та же лень. Примерно так я думал, вспоминая, что мисс Болсовер говорила, будто я - простая душа. Ее мнение должно бы мне льстить, да и впрямь было лестно, а все-таки простить ей это я не мог. И оттого, когда я, покинув ее навсегда, катил в Грэнтем, я совсем не чувствовал себя виноватым. Вот у Клодин - у той хоть на одно хватало соображения: уж она-то не считала меня простым и сильным, а потому выбросить ее из головы было потрудней.

Вообще-то я не любитель размышлять подолгу, особого толку от своих размышлений еще никогда не видел, так что я закурил сигару и, свернув на Радклифскую объездную дорогу, стал вовсю жать на акселератор, пока стрелка спидометра не дошла до пятидесяти миль - для меня, можно сказать, рекорд. Спешить было некуда. Моросил дождь, и дворники еле ползали по стеклу, словно батареи сели и сейчас еще плохо зарядились. Но мотор был в порядке, так что я катил себе и катил, а под колесами у меня разворачивалась карта Англии, хотя зима - время вроде не лучшее для путешествий, да и свобода радовала меня куда меньше, чем я ожидал. Мне даже стало казаться, что я уж слишком предоставлен самому себе и не знаю не только, куда еду (это была чистая правда), но и откуда я (а это уже враки). Но ведь когда так круто поворачиваешь свою судьбу, убеждал я себя, очень понятно, что чувствуешь, будто стрелка компаса мотается у тебя внутри, и покуда не установится - нет тебе покоя. Все было бы куда естественней, если б я свистнул чужую машину и теперь удирал на ней. Тут был бы хоть какой-то смысл, но меня, к сожалению, не воспитали вором, нет у меня этого сомнительного преимущества. А если бы я, ради собственного удовольствия, прикинулся, будто удираю на краденой машине, это был бы обман, но обманывать я тоже сызмальства не приучен, по крайней мере самого себя. Оставалось только примириться с унылой действительностью.

Когда Грэнтем остался позади и я пустился на юг по Большому северному тракту, на душе у меня полегчало. Кругом лежала унылая, мрачная, насквозь пропитанная водой земля, а по гудрону чуть не впритык друг к другу мчались грузовики, они с легкостью обгоняли мою старую калошу, так что я пугался до смерти и наконец-то понял, что совсем она у меня не такая быстролетная и мощная, как сперва казалась моему влюбленному взгляду. Однако я не велел себе терять веру в мою заводную игрушку, не то она, пожалуй, перестанет стараться, а если я ни с того ни с сего к ней охладею, чего доброго, и вовсе подведет.

Дождь забарабанил сильней, и капля-другая просочились сквозь временные заплаты в крыше, но пока еще можно было не беспокоиться. Вот только изоляционную ленту я забыл взять, будь она неладна. У обочины одиноко стоял какой-то человек в кепке и в плаще, у ног - чемоданчик. Он голоснул, и я подъехал и остановился, а включить сигнал поворота забыл. За мной по пятам шел огромный грузовик-тяжеловес, и он загудел так яростно - у меня едва черепушка не лопнула. Человек у обочины улыбнулся:

- Торопится. Они всегда гонят.

- Вот гад,- сказал я.- Вам куда?

Ему было лет тридцать, высокий, худой, руки - он взялся за рамку моего окна - грубые, узловатые.

- На юг. Коротко и ясно.

- Мне тоже. Садитесь, если хотите.

- Сяду, коли вы не против,- сказал он.

- Меня зовут Питер Вулф,- сказал я, когда он захлопнул дворцу, да с такой силой, я подумал: она отвалится.

- Тоже,- сказал он.

- Как так «тоже»?

- Меня звать Билл Строу,- сказал он и ухмыльнулся; сроду я не видел такой дурацкой ухмылки, а ведь он явно был в здравом уме и твердой памяти.

Оттого, что у меня появился пассажир, я трусил, как бы не случилось какой аварии, и пока не привык к нему, вел машину так, будто мне под семьдесят и я всю жизнь был рачительным хозяином.

- Издалека? - спросил он.

- Дерби,- ответил я.- А вы?

- Лидс. По делу или развлечься?

- По делу. Служу в страховой фирме. Пробыл в Дерби три дня, выправлял страховой полис на «роллс-ройс». Жуткая работенка. Закурите?

- Не откажусь. Спасибо. А я ищу работу.

- Чем занимаетесь?

- Да всем,- весело ответил он.- Вот два года малярничал, отделывал квартиры. Оттого такой бледный. Хреновая работенка - цельный день с красками. Не знаю, чем займусь в Лондоне. Большой город.

Я кивнул.

- Что верно, то верно.- Один раз, лет двенадцати, я там был со школой, на экскурсии, видел Букингемский дворец (снаружи) и драгоценности короны в Тауэре (тоже снаружи).- Там работы хватает.

- Работа всюду есть,- сказал он угрюмо, со знанием дела.- Это уж точно. Только на юге здоровей, вот я туда и подался. А что, ваша колымага быстрей не может?

- Если вам так некогда, никто вас не держит, вылезайте и топайте. Может, поймаете какой-нибудь «бентли» - к обеду будете на месте.

- Ладно вам,- засмеялся он.- Я вас не брошу.

- Дело ваше. Я скоро остановлюсь, выпью чаю с пудингом.

- Я бы тоже перекусил.

И по тому, как он это сказал, я понял - платить ему нечем.

В придорожной закусочной народу было битком, у стойки выстроился целый хвост. И все ехидно выпялились на мой воротничок, галстук, на лучший мой серый костюм -мол, кой черт тебя сюда такого занесло? Так что я дал Биллу Строу полкроны и сказал:

- Возьмите-ка два чая и два пирожных.

А сам сел за столик и принялся ждать. Чуть подальше лежала «Дейли миррор», я потянулся за ней, хотел поглядеть первую страницу, но здоровенный шофер, который тащил от стойки свой завтрак - яйца, жареный картофель, сосиски, бекон, бобы, помидоры, оладьи и поджаренный хлеб,- заорал:

- Захотел газетку, приятель, так купи, я-то купил. Он стал надо мной, что тебе хорошая башня.