Черная книжка

Олсон слегка поворачивается — так, чтобы можно было показывать в мою сторону жестами. Стилсон предупредил, что она будет это делать. Она, выдвигая против меня обвинения, будет показывать на меня рукой.

— Детектив Уильям Харни был коррумпированным полицейским, — говорит она. — Коррупционером, который знал, что его вот-вот разоблачат. Поэтому он попытался замести следы единственным способом, на какой был способен. Он убил ключевого свидетеля, убил своих коллег-полицейских, которые уже подбирались к нему, и убил прокурора, которому поручили проводить расследование.

Она поворачивается и показывает на меня, выставив указательный палец.

— Подсудимый убил четырех человек, поэтому обвиняется в четырех убийствах.

Я качаю головой, но не в нарочитой манере: «Клянусь, я этого не делал!» — а с ошеломленным видом. Так, как будто ее заявления настолько абсурдны, что они даже не заслуживают, чтобы на них отвечали.

— Подсудимый совершал одно из старейших из оговоренных в законодательстве преступлений, — продолжает она. — Он занимался «крышеванием». Если вы — полицейский, а кто-то занимается чем-то противозаконным, вы говорите ему: дай мне немного денег, а я сделаю так, что тебя не арестуют. Я буду твоей «крышей».

Она кивает и делает паузу, давая присяжным возможность вдуматься в ее слова. Убедить присяжных, являющихся жителями Чикаго, что какой-то полицейский коррумпирован, не сложнее, чем убедить Дональда Трампа, что он — яркая личность. Более того, половина из присяжных живут в пригородной части округа Кук, а многие жители пригорода считают, что мы в Чикаго только то и делаем, что занимаемся коррупцией.

Олсон рассказывает им про особняк-бордель в районе Голд-Коуст, показывает какую-то фотографию, напоминает о том, о чем они уже слышали на протяжении года из средств массовой информации, — о бывшем мэре, архиепископе и прочих богатых и знаменитых клиентах особняка-борделя.

— Подсудимый «крышевал» этот элитный публичный дом, — вещает она, — и до его разоблачения оставалось уже вот столечко. — Она разводит указательный и большой пальцы на расстояние в один дюйм, показывая, насколько мало оставалось до моего «разоблачения». — Офис прокурора штата по округу Кук — мой офис — проводил расследование относительно борделя. Прокурором, которому поручили руководить расследованием, была женщина, которую звали Эми Лентини.

Олсон кладет на высокую подставку огромную фотографию обаятельно улыбающейся Эми в форменной одежде прокурора.

— Эми вот-вот должна была разоблачить преступный бизнес. Она уже собиралась нагрянуть в бордель с облавой. Мы покажем вам запрос на ордер на обыск, который она составила. Из документа станет понятно, что она хотела найти в первую очередь: учетные записи. Маленькую черную книжку. Если вы занимаетесь каким-то бизнесом, вам необходимо вести учет совершаемых транзакций, не так ли?

Несколько присяжных в знак согласия кивают.

— Но это — незаконный бизнес, — продолжает она. — Вы берете с клиентов деньги за секс. Часть из этих денег даете полицейским за то, что вас прикрывают. Все это — незаконные действия. Такие учетные записи вы не доверите бухгалтеру и не покажете сотрудникам налогового управления.

Двое из присяжных смеются. Я всегда считал Маргарет Олсон упрямым тугодумом, но, надо признать, она сейчас умело перетягивает присяжных на свою сторону. Она говорит с ними простым языком, представляющим собой изящную смесь драматизма и непринужденности. Она — хороший политик.

Я недооценил ее, причем в очень неподходящее время.

— У Эми имелась информация, что менеджер секс-клуба ведет учетные записи прямо в особняке — то есть у нее есть так называемая маленькая черная книжка. Эми буквально через несколько дней собиралась устроить облаву в борделе и заполучить черную книжку. Иначе говоря, всего лишь через несколько дней у нее должны были появиться доказательства, в которых она нуждалась для разоблачения некоего коррумпированного чикагского полицейского. — Олсон делает шаг вправо. — Мы покажем вам ходатайство об ордере на обыск, которое готовила Эми. Вы выслушаете показания одного из прокуроров, привлеченных к тому расследованию. Но вы не услышите показаний Эми — прокурора, возглавлявшего расследование. Вы не услышите ее показаний, потому что подсудимый позаботился о том, чтобы уже никто и никогда не услышал никаких показаний Эми.

Она поворачивается и бросает на меня испепеляющий взгляд и медленно кивает.

— Подсудимый хитер, — продолжает она. — Да, очень хитер. Ему стало известно о расследовании, проводимом прокурором штата. Он узнал, что мы вот-вот устроим облаву в этом секс-клубе. Как же он в такой ситуации поступил? Он сделал нечто очень-очень умное.

Олсон делает выразительную паузу, в течение которой присяжные теряются в догадках, что же такого умного я сделал.

— Он сам устроил там облаву, — наконец говорит она. — Именно так: подсудимый, который являлся детективом, расследующим убийства, и должность и работа которого не имели абсолютно никакого отношения к нравам, проституции и всему такому прочему, внезапно устроил облаву в борделе и задержал всех, кто там находился.

Она разводит руки в стороны.

— Это была блестящая идея, позволившая достичь двух целей. Во-первых, замести следы. Из всех полицейских мира, которых вы могли бы заподозрить в «крышевании» публичного дома, вы лишь в самую последнюю очередь заподозрили бы того, кто сам устроил там облаву и разоблачил злачное заведение, не так ли? Это позволило подсудимому выглядеть невиновным.

Несколько присяжных кивают и что-то записывают в свои блокноты.

— Он поступил хитро, — трясет крючковатым пальцем Олсон. — Вторая цель — еще более важная — заключалась в том, чтобы найти записи публичного дома. Ворвавшись в особняк раньше Эми, подсудимый не позволил ей добраться до маленькой черной книжки. Он тайком забрал документ и уничтожил его.

Присяжные кивают: все вроде бы сходится.

— Но ведь есть еще и менеджер секс-клуба, не так ли? Я имею в виду, что, даже если маленькая черная книжка и пропала, о взятках полиции может рассказать менеджер. Эту женщину-менеджера звали Рамона Диллавоу. Именно она — Рамона Диллавоу — заведовала публичным домом.

Олсон ставит снимок Рамоны, сделанный на какой-то вечеринке, на вторую подставку — рядом с фотографией Эми, тем самым как бы устраивая своего рода парад жертв.

— Рамона все еще представляла для подсудимого угрозу. Более серьезную опасность, чем когда-либо раньше. Но и она, госпожа Диллавоу, тоже не сможет дать показаний по данному уголовному делу. Потому что подсудимый заставил ее замолчать навеки.

Я снова качаю головой, но я понимаю — и все в зале суда понимают, — что Маргарет Олсон сейчас искусно припирает меня к стенке.

Один адвокат как-то раз сказал, что 90 процентов судебных разбирательств выигрываются или же проигрываются в зависимости от того, какой была вступительная речь.

Олсон выставляет вперед руку и, согнув пальцы, начинает один за другим их разгибать.

— Факт: относительно подсудимого проводилось расследование на предмет коррупции, — говорит она, разгибая большой палец. — Факт: подсудимый, воспользовавшись служебным положением, ворвался в особняк, не позволив поставить точку нашим сотрудникам, проводившим вышеупомянутое расследование, и главная улика исчезла. Еще один факт: прокурор, который руководил расследованием, убит. И еще один: главный свидетель, который мог дать показания против подсудимого, убит.

Маргарет Олсон, сделав паузу, кивает.

— И мы еще только начинаем, — предупреждает она.

87

— Я говорила вам, что подсудимый хитер, — обращается Олсон к присяжным. — Он очень-очень коварен. Он знал, что Эми уже у него на хвосте. Он знал, что она подозревает его в похищении маленькой черной книжки. Вы выслушаете показания главного полицейского города — суперинтенданта полиции Тристана Дрискола. Он предстанет перед вами в качестве свидетеля, даст клятву говорить правду и только правду и расскажет, как Эми расспрашивала подсудимого после устроенной им облавы и обвиняла в том, что он украл маленькую черную книжку.