Черная книжка

Я нажал на своем смартфоне на иконку «Фейсбук» рядом со значком «видео», и только что сделанная мною видеозапись мгновенно оказалась на нашей общей со Стюартом странице. Моя сестра Пэтти, которая разбирается в подобных технических хитростях лучше, чем кто-либо другой из знакомых мне людей, каким-то образом настроила эту иконку так, что видеозаписи автоматически закачиваются на страницу в «Фейсбуке». Если бы не Пэтти, никогда бы не догадался, что можно так просто все настроить.

Я не навещал Стюарта в доме престарелых вот уже несколько месяцев. Я познакомился с ним три года назад в больнице, когда мы оба несколько недель часами просиживали в отделении интенсивной терапии. Стюарт приходил туда из-за своей внучки, которую сбил автомобиль, — девочка была при смерти. Я смешил его своими банальными шутками, и именно это помогло мне самому пережить весь тот ужас, с которым пришлось тогда столкнуться.

Отправляя на нашу страничку в «Фейсбуке» записи своих юмористических выступлений в «Дыре в стене» и анекдоты вроде этого, я чувствовал, что делаю что-то хорошее. Его внучка как-то раз сказала, что каждый день, проснувшись утром, Стюарт первым делом заходит на нашу с ним страницу в «Фейсбуке», чтобы проверить, нет ли чего новенького от меня.

Я поднял глаза от смартфона и тут же снова опустил, поскольку заметил блестящие светлые волосы Рамоны Диллавоу. Значит, она все-таки расположилась в той зоне ресторана, которая примыкает к стойке бара, — а точнее, в противоположной части помещения. Я отвернулся и переместился так, чтобы оказаться между двумя бизнесменами (что в переполненном ресторане было совсем несложно), и таким образом получил возможность тайно понаблюдать за ней.

Краем глаза я видел, что Рамона повернулась налево и с кем-то разговаривает. Она, похоже, говорила тихим голосом — будто хотела, чтобы никто посторонний ее не услышал.

Однако рассмотреть сидящего рядом с ней человека не представлялось возможным, поскольку стойка бара была заставлена бутылками с алкоголем и они заслоняли мне картинку.

Я передвинулся левее, чтобы получить обзор под другим углом, который позволил бы мне увидеть человека, с которым она разговаривает. Я очень надеялся, что им окажется мужчина, — то есть Рамона Диллавоу, лишившись работы менеджера особняка-борделя, попытается вернуться к прежнему амплуа проститутки, а я, уличив ее в этом, получу возможность сделать предложение, от которого она не сможет отказаться: «Скажи мне, где находится черная книжка, или тебе придется вернуться в тюремную камеру за нарушение условий освобождения под залог».

Я расположился позади нескольких мужчин и бросил еще один взгляд поверх стойки бара на Рамону.

Быстро подняв глаза, я снова опустил взгляд в смартфон.

Затем снова взглянул на нее.

Сердце вдруг начало колотиться сильно-сильно. Я не мог поверить в то, что только что увидел.

«Возможно, — мысленно уговаривал я себя, — мне просто показалось из-за тусклого освещения. Вероятно, я что-то недосмотрел».

Я поглядел на собеседника Рамоны снова — посмотрел долгим и пристальным взглядом. Пусть даже рисковал быть замеченным и узнанным. Пусть даже и знал уже наверняка, что зрение меня не подвело.

Тусклым было освещение или не тусклым, но я точно не ошибся.

Рамона Диллавоу разговаривала не с мужчиной — она беседовала с женщиной.

С женщиной, которую я хорошо знал.

33

— Пэтти, — пробормотал я себе под нос.

Я протиснулся через заполонивших бар людей к выходу и оказался в уличной толпе. Раш-стрит была очень ветреной улицей, пришлось поднять воротник. В голове роились вопросы.

Какие дела могли быть у моей сестры с Рамоной Диллавоу, менеджером особняка-борделя? Это не укладывалось в голове. Я просто… Нет, в этом не было никакого смысла.

Я резко остановился и повернул обратно к ресторану, едва не столкнувшись с парочкой, которая шла позади меня и никак не ожидала, что я вдруг заторможу. Я сделал пару шагов в сторону и посмотрел долгим взглядом на ресторан — как будто, если буду смотреть на него достаточно долго, что-то изменится. Я подумывал, а не зайти ли мне в бар снова и не посмотреть ли еще раз. Но это, конечно же, было бессмысленно. Я видел то, что видел.

«Что, черт возьми, ты делаешь, Пэтти?»

Я пошел на юг — по направлению к своему автомобилю, двигаясь среди толпы куда-то спешащих пешеходов, звуковых сигналов автомобилей, криков водителей, смеха и громкой болтовни подвыпивших людей.

Я вытащил из кармана ключи от своего автомобиля — что вполне естественно, ведь я же иду к машине, — и в этот момент натолкнулся на мужчину, обгоняющего меня справа, так что ключи выпали из рук и брякнулись на тротуар. Бормоча извинения, я наклонился, создав тем самым небольшое свободное пространство посреди снующих вокруг меня людей.

— Извините, прошу прощения, — лепетал я. — Простите бога ради.

Подняв с мокрого тротуара ключи, я выпрямился, повернулся и пошел к своему автомобилю.

Машину я оставил на Раш-стрит, заблокировав при этом выезд другому авто, припаркованному ранее. Мне повезло, что водитель до сих пор не вернулся и не вызвал эвакуатор, который точно забрал бы мой автомобиль на штрафстоянку за подобное нарушение. Ставя свою машину подобным образом, я как раз и рассчитывал на подобное везение.

И я очень надеялся, что у меня еще осталось хотя бы немножечко везения, потому что оно в скором времени должно было мне понадобиться.

Среди полицейских принято говорить о предчувствиях, интуиции. Фразы на эту тему стали своего рода клише. Впрочем, и избитые выражения тоже не всегда являются надуманными. Полицейскому в его работе приходится руководствоваться отчасти своим опытом, а отчасти интуицией. Кроме того, моя тайная работа на отдел внутренних дел способствовала тому, что я приобрел навык незаметно вести наблюдение.

В этом нет ничего сложного. Если вы уже вошли в режим, все происходит почти автоматически. Вы притормаживаете и смотрите назад через плечо, если, например, мимо прошла симпатичная женщина. Или останавливаетесь на углу улицы и оглядываетесь якобы от нечего делать, ожидая зеленого сигнала светофора.

Или же вы как бы случайно наталкиваетесь на пешехода и делаете вид, что уронили ключи.

В общем, можно придумать сотню причин для того, чтобы оглянуться. Вы при этом не смотрите ни на кого пристально, ни с кем не встречаетесь взглядом. Просто окидываете взглядом толпу и ищете в себе ощущение, что кто-то сейчас стал буквально вами — движется в унисон и останавливается, стоит вам замедлить шаг, почти копирует ваши движения.

Я не был уверен на сто процентов и не стал бы клясться, что это действительно так, что я не ошибаюсь. Но у меня появилось довольно отчетливое ощущение, что за мной кто-то следит.

И теперь надо было решить, что с этим делать.

34

Я сел в автомобиль и поехал в сторону севера — это было единственное направление, куда я мог отправиться. Я сделал резкий поворот налево, затем еще один — и оказался на Стейт-стрит. Теперь я ехал уже на юг, лавируя между выбоинами на проезжей части и пешеходами, которые, рискуя жизнью, перебегали оживленную улицу (в Чикаго реагировать на красный сигнал светофора считается необязательным).

Выбоины и пешеходы заставили меня сосредоточить внимание на дороге, хотя я все же время от времени поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы понимать, что происходит позади меня. Дорожное движение было интенсивным, и сзади в темноте маячило множество фар. Это помогало мне, когда я ехал за Рамоной Диллавоу: она не смогла бы заметить, что я у нее на хвосте. Теперь же это создавало массу неудобств мне самому — невозможно выяснить, нет ли кого на хвосте у меня.

Я не имел возможности увидеть в зеркале ни цвет, ни даже марку едущих сзади машин — не говоря уже о том, чтобы разглядеть водителя или пассажира. Впрочем, ничего страшного. Существуют и другие способы, позволяющие определить слежку.