Аллилуйя!

— Да, и мне очень...

— Откуда такой интерес к покойнице? — снова перебил Эстеван.

На секунду Дрейк растерялся.

— Она... ее смерть на моей совести.

— И? Считаете, расспросы помогут снять груз с души?

— Да, надеюсь. Пожалуйста, расскажите мне о ней.

Эстеван вздохнул.

— Если честно, сомневаюсь, что знал ее, но скудными знаниями, так и быть, поделюсь. Только поговорим по дороге — не хочу, чтобы жена слышала.

— Я беседовал с ее духовным наставником, — признался Дрейк. — Он очень высоко отзывался о ней.

— Неудивительно. — Эстеван свернул в виноградник и зашагал по залитой звездным светом тропинке.

Разочарованный Дрейк двинулся следом. Неужели Аннабель и впрямь безгрешна? Похоже на то.

Какое-то время спутники шли молча. Наконец Эстеван заговорил:

— Хочу показать вам одно место. Аннабель часто бывала здесь.

Миновав густые заросли, мужчины поднялись на холм. На вершине Эстеван остановился. Внизу, у подножия, поблескивало лесное озеро.

— Она любила купаться голышом при свете звезд. Я часто наблюдал за ней... тайком. Идемте.

Приободрившись, Дрейк поспешил за Эстеваном. Вдвоем они спустились на поросший деревьями берег и замерли у кромки воды. Натаниэль попробовал ее рукой. Холодная, как лед.

Его внимание привлек кусок гранита. Природа придала ему форму скамьи, а чья-то умелая рука довершила начатое.

— Моя работа, — раздался за спиной голос Эстевана. — Присядем?

— Никак не могу представить ее здесь, — сообщил Дрейк, опускаясь на скамью. — Святые у меня ассоциируются с гулкими коридорами и тесными комнатушками, а в этом месте чудится что-то языческое.

Эстеван как будто не слышал.

— Мы часто убегали сюда в обеденный перерыв. Сидели, перекусывали, болтали. Мы очень любили друг друга, по крайней мере, все так думали. Я любил точно. А вот она — не знаю.

— Наверное, любила. Вы ведь собирались пожениться, — заметил Дрейк.

— Да, собирались. — После короткой паузы Эстеван продолжал: — Вряд ли Аннабель испытывала ко мне чувства. Думаю, она боялась любить. Боялась в принципе. В свое время у меня сердце разрывалось при одной только мысли об этом, но теперь все в прошлом. Я женился, жену люблю всей душой. Аннабель Ли — отголосок минувшего, которое ушло безвозвратно. Меня больше не ранят воспоминания о тех далеких днях, когда мы были вместе. Помню, как мы трудились на виноградниках, ухаживали за лозами. Помню, как собирали урожай. Помню Аннабель в лучах полуденного солнца с корзиной спелых ягод. Помню, как однажды попали под ливень, как бежали по тропинке насквозь мокрые, как развели костер в сарае, чтобы обсушиться. Помню, как Аннабель склонилась к огню, потемневшие от влаги волосы отливали медью, помню, как капли исчезали одна за другой. Помню, как схватил ее в объятия и поцеловал, а она вырвалась и бросилась бежать, а дождь все лил... Я не побежал следом, потому что знал — будет только хуже. Раздавленный, жалкий, я остался у огня, а когда ливень стих, вернулся домой. Вопреки ожиданиям, Аннабель и не думала сердиться. Вела себя так, словно ничего не произошло. Тем же вечером я сделал ей предложение и ушам своим не поверил, когда она ответила «да». Как видите, воспоминания меня уже не ранят... По природе своей чуждая страсти, Аннабель не признавала ее в других. В поступках она старалась подражать обычным людям, но у всякого подражания есть предел — как только он вышел, Аннабель сбежала.

Дрейк нахмурился, памятуя о кассете, подаренной святым Эндрю, и о фотографии, лежавшей в нагрудном кармане. Две уже известные ему стороны Аннабель никак не гармонировали с новоявленной третьей.

— Скажите, — обратился он к Эстевану, — вы не пытались ее вернуть?

— Нет, а вот ее родня — очень даже. Поймите, когда человек бежит от любви, догонять его нет смысла — получится вечная гонка. — Юноша поднялся. — Мне пора домой, жена наверно волнуется. Да и рассказывать больше нечего.

Он не спеша двинулся прочь. Дрейк не отставал, терзаемый горьким разочарованием. Попытка развенчать, скомпрометировать погибшую провалилась и вдобавок возымела обратный эффект. Пусть образ новой Аннабель никак не вяжется с предыдущими, но святости он точно не противоречит, как, собственно, и первые два. Девчушку на холме от праведницы отделяла огромная пропасть, но кто сказал, что ее нельзя преодолеть. За два года пламенеющий весенний костер легко мог превратиться в тлеющие угли осени...

Стоп! Два года?

Столько она прослужила под началом святого Эндрю. Но ведь ей двадцать три — сама говорила в кабине «Ночного скитальца».

Окрыленный, Дрейк потянул Эстевана за рукав.

— Сколько ей было на момент побега? Сколько полных лет?

— Через два месяца стукнуло бы двадцать.

— А кто-нибудь справлялся в космопорте? Она точно улетела на Незабудку?

— Мы как-то не подумали. Ни нам, ни полиции даже в голову не пришло, что Аннабель покинула пределы Лазури.

Выходит, она могла отправиться куда угодно, отметил про себя Дрейк, а вслух добавил:

— Спасибо вам за хлопоты, Эстеван. До свиданья.

Антигравитационный состав доставил его в Искристое вино. Служащие космопорта поначалу наотрез отказывались предоставить сведения неуполномоченному лицу, однако взятка сделала их более сговорчивыми. Расставшись с частью своего стремительно таящего капитала (на Незабудке Дрейк снял последнюю заначку), Натаниэль получил длинный список пассажиров и мгновенно отыскал нужную запись трехлетней давности.

9 мая 3663 года: Аннабель Ли, выехала третьим классом «Трансгалактических линий» на Благую Потерю, время отправления — 19:01 по Гринвичу.

Дрейк понял, что впереди забрезжила надежда. На Благой Потере отродясь не было церковных миссий. Туда стекались грешники, а не святые.

Пару часов спустя Лазурь кобальтовым пятнышком растаяла в стекле иллюминатора.

В каюте «Скитальца», на своем обычном месте, восседала мадам Джин, однако присоединиться к ней Дрейк не спешил, памятуя о категорическом нежелании мадам врачевать рану. Но, как ни крути, верная спутница, без нее никуда. Тогда почему сразу не припасть к заветной влаге и не затуманить рассудок пьяной философией?

Пожав плечами, Дрейк отвернулся. Прислонил подаренный Пенелопой снимок к ножке настольной лампы, потом поставил кассету с проповедью в проигрыватель и нажал кнопку автоматического повтора. Покончив с приготовлениями, устроился рядом с мадам Джин и, не обращая на нее внимания, сосредоточил взгляд на девушке с холма. Из динамиков полилось:

— Сегодня я поведаю о великом переходе через реку Потомак, о странствиях святого духа по земле, о том, как Его каменный лик восстал из руин храма, где Он провел в безмолвных думах без малого семьдесят семь лет, чтобы, возродившись, пересечь кроваво-красное море...

Благая Потеря

Благая Потеря так же, как и Лазурь, относится к внутренним планетам бескрайней системы Сириуса, однако разительно отличается от нее, а во времена Дрейка отличалась и подавно.

До экономического расцвета соседней Звезды, Потеря являла собой шикарный курорт. Теперь некогда роскошные отели и пансионаты превратились в руины, а знаменитые песчаные пляжи погребены под горами мусора, дохлой рыбы и гниющих водорослей. Вопреки этому планета не умерла — напротив. Даже под самым трухлявым бревном кипит бурная жизнь, и прогнившая насквозь Благая весть не стала исключением.

Приземлившись в космопорте Райских Кущ, Натаниэль Дрейк отправился в свой иконоборческий путь. К несчастью, след Аннабель Ли оборвался, не успев появиться. Сутки она провела в отеле «Зимородок» и выписалась, не оставив нового адреса.

Ничуть не обескураженный, Дрейк вернулся в порт. Очередная порция стремительно таящих средств сделала свое дело, и вскоре он листал журнал вылетов. Взгляд мгновенно отыскал нужную запись:

26 июня 3664 года: Аннабель Ли выехала первым классом «Трансгалактических линий» на Незабудку, время отправления — 6:19 по Гринвичу.